ВОЕННАЯ БЫЛЬ

Доклад, прочитанный на первом открытом собрании Общества Друзей «ВОЕННОЙ БЫЛИ»

Так как главной политико-стратегической целью в войну 1877 года было овладение Кон­стантинополем, порученное армии, действую­щей на Балканском театре, то операциям на Азиатском театре отводилась лишь второстепенная роль: русские войска на Кавказе имели за­дачей отвлечь на себя возможно большее количество турецких сил, препятствуя их перебро­ске отсюда на Балканы

Считалось, что задача эта может быть выполнена овладением тремя передовыми турецкими крепостями — Ардаганом, Карсом и Баязетом — и занятием важнейшего в Анатолии политического, административного и военного центра, каким был город — крепость Эрзерум.

Для действий на этом театре войны предназначались войска одного только Кавказского во­енного округа, пять пехотных дивизий из семи. Остальные две дивизии должны были поддер­живать порядок и спокойствие в пределах края, охваченного сильным антирусским движением в среде мусульманских племен.

Вынужденное Парижским мирным догово­ром 1856 года отсутствие у России Черноморско­го военного флота делало турок полными хозяе­вами на Черном море и заставляло кавказское командование держать значительные силы в Приморском районе, в долине реки Рион и на Батумском направлении, где можно было ожи­дать высадки турецкого десанта. Туда под на­чальством генерала Оклобжио была выделена примерно половина всех сил — 38 из 80 бата­льонов, 32 тысячи человек при 68 орудиях.

Войска эти получили наименование КОБУЛЕТСКОГО отряда, действия которого против 25-тысячного турецкого отряда Дервиш-паши протекали вне связи с операциями войск действующего Кавказского корпуса.

50 тысяч штыков и шашек этого корпуса под командой генерал-адъютанта Лорис-Меликова должны были оперировать на широком 200-вер­стном фронте, в гористой и бедной сообщениями местности Армянского нагорья и в соответствии с местными условиями и поставленными целями были разделены на три группы:

• 1) Главные силы, под начальством команди­ра корпуса, — 30 тысяч штыков и шашек при 96 орудиях, — имели задачей наступать из рай­она Александрополя в направлении на Карс и затем по Пассинской долине на Эрзерум;
• 2) Ахалцыхский отряд генерала Девеля, — 9 тысяч при 24 орудиях, — получил задачу дви­нуться от Ахалкалак на Ардаган для овла­дения этой крепостью;
• 3) Эриванский отряд генерала Тергукасова, — 11 тысяч и 32 орудия, — из района Игдыря должен был наступать на Б а я з е т  и затем по Алашкертской долине на Э р з е р у м.

Сведения о силах гурок, которыми распола­гало русское командование, были чрезвычай­но преувеличенными: турок считали в два раза сильнее численности наших войск.

Правда, в Азиатской Турции противник рас­полагал 125-тысячной армией, но большая часть этих войск находилась в Приморском районе, в Анатолии, в Месопотамии, на персидской гра­нице и т. д., а в Турецкой Армении у главноко­мандующего Мухтара-паши насчитывалось все­го около 17 тысяч человек в гарнизонах Карса, Ардагана и Баязета и около 12 тысяч полевых войск с 20 орудиями были расположены в окре­стностях Карса и в Алашкертской долине.

Таким образом силы русского действующего Кавказского корпуса в действительности прево­сходили силы Мухтара-паши почти вдвое.

12 апреля 1877 года, в день объявления войны, одновременно с войсками Действующей ар­мии, вступившими на территорию Румынии для форсирования Дуная, перешли русско-турец­кую государственную границу и войска всех трех отрядов действующего Кавказского корпу­са.

Турки, наоборот, недооценивавшие русские силы и считавшие их слишком малочисленны­ми для наступательной кампании, были захва­чены русским наступлением врасплох и, пом­ня урок кампании 1829 года, когда Эрзерум был захвачен войсками графа Паскевича, Мухтар-паша оставил в Карсе 10-тысячный гарнизон, а сам, отойдя за Саганлугский хребет, поспешил прикрыть направление на Эрзерум, собрав на позиции у З и в и н а, замыкавшей вход в Пассинскую долину, небольшой отряд — около 5 тысяч штыков при 6 орудиях. Другой отряд в 7 тысяч штыков с 20 орудиями должен был при­крыть Эрзерум со стороны Алашкертской доли­ны.

Не встретив почти никакого сопротивления при вступлении в пределы Турции и нигде не обнаружив крупных группировок противника, генерал-адъютант Лорис-Меликов не использо­вал огромное свое численное превосходство, для того чтобы сейчас же раздавить слабый турец­кий отряд на Зивинской позиции и затем с на­лета овладеть Эрзерумом. Остановившись в 20 верстах от Карса, он ограничивался в течение больше месяца лишь рекогносцировками под­ступов к крепости, предоставив таким образом Мухтар-паше возможность оправиться от нео­жиданности и усилиться подходившими под­креплениями.

АРДАГАН

Пока наши главные силы бездействовали та­ким образом у Карса, Ахалцыхский отряд гене­рала Девеля подошел 16 апреля к Ардагану, где генерал Девель, сочтя свои силы недостаточны­ми для штурма крепости, просил о присылке ему подкреплений. Генерал-адъютант Лорис-Меликов направил тогда к Ардагану из главных сил два полка Кавказской гренадерской диви­зии и два полка конницы под начальством ге­нерала Геймана.

5 мая Ардаган был взят штурмом.

Когда по овладении Ардаганом и присоеди­нении войск Ахалцыхского отряда к главным силам нужно было сделать выбор, — какую за­дачу выполнять в первую очередь: осадить ли и штурмовать Карс или же быстрым выдвиже­нием за Саганлугский хребет сбить турок с их Зивинской позиции и стремительным наступле­нием захватить Эрзерум, — осторожный гене­рал Лорис-Меликов решил овладеть сначала Карсом.

Имея в виду блокировать крепость, он со­средоточил у Карса до 37 тысяч штыков и са­бель и приказал одновременно генералу Тергукасову с его Эриванским отрядом отвлечь от Карса внимание и силы Мухтара-паши.

***

Тем временем к туркам успели подойти спешно вызванные подкрепления, и к полови­не мая 5-тысячный турецкий отряд, ушедший при начале военных действий за Саганлуг, раз­росся в 30-тысячную армию.

В дальнейшие намерения Мухтара-паши входило собрать почти всю имевшуюся в его распоряжении конницу, — более 4 тысяч са­бель, — состоявшую главным образом из конно­го ополчения из курдов и кавказских горцев, переселившихся в Турцию после покорения Кавказа русскими, и нескольких эскадронов ре­гулярной турецкой кавалерии, и двинуть всю эту конницу под командой паши Мусы Кундухова на Ахалцых, Тифлис и далее, с тем чтобы поднять на русских всю Чечню и Дагестан.

Грандиозному плану этому сбыться, однако, не привелось: в ночь с 17 на 18 мая, при Бегли-Ахмете, нижегородские драгуны блистательной ночной атакой рассеяли эту конницу еще до то­го, как Муса Кундухов мог приступить к выпол­нению возложенной на него задачи.

Получив 17 мая вечером сведения о сосредо­точении турецкой конницы вблизи Бегли-Ахмета, верстах в 10 от расположения наших войск у Хаджи-Халиль, командующий всей кавалери­ей главных сил генерал-майор князь Чавчавадзе решил атаковать турок в эту же ночь пе­ред рассветом, наступая на Бегли-Ахмет тремя колоннами.

Средняя колонна из Нижегородского драгун­ского и 1-го Волгского казачьего полков под ко­мандой самого князя Чавчавадзе должна была выступить с бивака в 2 часа утра и наступать прямо на лагерь противника для нанесения ре­шительного удара.

Две боковые колонны, начав движение не­сколько ранее средней, должны были двигаться в обход обоих флангов неприятельского распо­ложения: левая колонна из трех казачьих и горских полков должна была перерезать про­тивнику путь отступления на Сарыкамыш, а правая колонна из Северского драгунского и двух казачьих полков получила задачу атако­вать турецкую конницу с севера, в ее левый фланг, одновременно со средней колонной.

При всей своей кажущейся простоте план этот не смог быть выполнен, и вся тяжесть боя легла, как мы увидим, на один только 2-й диви­зион Нижегородского драгунского полка.

Когда средняя колонна находилась в двух-трех верстах от расположения противника, где еще царила полная тишина, со стороны движе­ния левой колонны вдруг послышались выстре­лы. Стало очевидно, что движение нашей конницы обнаружено противником, и князь Чавчавадзе, рассчитывая нанести удар в тыл про­тивнику, завязавшему бой с левой колонной, приказал 1-му Волгскому полку и 1-му диви­зиону нижегородцев идти на выстрелы, а 2-му дивизиону продолжать движение в прежнем на­правлении, на Бегли-Ахмет.

Продвигаясь так в полной темноте к Бегли-Ахмету, 3-й эскадрон нижегородцев внезапно обнаружил перед собой выросшую из темноты массу противника, видимо, готового к выступле­нию. Мгновенно, по команде своего командира майора Витте построив фронт, эскадрон карье­ром с места бросился в атаку, сметая все на сво­ем пути.

Не приняв удара, растерявшиеся конные черкесы бросились врассыпную, а спешенные попали под шашки драгун. Затем, охваченный опомнившимися конными черкесами слева, эс­кадрон переменил фронт и продолжал рубку до тех пор, пока было кого рубить. Когда на месте боя не осталось ни одного черкеса, ни конного, ни пешего, майор Витте, не желая увле­каться преследованием противника в сгустив­шейся предутренней темноте, собрал своих людей и, приведя эскадрон в порядок, был готов к выполнению новой задачи, которая могла быть ему поставлена.

Пока происходила эта схватка, стрельба сле­ва прекратилась, и князь Чавчавадзе приказал командиру 2-го дивизиона нижегородцев майо­ру Наврузову выслать на поддержку 3-му и 4-й эскадрон.

Капитан Кусов двинул свой 4-й эскадрон ры­сью в направлении, откуда доносился шум боя, но, едва начав движение, из-за первого же буг­ра справа по пути был встречен ружейным зал­пом.

Переменив направление своего движения, эс­кадрон быстро построил фронт, в ответ на залп сверкнули клинки драгунских шашек, и сейчас же началась свирепая рубка, в которой ниже­городцы и горцы смешались в одну общую мас­су.

После непродолжительного, но отчаянного сопротивления горцы обратились в бегство, а 4-й эскадрон, преследуя их, совершенно неожи­данно налетел на главные силы турецкой кон­ницы.

Своим неудержимым порывом эскадрон смял во много раз превосходящие силы против­ника, захватив при этом два горных орудия.

Уже начинало светать, когда, проскакав в преследовании противника около двух верст, капитан Кусов остановил и собрал свой эска­дрон, так как горцы могли уже заметить мало­численность драгун, окружить их и атаковать со всех сторон. В это же время справа показа­лась запоздавшая правая колонна, и горцы, опа­саясь быть атакованными с тыла, прервали бой и быстро отошли. Спаслись от разгрома только два эскадрона регулярной турецкой кавалерии, при самом начале боя ускакавшие в Карс.

Трофеями 4-го эскадрона в этой атаке были два орудия с четырьмя зарядными ящиками и был захвачен в плен полковник турецких регу­лярных войск.

Оба эскадрона, 3-й и 4-й, потеряли в этом бою убитыми 1 офицера и 3 солдат и ранеными 22 солдата, из которых трое умерли от получен­ных ранений. Чтобы иметь представление о ха­рактере схватки, нужно отметить, что из всех полученных драгунами ранений, пулевым было только одно, все остальные были нанесены холодным оружием.

Так, одним блестящим ударом двух нижего­родских эскадронов была рассеяна главная мас­са турецкой конницы, на которую турецкий главнокомандующий возлагал такие большие надежды.

Повествуя о деле под Бегли-Ахметом, ни­жегородская летопись приводит интересные по­дробности о Муса-паше Кундухове, бывшем ге­нерал-майоре русской службы и Георгиевском кавалере: Кундухов, уроженец Терской обла­сти, окончил Павловский кадетский корпус и в 1836 году был вылущен офицером в один из ар­мейских кавалерийских полков. Переведенный за отличия в венгерской кампании 1849 года в Собственный Его Величества конвой, он затем служил на Кавказе, где Нижегородский драгун­ский полк часто находился под его непосред­ственным начальством, и в 1877 году многие ста­рые нижегородцы хорошо его помнили.

Под влиянием тяжелых душевных пережи­ваний на религиозной почве Кундухов оставил военную службу и затем покинул Россию, пере­селившись в Турцию, где и жил частным чело­веком до начала войны, когда вступил с чином генерала на службу в турецкую армию.

На следующий день после дела под Бегли-Ахметом Кундухов прислал сказать команди­ру 4-го эскадрона нижегородцев капитану Кусову, что больше всего ему прискорбно быть на­голову разбитым своими же бывшими подчи­ненными.

К 23 мая войска генералов Геймана и Девеля заняли позиции для блокады Карса.

Между тем Эриванский отряд генерала Тергукасова уже 17 апреля занял Баязет. Уклоня­ясь от боя, турки отошли на Ван.

Из-за приостановки наступления главных сил, остановившихся под Карсом, был вынуж­ден оставаться в бездействии и Эриванский от­ряд.

Бездействие это длилось до 19 мая, когда ге­нерал Тергукасов получил, как говорилось выше от генерала Лорис-Меликова задачу отвлечь на себя внимание и силы Мухтара-паши, и 23 мая генерал Тергукасов двинул свой отряд Алашкертской долиной в сторону Эрзерума.

200 верст пути по совершенно дикой мест­ности были пройдены отрядом в почти беспре­рывных столкновениях с курдскими партиза­нами и 4 июня, сбив турок в бою у Драм-дага, генерал Тергукасов открыл себе доступ в Пассинскую долину. Но положение Эриванского от­ряда было в высшей степени рискованным: где-то вблизи находились крупные силы Мухтара-паши, а с тыла, со стороны гор. Ван, нависла угроза 11-тысячного отряда Ванского паши Фаика.

И действительно, пользуясь продолжающей­ся пассивностью главных сил генерала Лорис-Меликова, Мухтар-паша сосредоточил против остававшихся в Эриванском отряде 7 тысяч бой­цов большую часть своей армии — 18 тысяч че­ловек — и 9 июня атаковал генерала Тергукасова у Д а я р а.

Несколькими днями раньше корпус Фаик-паши в тылу Эриванского отряда осадил Баязет с оставленным там гарнизоном всего в один батальон.

Успешно отразив наступление войск Мухта­ра-паши и заставив их отойти от Д а я р а об­ратно в Пассинскую долину, к Дели-баба, генерал Тергукасов закрепился на склонах Драм-дага и решил здесь выжидать дальнейше­го развития операций главных сил генерала Ло­рис-Меликова.

***

Озабоченный, очевидно, тем критическим положением, в которое Эриванский отряд был поставлен его приказанием двигаться к Эрзеруму, генерал Лорис-Меликов приказал 8 ию­ня генералу Гейману с отрядом в 17 тысяч чело­век при 64 орудиях двинуться за Саганлуг с двойной задачей: во-первых, воспрепятствовать Мухтар-паше идти на выручку осажденного Карса, и, во-вторых, оказать содействие Эриванскому отряду.

Войска генерала Девеля оставались продол­жать осаду Карса, но предполагавшийся штурм крепости был отложен.

Уже на пути за Саганлугский хребет, в Сарыкамыше, генерал Лорис-Меликов, находив­шийся при отряде генерала Геймана, получил сведения, что Мухтар-паша со своими главными силами действует против отряда генерала Тергукасова, а на Зивинской позиции оставле­на дивизия Измаила — Хаки-паши силою в 10 тысяч , штыков при 16 орудиях.

ЗИВИН

13 июня Кавказская гренадерская дивизия из отряда генерала Геймана атаковала почти неприступную с фронта, но легко обходимую с флангов Зивинскую позицию турок в лоб, в то время как кавалерия отряда, 8 эскадронов и 34 сотни, отправленная неразведанными горными путями обойти правый фланг турок и атаковать их с тыла, не смогла выполнить полученное за­дание из-за обнаружившейся почти полной не­проходимости дорог.

Атаковавшие Зивинские высоты гренадеры были отбиты и, потеряв более 800 человек, ото­шли в исходное положение, не преследуемые турками.

Это само по себе незначительное дело имело серьезные и важные последствия: генерал Гей­ман атаки не повторил и отступил от Зивина, а генерал Лорис-Меликов, решив, что силы его корпуса для борьбы с войсками Мухтара-паши недостаточны, приказал снять осаду Карса и в ожидании подхода подкреплений из России от­вел свои войска обратно к русской границе.

Этим решением туркам оставлялась почти вся только что занятая территория, кроме Ардагана, и, что самое важное, оставлялся Эриванский отряд генерала Тергукасова: обремененный ранеными, расстрелявший свои патроны и сна­ряды и зажатый между отрядом Фаик-паши в 11 тысяч человек и корпусом Измаила-паши из войск Мухтара-паши, который после боя у Даяра поспешил к Карсу.

БАЯЗЕТ

Генерал Тергукасов вышел из этого трудно­го положения с честью: узнав 15 июня о зивин­ской неудаче отряда генерала Геймана, он бла­гополучно отвел свой отряд к русской границе, после ряда столкновений опрокинул отряд Фа­ик-паши и 28 июня освободил осажденный в те­чение 23 дней гарнизон Баязета, состоявший из одного батальона 74-го пехотного Ставрополь­ского полка, взвода 19-й артиллерийской бри­гады и нескольких мелких команд.

Интересно отметить, что назначенный ко­мендантом крепости после занятия Баязета Эриванским отрядом подполковник Пацевич во время осады настолько пал духом, что на воен­ном совете предложил сдать крепость. Он был застрелен верными присяге своими же офице­рами, и должность коменданта крепости занял старший после него по чину майор Ш т о к в и ч , бывший лейб-эриванец, сопротивлявшийся тур­кам до подхода отряда генерала Тергукасова.

Из 30 офицеров и 1.300 солдат гарнизон по­терял за время осады 7 офицеров и 310 солдат.

После освобождения гарнизона Баязета от­ряд генерала Тергукасова отошел на русскую территорию, где и расположился, прикрывая Эривань.

После боя на Зивинских высотах действия Мухтара-паши характеризовались большой ос­торожностью, и он ограничивался постепенным сосредоточением своих войск к Карсу. Это поз­волило нашим войскам спокойно отойти и рас­положиться у пограничной линии, в районе Башкадыкляра и у Кюрюк-дара.

Но инициатива действий перешла к против­нику, и Мухтар-паша предполагал уже перене­сти военные действия в русское Закавказье и, наступая через Александрополь, овладеть Ти­флисом.

В начале июля турецкие войска силою при­мерно в 35 тысяч человек при 56 орудиях нача­ли распространяться на восток от Карса, по вер­шинам и северным склонам Аладжинских высот, заняв сильную позицию протяжением около 20 верст между Карсом и рекой Арпачай, особенно сильно укрепившись на фронте от селения Визинкей до горы А в л и а р.

На этой позиции Мухтар-паша решил выж­дать подхода с эриванского направления кор­пуса Измаила-паши, который получил задачу уничтожить там отряд генерала Тергукасова.

Весь июль прошел в относительном бездей­ствии, — с нашей стороны вынужденном, в ожидании подхода подкреплений, а со стороны турок — добровольном: Мухтар-паша не схо­дил с Аладжинских высот, а Измаил-паша не торопился присоединиться к своим главным си­лам.

В августе и начале сентября начали подхо­дить ожидаемые русские подкрепления, — 40-я пехотная и 1-я гренадерская дивизии. Это поз­воляло перейти к активным действиям, и взяв­ший в свои руки руководство операциями Глав­нокомандующий Великий Князь Михаил Нико­лаевич решил воспользоваться разобщенностью турецких сил и разбить их по частям, нанося сначала удар по корпусу Измаила-паши, все еще стоявшему против Эриванского отряда, а затем обратясь против главных сил Мухтара-паши на Аладжинских высотах.

В соответствии с этим планом, на усиление Эриванского отряда были отправлены из глав­ных сил два полка 39-й пехотной дивизии и Тверской драгунский полк.

Но 13 августа значительная часть войск Мухтара-паши неожиданно перешла в насту­пление, коротким, но сильным ударом потеснив наши передовые части и овладев при этом не­которыми местными предметами в нашем расположении. Это проявление противником ак­тивности заставило русское командование пе­ресмотреть свой первоначальный план, и Ве­ликий Князь Михаил Николаевич решил нане­сти первый удар не по корпусу Измаила-паши, а по главным силам турок на Аладжинской по­зиции.

Подкрепления, отправленные генералу Тергукасову, были возвращены с дороги и к поло­вине сентября против 40 тысяч Мухтара-паши уже было сосредоточено до 60 тысяч штыков и шашек. С этими силами можно было начать ре­шительные действия.

На 20 сентября было назначено общее насту­пление, но еще 18 сентября небольшой отряд в 5 батальонов и 10 сотен под начальством генера­ла Шелковникова был послан в охват правого фланга турецкого расположения для атаки его с тыла.

С утра 20 сентября бой разгорелся на почти всем фронте позиции, а около 11 часов вступи­ли в дело и отряд генерала Шелковникова. Но отряд оказался слишком малочисленным, расте­рявшийся сначала противник успел опомниться и в свою очередь атаковал генерала Шелков­никова с тыла. После упорного боя, длившегося в продолжение нескольких часов, отряд Шел­ковникова отступил, увозя с собой всех своих раненых.

Кровопролитное сражение, в котором мы по­теряли до 100 офицеров и 3.500 солдат, а турки около 5.000, продолжалось три дня, 20, 21 и 22 сентября, и закончилось, не дав как будто ни­каких результатов. Но уже через несколько дней наша разведка обнаружила, что сильно расстроенный этим боем противник оставил все свои передовые позиции и отошел на главную оборонительную линию, занимавшуюся им до 13 августа. Самым же существенным последствием этого боя было то, что в нем выявились многие подробности и особенности турецких позиций, которые позволили русскому командованию уточнить план дальнейших действий.

28 сентября значительная колонна под на­чальством генерала Лазарева была двинута в обход Аладжинской позиции турок с востока, но на этот раз в состав обходящей колонны были назначены уже не 5 батальонов и 10 сотен, а 23 батальона и 5 кавалерийских полков, в числе которых и Нижегородский драгунский, при 70 орудиях, которым предстояло совершить обход­ный марш более чем в 80 клм.

За отрядом генерала Лазарева тянули поле­вую телеграфную линию, сыгравшую в управ­лении действиями войск в последовавшем сра­жении очень значительную роль при осущест­влении одновременной атаки турецкой позиции с фронта и с тыла и при завершении окруже­ния турок.

Продвигаясь от переправы через реку Арпачай у Камбинского поста через Дигор и Акряк на Базарджик, еще до подхода к этому селению авангард обходной колонны генерала Лазарева выделил небольшой отряд из сотни казаков, взвода дагестанских горцев и 3-го эскадрона Ни­жегородского драгунского полка под общим на­чальством командира этого эскадрона майора Витте. Отряд получил задачу свернуть с дороги на Базарджик влево и двигаясь западнее, вер­стах в десяти, через Хаджи-Халиль и Магараджик, проверить полученные сведения о движе­нии якобы к Аладжинской позиции турецких подкреплений с юга, из отряда Измаила-паши.

Выделив этот боковой отряд, авангард обход­ной колонны в продолжение всего дня 2-го октя­бря успешно преодолевал сопротивление от­дельных батальонов пехоты противника, спеш­но брошенных ему навстречу. К вечеру этого дня 2-го октября Нижегородский драгунский полк (без 3-го своего эскадрона, выделенного в боковой отряд) и Дербентский пехотный полк вышли в тыл турецких позиций на Визинкейских высотах и расположились на ночь у подножья высот, с южной стороны, имея за­дачей атаковать укрепления на этих горах на следующий день, 3-го октября.

Достигнув Базарджика, в тылу Аладжин­ской позиции турок, генерал Лазарев по теле­графу сообщил об этом Главнокомандующему и предложил начать с рассветом 3-го октября об­щее наступление.

С утра 3 октября главные силы действующе­го корпуса начали наступление на турецкие по­зиции на Аладжинских высотах, в тылу кото­рых уже находились главные силы колонны ге­нерала Лазарева. По плану сражения, разрабо­танному генералом Обручевым, главный удар наносился с фронта по сильно укрепленной горе А в л и а р , являвшейся ключом всей позиции. Захват Авлиара разрезал турецкую армию на­двое, так что сильная группировка противника в 10-12 батальонов, находившаяся восточнее Ав­лиара, у А л а д ж и оказывалась окруженной и отрезанной от Карса.

С началом русского наступления, по Авлиарским укреплениям был сосредоточен огонь 64 орудий и, как свидетельствуют участники боя, «от разрывов сыпавшихся на него гранат Авлиар задымился, как вулкан». Стойкие защитни­ки укреплений несколько раз мужественно под­нимались в контратаку, но порыв кавказских гренадер, атаковавших гору, был совершенно неотразим, и турки начали сдаваться или по­кидать свои окопы. К полудню Авлиар был в руках лейб-эриванцев.

Падение Авлиара послужило сигналом для общего наступления русских войск с фронта и с тыла, и в это же время перешли в наступле­ние на укрепленные Визинкейские высоты 1-й, 2-й и 4-й эскадроны нижегородцев и дербентцы, после жестоких схваток овладевшие укрепле­ниями. Турки, оставив свои позиции, в беспорядке отступили к Карсу, преследуемые ниже­городцами, и лишь наступившая темнота оста­новила преследование.

В 23 часа 3 октября не успевшие выйти из окружения турецкие войска Омер-паши сложи­ли оружие. В плен сдалось до 7 тысяч турок при 35 орудиях, общие же потери противника убитыми, ранеными и пленными исчислялись в 18-20 тысяч человек.

Русские войска потеряли убитыми и ранены­ми 1.500 офицеров и солдат.

***

Лишь утром следующего дня 4 октября к Нижегородскому драгунскому полку присоеди­нился его 3-й эскадрон, выделенный в боковой отряд утром 2-го октября.

Через несколько часов после того как отряд этот отделился от авангарда и находился уже в значительном от него удалении, отряд двигал­ся по дороге, пролегавшей по дну длинного и узкого ущелья. Едва выйдя из этого оврага, ехавший впереди с проводником майор Витте внезапно увидел перед собой боевой порядок по крайней мере шести турецких батальонов.

Быстро оценив обстановку и отдавая себе отчет в том, что узкое дефиле исключает вся­кую возможность быстрого поворота всего от­ряда «налево кругом», майор Витте задал про­воднику только один вопрос:

— Какова местность позади турок? Услышав ответ проводника, что дальше до­рога «стелется скатертью», майор Витте ско­мандовал:

«Строй фронт! Шашки вон!» и первым бросился на турок. Первые ряды турок были мгновенно смяты ринувшимися за майором драгунами, казаками и горцами и наполовину изрублены. Смешавши­еся турки открыли беспорядочный огонь в упор, нередко поражая друг друга…

Стремительность натиска сделала свое де­ло, и прорыв можно было считать удавшимся, но проскакав шагов 200-300 за линию турецких батальонов, драгуны и казаки вынуждены бы­ли резко осадить своих коней: впереди зиял глубокий овраг, достаточно широкий, чтобы ло­шадь не могла его перепрыгнуть, и чьи почти отвесные стены не позволяли спуститься вниз.

Стало ясно, что проводник был предателем и солгал майору. К счастью, майор Витте не растерялся: он повернул свой отряд кругом и опять бросился на турецкие таборы.

Несмотря на треск ружейных залпов и ту­рецкие штыки, драгуны, казаки и горцы шаш­ками проложил себе путь обратно в тот овраг, из которого отряд только что вышел. Проблуж­дав затем без проводника и без карт всю ночь, отряд майора Витте только утром 3 октября вышел в расположение войск генерала Лазаре­ва.

Атака в двадцать раз сильнейшего против­ника стоила не малых потерь: казаков было убито 12 и один офицер, ранено 8, дагестанцев выбыло из строя убитыми 16 и ранеными 6 че­ловек, а нижегородцы майора Витте потеряли 26 драгун убитыми, 12 — ранеными и 3 драгу­на, попавшие в плен, были потом расстреляны турками в Карсе за отказ поступить на турец­кую службу.

По своей решительности и проявленной в ней доблести эта атака могла смело быть при­равнена к Бегли-Ахметским атакам нижегород­цев. Так именно и оценило ее кавказское на­чальство, уж которое трудно было удивить про­явлениями героизма.

***

После поражения на Аладжинских высотах уцелевшие от разгрома турецкие войска отошли в двух направлениях  часть их укрылась за фортами Карса, доведя численность его гарни­зона до 20-25 тысяч человек, другие отступили опять за Саганлуг, к Зивину.

Кроме того, имелся еще сильный отряд Из­маила-паши, действовавший, вернее сказать — бездействовавший против Эриванского отряда генерала Тергукасова.

Такая группировка сил противника подска­зала направление и цели дальнейших действий русских кавказских войск, и после аладжинской победы главные силы действующего кор­пуса были разделены на два отряда: один, в 32 тысячи человек, под начальством генерала Ла­зарева, предназначенный для действий против Карса, и другой в 18 тысяч, генерала Геймана, для преследования турок, укрывшихся за Саганлугом.

12 октября отряд генерала Геймана подошел к Зивинской позиции турок. Но недостаточно энергичные действия отряда позволили Мухтар-паше скрытно очистить 14 октября Зивинскую позицию и отойти к Кепри-кею, где имелся единственный мост на реке Араке и ку­да уже подходили войска Измаила-паши, так же успешно оторвавшиеся от Эриванского отря­да генерала Тергукасова.

15 октября войска Мухтар-паши и Измаила-паши соединились в Кепри-кее, и турецкий главнокомандующий вновь располагал доста­точными силами — около 20 тысяч при 40 ору­диях — с которыми он мог прикрыть Эрзерум.

17 октября турки отступили от Кепри-кея и заняли сильную позицию на горном хребте Деве-Бойну , перед Эрзерумом.

21 октября, у Гассан-калы, войска ге­нерала Геймана соединились с отрядом генерала Тергукасова. Генерал Гейман, как старший, вступил в командование соединенными силами в 25 тысяч человек при 90 орудиях.

23 октября последовал штурм позиций на Деве-Бойну и полный разгром турок. потерявших убитыми и ранеными 6 тысяч человек и все бывшие на позиции 43 орудия. Толпы демо­рализованных, побросавших оружие турецких солдат устремились в Эрзерум. Их командиры потеряли голову, и никто не думал о сопроти­влении…

Но генерал Гейман не воспользовался этой блестящей победой. Три дня он простоял в пол­ном бездействии в 15-20 верстах от Эрзерума и лишь 27 октября подступил к крепости. Турки тем временем успели прийти в себя, собрать разбежавшиеся батальоны и занять ими эрзерумские форты и укрепления, изготовившись к упорной обороне.

В ночь на 28 октября генерал Гейман штур­мовал Эрзерум, но был отбит. Неудачный штурм заставил прибегнуть к блокаде крепости, осуществлявшейся в очень трудных условиях наступившей снежной и морозной зимы и вспы­хнувшей в войсках эпидемии тифа, жертвой ко­торого, среди других, стал и генерал Гейман, умерший от этой болезни.

Полное обложение крепости было закончено лишь к 20 декабря, а 10 февраля по условиям перемирия заключенного 19 января в Сан-Стефано, Турция передавала Эрзерум России сро­ком на полгода.

***

Тем временем войска генерала Лазарева, по­сле победы под Авлиаром обложившие Карс, 5 ноября вечером пошли на штурм крепости.

Возвращенный Турции после неудачной для нас Восточной войны Карс был перестроен под руководством английских инженеров, и оборо­нительные сооружения крепости состояли, во-первых, из пояса фортов, расположенных на высотах вокруг города, во-вторых, каменной стены, опоясывающей город и, наконец, цитаде­ли. На вооружении имелось до 300 орудий, а гарнизон, усиленный отступившими от Авлиа­ра полевыми войсками, насчитывал до 20-25 ты­сяч человек.

После ожесточенного боя, продолжавшегося всю ночь с 5 на 6 ноября, крепость капитулиро­вала. 17 тысяч турок были взяты в плен.

С русской стороны в штурме принимали не­посредственное участие 15 тысяч человек. Важ­нейшими условиями успеха штурма были вне­запность его и удачный выбор времени атаки. Ночная темнота не позволила туркам использо­вать полностью такое сильнейшее средство, как артиллерийский огонь с дальних дистанций.

Взятием этой первоклассной крепости воен­ные действия на Кавказе фактически закончи­лись.

Действия Кобулетского отряда развивались как было уже сказано, вне зависимости от об­щей обстановки на остальном театре войны и от операций других отрядов действующего кор­пуса.

Перейдя государственную границу 12 апре­ля, как и другие отряды, Кобулетский отряд действовал в труднопроходимой местности с враждебно настроенным населением и испыты­вая большие затруднения в доставке снабже­ния.

Неблагоприятная обстановка и, в частности, недостаток горной артиллерии, не позволили от­ряду добиться решительных результатов силою оружия и Батум стал русским лишь в силу заключенного перемирия, положившего конец военным действиям.

Кроме Б а т у м а, по Сан-Стефанскому мир­ному договору к России отошли Ардаган и Карс.

Сейчас же после окончания войны в своем докладе Императору Александру 2-му об отли­чиях войск в минувшую войну Великий Князь Михаил Николаевич отозвался о Нижегород­ском драгунском полку как об одном из оказав­ших наиболее блестящие подвиги. Великий Князь докладывал далее, что все награды, ус­тановленные законом, полк уже имеет и что, по его разумению, добавочные надписи на его штандарты или трубы не соответствовали бы боевым заслугам полка. Поэтому Великий Князь повергал выбор награды Нижегородско­му драгунскому полку на личное благоусмотре­ние Государя Императора.

Через шесть месяцев по окончании военных действий Высочайшим приказом от 12 октября 1878 года Государь Император пожаловал Ни­жегородскому и Северскому драгунским полкам совершенно необычайную, не имевшую до того прецедента и оставшуюся единственной в рус­ской армии награду: широкие ленты ордена св. Георгия 1-й степени с орденскими звездами на полковые Георгиевские штандарты.

11 сентября 1880 года, перед фронтом войск лагерного сбора в Ахалкалаках Великий Князь Михаил Николаевич лично увенчал полковые штандарты Нижегородского полка пожалован­ными лентами. На каждой из лент, обшитой по краям тяжелой серебряной бахромой, на одном конце под вензелем Императора Александра 2-го был укреплен Георгиевский крест, а на другом — Георгиевская звезда.

 Затем перед фронтом полка была прочтена Высочайшая грамота, гласившая:

«Нашему 16-му драгунскому Нижегородско­му Его Величества короля Вюртембергского полку.

В ознаменование особенного Монаршего благоволения Нашего за подвиги мужества и хра­брости, оказанные 1-ми 2-м дивизионами полка в турецкую войну 1877 и 1878 годов, всемилостивейше жалуем широкие Георгиевские ленты на штандарты с надписями:

1-му дивизиону — «За сражение 2 и 3 октя­бря 1877 года на Аладжинских высотах»,

2-му дивизиону — «За дело при Бегли-Ахмете 18 мая и на Орлокских высотах 2 октября 1877 года»

и повелеваем:

ленты сии употреблять на службу Нам и Оте­честву с верностью и усердием, российскому во­инству свойственными».

На подлинном собственной Его Величества рукой начертано

Александр

Дана в Санкт-Петербурге ноября 26-го 1878 года

***

По Карсскому договору 1921 года Карс и А р д а г а н были возвращены Советским Сою­зом обратно Турции.

К. Перепеловский

© ВОЕННАЯ БЫЛЬ