ВОЕННАЯ БЫЛЬ

(11 декабря 1860 г. — 8 мая 1915 г.)

В этом году, 21 мая, по новому стилю, исполнилось 52 года как в самый разгар 1-й мировой войны, в 1915 году, скончался великий преобразователь и воссоздатель Балтийского Императорского Флота адмирал Николай Оттович фон-Эссен.

Весть о смерти Николая Оттовича повергла в глубокое горе весь Императорский флот. Смерть безжалостно унесла большого патриота, флотоводца, великого воспитателя и организатора флота после несчастной японской войны и верного последователя адмирала Степана Осиповича Макарова.

В день его погребения любимый его эскадренный миноносец «Пограничник», в последний раз под флагом Командующего Флотом, подошел к пристани против Храма Св. Николая в Петербурге и под звуки похоронного марша тело адмирала было перевезено на кладбище, к месту вечного упокоения.

Николай Оттович фон-Эссен родился в Санкт-Петербурге 11 декабря 1860 года и в 1877 году начал свою действительную службу в Российском флоте гардемарином Морского корпуса. В 1880 году, первым по выпуску, он блестяще окончил корпус и имя его было занесено на мраморную доску. В 1881 году он производится в мичмана.

Еще с ученических лет, найдя в корпусной библиотеке труды молодого тогда офицера С. О. Макарова «Броненосная Лодка «Русалка» и «О непотопляемости судов», опубликованные в «Морском Сборнике» за 1875 год, он начал жадно следить за действиями и писаниями этого выдающегося офицера, в то время командовавшего вооруженным пароходом «Великий Князь Константин». Его пленяет идея Макарова — применение в море нового оружия — минных катеров. Уже в это время он поклонник и верный последователь С. О. Макарова. В 1883 году он впервые встречается с капитаном 1 ранга Макаровым, — Флаг-Капитаном Практической Шхерной Эскадры Балтийского Флота.

Энергия, всестороннее образование, простота и любовь к морю С. О. Макарова покоряют молодого Эссена и кладут неизгладимый отпечаток на всю его будущую жизнь и деятельность. Всей душой отдается он морской службе, много читает: на полке его каюты стоят труды Макарова «Об обмене вод Средиземного и Черного морей», «Об участии флота в обороне государства» и т. д.

Произведенный в 1886 г. в лейтенанты, Н. О. поступает на Механический Отдел Морской Академии, а в 1896 г. кончает по 1 разряду Офицерский Артиллерийский Класс. В этом же 1896 году вице-адмирал С. О. Макаров прочитал свой известный доклад «Рассуждения по вопросам морской тактики», опубликованный полностью в «Морском Сборнике», и в то же время Эссен изучает доклад комиссии по изучению артиллерии на эскадренном броненосце «Император Александр II» и знакомится с работами Макарова «Витязь» и Тихий океан» и «Разбор элементов, составляющих боевую силу судов».

С таким научным багажом, в 1897 году капитан-лейтенант Эссен (37 лет от роду) получает в командование «Миноносец № 120» в Балтийском море. На этой должности Эссен впервые знакомится с адмиралом Макаровым уже по службе и продолжает жадно следить за его научной деятельностью. Доклады С. О. Макарова «Об исследовании Северного Ледовитого океана при помощи ледоколов», «К Северному Полюсу напролом», постройка «Ермака» и его прибытие в Кронштадт 4 марта 1899 года, все это проходит на глазах молодого командира миноносца, а гений и энергия Макарова стали его идеалом.

В 1899 году Н. О. Эссен производится в капитаны 2 ранга и с 1901 года командует в Средиземном море пароходом «Славянка», а в 1902 году получает в командование только что построенный быстроходный красавец-крейсер 2 ранга «Новик», на котором ему было суждено впервые прославить свое имя, и ведет его из Балтийского моря в Порт-Артур. Его любовь к морю, выдержка, опыт в кораблевождении, ровный характер и справедливость оценены и начальством и подчиненными ему офицерами и командой.

На Дальнем Востоке он весь в ожидании войны. Его девиз — девиз Макарова «В море — дома!» и «Помни войну!». Грянула японская война. Эскадра внезапно, без объявления войны, атакована на рейде Артура японскими миноносцами. Вот что пишет, в опровержение ходячей сплетни о «бале у адмиральши Старк», на котором якобы присутствовали почти все офицеры эскадры, вахтенный начальник «Новика», лейтенант А. П. Штер, в своем дневнике, изданном на русском и на французском языках: «Я до сих пор ощущаю ожоги этой несправедливости в отношении личного состава нашей эскадры, и в моих ушах еще звучит эта лживая легенда», «…уже с некоторого времени, по приказу адмирала Старка все должны были быть на кораблях с восьми часов вечера…», «…несмотря на то, что война еще не была объявлена, охрана рейда была усилена, вахтенная служба удвоена. Часть орудий была заряжена, снаряды поданы к орудиям, и барабанщики и горнисты были при вахтенных начальниках, готовые «бить тревогу».

Как же все-таки японские миноносцы смогли так незаметно приблизиться и атаковать? На этот вопрос А. П. Штер отвечает так: «Вместо того, чтобы нас предупредить, что война неизбежна и что необходимо принять все меры предосторожности (расположение якорных стоянок кораблей, минные заграждения, охрана внешнего и внутреннего рейдов и т. п.,), нам всячески внушали, что войны не будет и мы должны быть спокойны. Осуждать адмирала Старка несправедливо, так как он не был самостоятелен (подчеркнуто нами. Г. Г.) и находился в полном подчинении Наместника Его Величества на Дальнем Востоке, адмирала Алексеева. И вот 26 января 1904 года Начальник Штаба Наместника прибывает на флагманский корабль «Петропавловск» и вручает адмиралу Старку телеграмму о том, что переговоры с Японией идут настолько благоприятно, что опасность войны устранена. Ровно через полтора часа после этого загремели орудия и началась японская атака».

Продолжаем выписки из дневника А. П. Штера: «Я стоял вахту с 12 до 4 ночи. При первом орудийном выстреле я крикнул: «Бить боевую тревогу». Капитан 2 ранга Эссен и все офицеры выскочили на верхнюю палубу, и командир приказал подняты пары» По сигналу адмирала мы уже были готовы и снялись с якоря для погони за неприятелем, но он уже исчез»… Далее Штер пишет: «С нашими орудиями, ничтожными по сравнению с орудиями японских броненосцев, наш доблестный командир Н. О. фон-Эссен никогда не колебался броситься на сильнейшего врага, подойти на самую близкую к нему дистанцию для использования нашей слабой артиллерии. Ему одному мы обязаны славой, овеявшей наш доблестный «Новик». «…После сражения 27 января мы вернулись на рейд под звуки нашего судового оркестра, игравшего «Боже, Царя Храни». Это вызвало взрыв общего восторга и крики «ура», особенно на береговых батареях, откуда ясно было видно все сражение. На корабле нашем подъем был такой, что даже наш штатский капельмейстер умолил Эссена не списывать его на берег и оставить на корабле…»

Всякий любящий свое дело моряк почитал за честь и счастье служить на «Новике». Там была настоящая морская школа для офицеров и матросов. Но следует сказать, что на берегу команда «Новика» не отличалась «мирным нравом». При постройке корабля она была собрана с разных других кораблей, и только железная воля Николая Оттовича могла крепко их держать в руках, всем на удивление. В дружеской беседе командир пояснял: «Мой боцман Кащенко по портовым кабакам подбирает самых буйных матросов. Скандалисты, — но толковые ребята. Многие командиры бывают рады-радешеньки от таких матросов избавиться, а у меня они работают, как черти. Наш матрос чудеса может делать, только надо уметь к нему подойти, — не быть формалистом, по пустякам не придираться, а за дело — греть. У меня самые безнадежные забулдыги быстро кресты и нашивки получают». Смелость, лихость и сообразительность, — вот что ценил Эссен в матросе.

По словам того же Штера, штаб флота просто злоупотреблял «Новиком». Чуть что — сигнал: «Новику поднять пары!». Почудился брандер — «Новик в разведку», дым на горизонте — «Новик в поход». Когда с «Новика» увезли пять 75 мм. орудий для постройки батареи на берегу, Эссенская школа дала себя знать. При постройке обошлись без специалистов, своими средствами.

Эссен был очень доступен, и в офицере и в матросе он ценил прямоту и инициативу. Среди всех моряков эскадры он приобрел славу самого смелого и лихого командира, во всех боях он впереди, как и на разведке. Он был общим любимцем не только у нас на флоте, но и у береговых артиллеристов, которых он зачастую приглашал в поход на «Новике» и при встречах с неприятелем в море они убеждались на прак-

тике в недостатках стрельбы береговых батарей.

По вступлении адмирала Макарова в командование эскадрой, адмирал при первом же выходе эскадры убедился, что вся эскадра может выйти на рейд в одну «полную воду» и корабли наши свободно могут идти под своими машинами, не пользуясь буксирами, что очень ускоряло выход эскадры. Адмирал высказал свое удивление, что до сих пор никому не приходила в голову такая простая мысль, на что ему было отвечено, что в делах штаба эскадры имеются два рапорта кап. 2 ранга Эссена об этом, но что они были просто «подшиты к делам». Тут адмирал Макаров вспомнил молодого любознательного лейтенанта Эссена, которого в Артуре он тоже мог оценить по нескольким выходам своим в море на «Новике». После первого же похода эскадры Макаров вызвал к себе Эссена и сказал ему, что он представлен к Ордену Св. Георгия 4-й степ., Золотому Оружию и, несмотря на его молодой возраст, к производству в капитаны 1 ранга, с назначением командиром эскадренного броненосца «Севастополь». Так сразу же своим зорким оком и правильным чутьем оценил С. О. Макаров будущего русского флотоводца Н. О. фон-Эссена. Макаров любил говорить: «Дух личного состава — основа боевой силы корабля, и именно им держится сила пушек и крепость брони, защищающей корабль от ударов неприятеля». Эту заповедь Макарова помнил Н. О. Эссен до самой смерти.

С гибелью Макарова начинается тяжелый период в жизни и службе Эссена: нерешительность нового временно командующего эскадрой адмирала Витгефта, борьба с посторонними влияниями на деятельность флота и, наконец, подрыв на японской мине «Севастополя» при возвращении эскадры с моря. Около самого назначенного ему места стоянки корабль, избегая столкновения с шедшим впереди «Пересветом», вышел из строя влево, подорвался на мине и повалился на левый борт. Эссен энергично принялся за спасение корабля. Спустив гребные суда, он быстро подвел пластырь и возможно полным ходом пошел к берегу, в бухту Белого Волка, на мелководье. Пробоина оказалась ниже броневого пояса, между третьим и тридцатым шпангоутом, и пришлось затопить патронный погреб, первую угольную яму и прилегающие коридоры. Водонепроницаемые переборки были укреплены, а для выравнивания крена Эссен приказал затопить три коридора с правого борта. Вскоре подошли спасательные суда, вытребованные из Артура, и прибыл главный инженер порта Кутейников с рабочими и водолазами. Площадь пробоины оказалась около четырех квадратных саженей, и, кроме того, корабль принял на левый борт около тысячи тонн воды. Распорядительность Эссена и воспитание личного состава спасли корабль от гибели. Около семи часов утра «Севастополь» был введен в гавань, где и ошвартовался у набережной. Начались работы по подводке кессона, так как док был слишком мал для корабля.

28 июля, исправленный уже «Севастополь» принимает участие в Шантугнском бою, а затем, вернувшись в Артур, единственный из кораблей, благодаря инициативе своего выдающегося командира, не тонет бесславно во внутренней гавани, чтобы затем быть поднятым и плавать под японским флагом, а темной ночью покидает рейд и становится в бухте Белого Волка, где отражает множество атак японских миноносцев. После сдачи крепости, Н. О. Эссен с большими затруднениями, ввиду разбитых машин, выводит свой корабль на глубокое место и там его взрывает, не отдав в качестве приза японцам.

………………

После несчастной японской войны, к трудам по возрождению почти несуществовавшего тогда Балтийского флота были привлечены офицеры, нередко невзирая на их старшинство и чины.

В 1905 году капитан 1 ранга Николай Оттович фон-Эссен прибыл в Петербург и был назначен Заведующим стратегической частью Военно-Морского Учебного Отдела Главного Морского Штаба. Эссен окончательно сформировался в Порт-Артуре, и у него уже составился план будущей реорганизации Балтийского флота и подготовки его к будущей войне. Базой плана послужил пример и уроки адмирала Макарова, но, кроме того, учет ошибок русской дипломатии, неспособность к работе нашего Главного Морского Штаба и пассивность адмирала Витгефта дали ему прекрасные уроки для будущего. Отсутствие инициативы и боязнь ответственности адмирала Витгефта, пассивное ожидание им распоряжений свыше и боязнь «а что скажет Наместник?» показали Н. О. Эссену, к чему ведет отсутствие инициативы и решительности у Командующего. На самом себе Н. О. испытал, как пассивность убивала инициативу у командного состава артурской эскадры.

Человек широкого ума и большой наблюдательности, обладавший большим влиянием и престижем в среде морских офицеров, Н. О. смог подобрать себе первоначальный кадр сотрудников для работы по воссозданию Морских Сил Балтийского моря.

Одновременно был создан Комитет по усилению флота на добровольные пожертвования. На средства, им собранные, было построено двадцать по тогдашнему наименованию — минных крейсеров типа «Пограничник», «Доброволец» и «Забайкалец». Эти корабли и составили ядро будущего Балтийского флота.

Должность Генерал-Адмирала была упразднена, и морским министром был назначен вице-адмирал Бирилев. Это был старый адмирал, но с молодой душой, немного самодур, но человек, не боявшийся ответственности и всегда говоривший правду в глаза. Первым его шагом было проведение закона об отмене несменяемости членов Адмиралтейств-Совета и Главного Военно-Морского Суда. Эти два учреждения были поистине «старческими домами» и тормозили всякое проявление новых идей и сил во флоте. Было уволено в отставку 18 адмиралов, мирно доживавших свой век в этих двух учреждениях, понижен предельный возраст для адмиралов и штаб-офицеров, обновлен состав начальников отдельных Управлений, как, например, Кораблестроительного, во главе которого был поставлен ученый с мировым именем, А. Н. Крылов, и стратегическая часть Военно-Учебного Отдела вручена в руки артурского героя и выдающегося офицера Н. О. Эссена.

Вокруг Николая Оттовича собирается группа передовой части нашего офицерства, наиболее остро чувствовавшая недостатки организации Морского ведомства, как и недостатки образования, получаемого нашими офицерами в стенах корпуса. Он их ободряет советами, морально поддерживает и дает идею образования Военно-Морского Кружка не только для здоровой критики существующего положения вещей, но и для выработки программы того, что надо сделать.

Под его влиянием капитаны 2 ранга Михаил Михайлович Римский-Корсаков и Владимир Константинович Пилкин и лейтенанты Александр Васильевич Колчак и Александр Николаевич Щеглов осенью 1905 года основывают «Санкт-Петербургский Военно-Морской Кружок». Опять-таки при содействии Н. О. Эссена кружок официально утверждается морским министром адмиралом Бирилевым. Наш флот обязан этому Кружку созданием уже весной 1906 года Морского Генерального Штаба, органа, в котором была сосредоточена вся стратегическая часть и который стал «мозгом флота».

Но море влечет Н. О. Эссена… На берегу ему тесно и нет выхода его деятельной натуре. В 1906 году он назначается командиром только что построенного в Англии крейсера «Рюрик» и затем, в том же году, — Командующим Отрядом минных крейсеров. В дальнейшем он командует в течение двух лет дивизией эскадренных миноносцев и с 1908 по 1909 год состоит Начальником Соединенного Отряда Балтийского флота на правах Начальника Морских Сил; за тем с 1909 по 1911 г. исполняет должность Начальника Действующего Флота Балтийского моря, а с 1911 года он Начальник Морских Сил. С началом войны 1914 года адмирал вступил в командование Балтийским Флотом и был им до последнего часа своей жизни.

В 1907 году Николай Оттович был произведен в контр-адмиралы, в 1910 — в вице-адмиралы, и, наконец, 12 апреля 1914 года — в адмиралы. Орден Святого Георгия 4-й степени, Золотое Оружие и все Российские ордена, до ордена Святой Анны 1-й степени включительно, отметили жизнь этого доблестного офицера и флотоводца.

С назначением в 1906 году Николая Оттовича Командующим Отрядом минных крейсеров начинается его кипучая работа по восстановлению Русского флота, по воспитанию, в новых условиях и новыми методами, всего его личного состава. Под его талантливым командованием отряд этот становится ядром возрождающегося флота. На нем Эссен создал целый ряд отличных командиров и молодых офицеров. Заветы С. О. Макарова «Помни войну!» и «В море — дома!» были девизами отряда и его Командующего. Помня страшные уроки начала японской войны, Эссен неустанно готовился к войне и готовил к ней весь личный состав подчиненных ему кораблей. Подобно адмиралу Ушакову, создавшему Черноморский флот и в боях его во-

спитавшему, подобно адмиралу Лазареву, учителю и воспитателю Нахимова, Корнилова, в то время молодого, Бутакова и Попова, воспитателя Макарова, Николай Оттович в море и на стоянках непрерывно обучал и воспитывал своих командиров, офицеров и команды.

За семь лет своего пребывания во главе Балтийского флота адмирал Эссен не только воспитал и возродил наш флот, но и доказал, что береговые учреждения должны служить флоту а не наоборот, как это предполагалось раньше. Он приучил флот плавать не только летом, но и осенью и зимой, а самых тяжелых условиях, ночью и днем, в штиль и в штормовую погоду. Н. О. доказал, что моряку, как никому другому, нужна постоянная практика, без которой плох будет моряк, никогда ничему не научится и ничего знать не будет.

Впервые он добился того, чтобы командиров не отдавали под суд и не подвергали строгой ответственности за малейшую аварию или посадку, отнимая у них этим инициативу и всякое желание рисковать. При нем не только небольшие корабли, миноносцы и канонерки стали ходить шхерами без финских лоцманов, но во время войны наши первые «дредноуты», типа «Петропавловск», большим ходом проходили самостоятельно стратегическим фарватером в шхерах.

Не ограничиваясь приказами, адмирал Эссен всегда личным примером доказывал справедливость своих требований и правильность действий и, беспрестанно плавая, лично следил за проведением в жизнь флота его приказаний. Строго говоря, у Николая Оттовича не было ни постоянного флагманского корабля, ни постоянного места на берегу. Его штаб имел и порт и корабль, сам же Эссен сегодня в Либаве, завтра в Ревеле, послезавтра где-либо в шхерах. Неугомонного Командующего могли поймать только радио-телеграммы.

В предвидении внезапного, без объявления войны, нападения германского флота был разработан план боя на Центральной позиции Ревель-Поркалауд, фланги которой должны были прикрываться сильными батареями. Маневрируя на этой позиции, главные силы должны были вести бой, в то время как миноносцы и подводные лодки, в свою очередь, атаковали бы противника. Но к моменту начала войны, постройка этих мощных батарей была только в зачатке и по настоянию Эссена позиция Нарген-Поркалауд была усилена второй параллельной линией батарей с орудиями в 152 и 200 мм. Постройка крепости Петра Великого в Ревеле началась только в 1912 году и на нее пока рассчитывать не приходилось. Вопреки требованию сухопутного командования, Эссену удалось отстоять разоружение Свеаборга, но это все еще не обеспечивало фланга нашей позиции. Что же касается Рижского залива, то связывающий его с Финским заливом пролив Моонзунд был слишком мелководен и ни он, ни западный выход, — Ирбенский пролив, не были защищены батареями.

За неимением быстроходных легких крейсеров для освещения театра военных действий, необходимо было организовать огромную сеть наблюдательных постов и станций службы связи, связанных телефоном, телеграфом и радио. Задача эта, по выбору Н. О. Эссена, пала на капитана 1 ранга А. И. Непенина. Он так блестяще провел организацию этой Службы связи, что она явилась действительно «глазами и ушами» Эссена и всего Балтийского флота. И на всем протяжении войны А. И. Непенин оказал неоценимые услуги флоту, освещая обстановку у противника и «следя и провожая» в безопасности наши корабли, ходившие в поход к неприятельским берегам.

Еще до объявления войны Н. О. Эссен опасался выступления Швеции на стороне Германии. Несмотря на объявленный Швецией нейтралитет, многочисленные признаки враждебности к России были замечены в самой Швеции и не исключалась возможность восстания у нас в тылу, в Финляндии. Шведский флот, в составе нескольких броненосцев береговой обороны, обладавших большим опытом плавания в шхерах, мог явить собой большую угрозу. Германский флот, с помощью шведского, мог легко высадить десант в Финляндии и тем создать важный опорный пункт для армии, с целью похода на Петербург, перерывая сообщения с Мурманском, единственным незамерзающим портом, и угрозы тылу Русской армии. Северные реки и озера имели большое экономическое значение для России, так же как и реки и каналы, впадавшие в Финский залив. Через Неву, Ладожский канал, каналы Тихвинский и следующие — Финский залив сообщался с Каспийским морем. Через каналы Принца Вюртембергского и Мариинский Балтийское море имело связь с Северной Двиной и Белым морем. Сеть озер и рек Финляндии также имела большое значение, в особенности озеро Сайма, сообщавшееся с Финским заливом широким каналом со многими шлюзами. Снабжение нефтью из Каспийского моря шло по Мариинскому каналу, а по каналу Принца Вюртембергского пришли к нам английские подводные лодки типа «С» и значительная часть военного снабжения во время войны.

На важное стратегическое значение этих рек и озер указал еще Петр Великий, начавший в войне со Швецией с изгнания неприятеля из этого района.

Балтийский флот к началу войны, по количеству и качеству кораблей, не мог идти ни в какое сравнение с германским флотом. Огромными усилиями немецкого Командующего флотом адмирала Тирпица были в рекордный срок построены линейные корабли типа «Дредноут», перестроены все доки и углублен для прохода новых кораблей Кильский канал. В войну 1914 года германский флот вступил в составе 22 линейных кораблей – дредноутов, 4 современных броненосных крейсеров, 6-ти легких крейсеров и 60 эскадренных миноносцев новейшего типа. Кроме этой океанской эскадры, Германия обладала еще 20 броненосцами старого типа, 9 броненосными крейсерами, 120 миноносцами и 42 подводными лодками. Мы могли им противопоставить только 4 старых броненосца, 6 устарелых броненосных крейсеров, 4 легких крейсера еще времен японской войны и дивизию в 36 современных миноносцев. Подводный флот имел в своем составе 5 новых подводных лодок и несколько старых, учебных.

Из этого ясно, какая огромная ответственность лежала на Командующем Балтийским флотом адмирале Николае Оттовиче Эссене.

Настроение на кораблях было исключительно бодрое. Не входя в оценку тех или иных наших возможностей, личный состав радовался возможности идти в бой под командованием любимого адмирала, защитить столицу и поддержать родную армию. И верно, — ему одному, адмиралу Эссену, флот был обязан подготовкой целого ряда лихих командиров нашего маленького, но сильного духом Действующего Флота, прошедших его школу на минной дивизии.

15 июля старого стиля 1914 года флот был собран для предстоявших маневров в Ревеле, но уже 17 июля была объявлена общая мобилизация и Балтийский флот стоял в готовности сняться с якоря. Но главная позиция, наше центральное минное заграждение, существовало только на бумаге, и Эссен не имел права ставить его без Высочайшего разрешения!

Таковое последовало только ночью 18 июля. Отряд Минных Заградителей, под командой контр-адмирала Канина начал постановку — столица и положение на Балтийском театре войны были спасены. *)

Верховный Главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич никогда, к сожалению, не понимавший значения флота для России и давно уже пытавшийся уничтожить Морское министерство и сделать из него только департамент Военного министерства, подчинил Командующего Балтийским Флотом — непосредственно командующему 6-й армией, сосредоточенной у берегов Финского залива, назначением которой была охрана Петербурга и подступов к нему. По соглашению с Командующим этой армией была принята директива адмирала Эссена — бой на Центральной позиции, и в связи с этим, была разоружена крепость и порт Либава. За два дня до объявления войны, все военное снабжение и имущество Либавы благополучно эвакуируется во внутренние порты Финского залива. Специальный отряд судов, оставленный в Либаве, уничтожает портовые сооружения и затопляет в канале старые пароходы и баржи.

Как теперь стало известно, начальник генерального штаба германского флота доносил Кайзеру: «Если Англия останется нейтральной, я считаю что в первую очередь нужно будет уничтожить сопротивление России, отрядив для этого необходимые силы флота. В Северном море действия будут вестись оставшейся частью флота».

Из этого следует, что опасения адмирала Эссена были вполне реальны и дни до вступления Англии в войну, как для адмирала, так и для всего Балтийского флота, были полны тревоги.

Но не таков был Эссен, чтобы «ждать у моря

*) Желающих ознакомиться с драмой, пережитой в эти дни адмиралом Эссеном, и с его официальной перепиской со Ставкой, мы отсылаем к прекрасной статье Н. Чирикова «План войны, подготовка и мобилизация Императорского флота в 1914 г.» — № 75 «Военной Были» 1965 г.

погоды»… С объявлением войны Германией, то есть тогда, когда Англия еще колебалась, — вступать или не вступать в войну, — шведский флот был уже сосредоточен у острова Готланда. Несмотря на то, что сама эта концентрация уже являлась угрозой, адмирал Эссен не получал инструкций от Ставки и сам решил действовать немедленно. 27 июля по старому стилю, со всеми наличными силами адмирал выходит в море и одновременно посылает телеграмму Командующему 6-й армией о том, что он решил внезапно явиться перед шведским флотом и предъявить командующему адмиралу ультиматум, — возвратиться в Карлскрону и оставаться там до окончания военных действий наших против Германии. В случае отказа адмирал предполагал уничтожить шведский флот. К телеграмме-рапорту он приложил копию предполагаемого им личного письма шведскому адмиралу. Уходя в море, Эссен оставил в Гельсингфорсе одного флаг-офицера в ожидании телеграфного ответа из Петербурга, для немедленной передачи его по радио на эскадру.

Ответ Ставки был следующий: «Ввиду политической обстановки Верховный Главнокомандующий запрещает всякие операции наступательного характера. Главная миссия флота — защита Петербурга, и это требует его пребывания в Финском заливе».

Получив телеграмму, адмирал повернул обратно и ночью встретил неприятельский патруль. Эта встреча показала ему, что неприятель плохо осведомлен о наших действиях и, чтобы себя не обнаружить, он не атаковал его. Немецкое командование упустило благоприятный случай если не уничтожить то, во всяком случае, сильно ослабить Балтийский флот. Наша Ставка не оценила благоразумной решительности адмирала Эссена, он был скован в своих действиях и как бы поставлен под надзор людей, совершенно некомпетентных в морском деле. Всякая его попытка проявить активность немедленно пресекалась и разрешались только оборонительные операции, как-то постановки заграждений и помощь армии огнем.

Благодаря категорическому запрету «рисковать» главными силами, всю тяжесть войны выносили на себе крейсера, миноносцы, заградители, канонерские лодки и подводные суда. Это они, обледенелые, во всякую погоду, днем и ночью, среди минных полей, в узостях и проливах, ставили мины у вражеских берегов, отражали атаки врага на Рижский залив и сами его атаковывали. Нельзя не отдать должного и Отрядам тральщиков, не даром получивших прозвище «клуба самоубийц».

Истинный воин и рыцарь «без страха и упрека», адмирал-«медяшка», как прозвала обожавшая его команда за рыжую бородку, только он один, адмирал Эссен, мог создать такие команды и таких командиров и офицеров. Нужно только вспомнить, в каком виде был флот после японской войны и Цусимской трагедии, из которого через шесть лет он сумел создать грозную и надежную силу!

К сожалению, Ставка не понимала или, вернее, не отдавала себе отчета в том, что корабли, и большие и малые, должны плавать, должны участвовать в боевых операциях. Стремление Эссена к этому имело целью не только сохранение духа плавающего состава, но и объяснялось всем поведением германского флота с момента объявления войны. Первые легкие германские крейсера появились только через десять дней у острова Даго, но, не проявляя никаких враждебных действий, тотчас же исчезли. Такая пассивность германского флота в самые, казалось бы, выгодные для него моменты войны ввела в заблуждение наше высшее командование. Оно предположило что немцы вообще отказались от всяких активных действий на Балтийском театре войны.

Эссен этому не верил…

17 августа 1914 года у входа в Финский залив появились немецкие военные корабли. Ввиду плохой видимости в тумане, находившиеся в дозоре крейсера «Адмирал Макаров» и «Паллада» не могли их распознать точно. Предполагая, что они имеют дело с эскадрой крупных кораблей противника, крейсера ушли в Финский залив. На следующий день было определено минное поле в 20 морских милях к северу от острова Даго. Немедля были посланы наши тральщики, и во время этой операции погибли два из них — «Проводник» и «№ 8». Часть офицеров и команды с них спасти не удалось.

В тот же день вечером, крейсера «Адмирал Макаров» и «Баян» встретили на меридиане Оденсхольма два немецких крейсера типа «Магдебург» и пошли на сближение. На расстоянии 17.000 метров был открыт огонь. Отвечая тем же, немецкие крейсера пошли на запад с целью завлечь русских на минное заграждение. Опасаясь встретить боле крупные силы противника, командовавший адмирал прекратил преследование и был отрешен от командования адмиралом Эссеном.

После этого случая немецкие корабли периодически появлялись у Дагерорта, Багхофена и в других местах, а также бомбардировали Либаву. Создавалось впечатление, что германское командование, посылая только свои легкие крейсера, хотело показать, что оно владеет Балтийским морем и незначительными силами блокирует весь русский флот в Финском заливе. На самом же деле адмирал Эссен ожидал появления более крупных сил неприятеля и готовился к бою на Центральной позиции. Его дивизионы миноносцев и бригады крейсеров беспрепятственно ходили в море, невзирая на немецкие заграждения. Эту первую фазу войны можно было бы определить как взаимную разведку двух противников. Кроме того, как уже было сказано, Командующий нашим флотом был ограничен в своих действиях, его главные силы были как бы Ставкой «посажены на цепь».

Основываясь на этом, германское морское командование рассчитывало продвинуться в Финский залив одними лишь легкими крейсерами. В ночь на 26 августа, немецкие крейсера «Магдебург» и «Аугсбург» в сопровождении миноносцев вошли в Финский залив. В густом тумане «Магдебург» сел на камни у Оденсхольма. Наблюдательный пост на маяке сообщил в Ревель, что слышит со стороны моря разговор на немецком языке и предполагает, что немецкий военный корабль потерпел аварию у берега. Адмирал Эссен немедленно вышел на миноносце к указанному месту. Приблизившись к острову, несмотря на густой туман, был опознан силуэт немецкого крейсера и одновременно были услышаны раскаты выстрелов крупного калибра.

Дело было в том, что в ту же ночь наши крейсера «Богатырь» и «Паллада» находились в патруле и из-за густого тумана вошли в Балтийский Порт и стали на якорь. Узнав о присутствии неприятеля у Оденсхольма, они немедленно снялись с якоря, пошли к Оденсхольму и, обнаружив немецкие крейсера, открыли огонь.

Густой туман, стоявший в море, позволил немцам еще до прихода наших миноносцев снять большинство команды на свей миноносцы. Как «в молоке» подошли русские миноносцы к немецкому крейсеру, оказавшемуся «Магдебургом», и сняли с него командира и оставшуюся команду. Гибель этого крейсера имела огромные последствия для всей дальнейшей войны, ибо на нем были найдены целыми и сохранными германские секретные шифры. С этого момента как русские, так и наши союзники, были в курсе малейших передвижений флота противника. Все полученные и расшифрованные сведения сообщались тотчас же англичанам и французам, так, например, английское командование было осведомлено о выходе германского флота еще до боя у Догербанки и Ютландского сражения. На «Магдебурге» же был найден и его вахтенный журнал, из которого стали известны все походы крейсера и места поставленных минных заграждений.

Попытки снять «Магдебург» с камней, к сожалению, из-за наступившей бурной погоды потерпели неудачу, и он разбился о прибрежные скалы.

27 сентября 1914 г. адмирал Эссен на крейсере «Рюрик», в сопровождении «Паллады», без эскорта миноносцев, не могших держаться в море ввиду бурной погоды, вышел в море.

Пользуясь темной безлунной ночью и бурной погодой, он рассчитывал, не обнаруживая себя, выйти из Финского залива, лечь на юг, на коммуникационную линию между Швецией и Германией, произвести разведку, и, в случае встречи, атаковать неприятельские патрули. Трое суток, с двумя крейсерами адмирал продержался на линии Борнгольм – Данциг и, не встретив неприятеля, возвратился в Финский залив.

Этот поход-разведка самого Командующего произвел огромное впечатление на личный состав Балтийского флота, но вызвал порицание высшего командования, которое вновь подтвердило адмиралу запрещение рисковать кораблями и выходить за пределы Финского залива.

Адмирал Эссен не мог без борьбы склониться перед подобной директивой и разработал новый план действий, который он изложил в нижеследующем рапорте за № 1960, от 21 сентября 1914 г.:

«В своем отношении за № 1 от 31 июля 1914 г. адмиралу Командующему Флотом, Командующий 6-й армией предполагал выполнить «План операций флота в случае Европейской войны», — план, который был утвержден Верховной Властью. Этот план был разработан Главным Штабом Флота в соответствии с политической и стратегической обстановкой того времени. Тогда не предполагалось иметь Англию нашей союзницей, и Германия, свободная располагать всеми своими силами, могла лишить наш флот всякой инициативы. Вступление Англии в войну и бездействие германского флота в течение последних двух месяцев, когда он не проявил никаких попыток к сражению с нашим флотом, полностью изменило стратегическое положение в Балтийском море и дает нам возможности расширить зону наших операций, укрепив Моонзунд, и продлить ее до Рижского залива.

Вооружение в скором времени дредноутов «Севастополь» и «Гангут», а за ними «Полтавы» и «Петропавловска», увеличит наши силы в таких размерах, что я считаю возможным исправить план в таком смысле: главной задачей флота остается защита столицы с моря, но ему будет разрешено выполнение и других миссий: постановка мин на путях неприятельских военных судов, появления на коммерческом пути Германия – Швеция для уничтожения неприятельских коммерческих транспортов, береговых наблюдательных постов и т. п. Для выполнения этих миссий потребуется выход главных сил в Балтийское море или, по крайней мере, части линейных кораблей, так как действия минных заградителей (в замену быстроходных крейсеров, которых у нас нет) будут большим риском. При разработке проэкта этих операций, я особенно предвидел защиту входа и выхода из Финского залива.

Я предвижу результат сражения вне Финского залива только в обстановке абсолютного нашего успеха. В случае же неблагоприятном — флот войдет и станет на заранее приготовленной позиции в Финском заливе.

Зимой угроза столице с моря исчезнет, и Германия временно будет вынуждена оставить свои попытки действий в Финском заливе. Этот благоприятный момент мы можем использовать для операций у неприятельских берегов и на коммуникационных путях и этим принудить противника держать в напряжении все морские силы на протяжении всей зимы».

Флаг-Капитан по оперативной части капитан 2 ранга Колчак был назначен Эссеном для представления этого плана в Ставку. Молодой, энергичный, деятельный участник создания Морского Генерального Штаба, один из ближайших сотрудников адмирала с первых дней приезда Эссена в Петербург, он детально разработал план действий по этому новому проэкту.

Государь в этот момент был в Ставке. Верховный Главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич послал адмиралу Эссену следующую телеграмму:

«Государь запрещает всякие наступательные действия главных сил Балтийского флота без Личного на то разрешения Его Императорского Величества, и это разрешение может быть дано только по вступлении в строй дредноутов типа «Севастополь». Расширение поля операций вплоть до меридиана Дагерорт, включая Монн, разрешено.

№ 113. 24 сентября 1914 г.».

В настоящее время тщательное изучение тогдашней обстановки и исторические факты позволяют нам с уверенностью сказать, что операционный план адмирала Эссена был вполне реален и соответствовал военной обстановке в Балтийском море в тот момент. В помощь Англии кораблями, на которую так рассчитывало Верховное Командование, адмирал Эссен не верил и оказался прав. За всю кампанию 1914 года в Балтийское море прошли две английские подводные лодки, которые прибыли в Либаву 21 октября 1914 г. Третья не смогла пробиться. Больше ни одного корабля… Впрочем, это и понятно, потому что английский флот вынужден был бороться с новым могущественным германским подводным флотом, угрожавшим самому существованию Британской Империи. Но Ставка этого не поняла, как не поняла и тактики германского флота, увязшего в схватке с английским.

При таких условиях Командующему оставалось только искать возможности избавить свои линейные суда от вынужденной бездеятельности путем маневров и практических стрельб внутри Финского залива, позади Центральной позиции…

Кроме того, адмирал Эссен опасался, что пассивное крейсирование миноносцев и крейсеров для охраны входа в Финский залив, само по себе неблагодарное и утомительное, рано или поздно привлечет внимание германских подводных лодок. Это его опасение подтвердилось: 10 октября 1914 г. крейсер «Паллада» был потоплен одной из них. Погибли все офицеры и команда во главе с командиром кап. 1 ранга Магнусом.

Чтобы нейтрализовать лодки, надо было поставить заграждения у неприятельских берегов. Полученное адмиралом частичное разрешение позволило осуществить это давно им задуманное намерение. 31 октября 1914 г. миноносцами были поставлены минные поля у Мемеля, 5 ноября они же ставят мины на коммуникационной линии на траверзе Мемеля, и 5 ноября «Новик» ставит банку у Данцига. 19 ноября минным заградителем «Амур» поставлены два поля у острова Борнгольм, 20 ноября миноносцами у Кенигсберга, 25 ноября «Новиком» на коммуникации между островом Аркона и Мемелем, 27 ноября миноносцами у Мемеля, 13 декабря минным заградителем «Енисей» поставлены минные банки на коммуникационной линии к Кенигсбергу и Аркона – Мемель и, наконец, 13 декабря наши крейсера своими заграждениями закупорили подход к Данцигу. Итак, адмирал Эссен только через полтора месяца после начала войны получил разрешение действовать вне Финского залива.

За период времени с 31 октября по 13 декабря у немецких берегов было поставлено 1400 мин. Всего же за этот год было поставлено их 3500.

Если мы взглянем на карту, то увидим, что этими заграждениями 31. X. – 13. XII., Эссен заблокировал Данциг, Кенигсберг, Мемель а также проходы между островами Аркона и Борнгольм, считая от Арконы к югу, к немецкому побережью. Вот как широко использовал Командующий еле выпрошенное им частичное разрешение.

Он не только широко его использовал, но и пошел гораздо дальше разрешенного, решив полностью провести свою программу… Конец декабря опасен бурями, туманами, море дымится, малые суда не могли быть посланы в такую операцию, и потому для дальнейших постановок адмирал использовал крейсера. С полной нагрузкой мин заграждения «Россия», «Богатырь» и «Олег» вышли к немецким берегам. В ночь на 13 января 1915 г., «Россия» поставила мины у маяка Аркона, в пяти морских милях от него, а «Олег» и «Богатырь» поставили два поля на юго-восток от Стольпмунда. Этой операцией закончились боевые действия в 1914 году. Результатом их явилась гибель крейсера «Фридрих-Карл», вспомогательных судов «Эльза Стинкес», «Хуго Стиннес», «Латома», нескольких миноносцев и малых судов. Крейсера «Аугсбург» и «Газель» подорвались и были выведены из строя, но самое главное — у немцев была вырвана инициатива. Германская эскадра, стесненная в своих походах, не появлялась в Балтийском море до июня месяца 1915 года.

В конце февраля 1915 г. в Гельсингфорсе состоялся Высочайший смотр Балтийского флота, продолжавшийся всего один день. Государь посетил крейсер «Россия» и некоторые флагманские корабли и в конце смотра проехал на автомобиле по льду мимо всего флота, провожаемый восторженными и несмолкаемыми криками «ура».

Адмирал фон-Эссен держал свой флаг на крейсере «Россия», где жил сам и где был размещен его штаб. Кроме того, в распоряжении штаба находилось учебное судно «Воин», ошвартовленное у борта «России». На нем помещались типография, учетная канцелярия и жила часть чинов штаба. Все же места едва хватало. Был приобретен подходящий финский пароход «Полярис» и было приступлено к переделке его под базу штаба. Но адмирал Эссен считал, что как он, так и чины его походного штаба, должны помещаться на том корабле, на котором он предполагал вступить в бой в случае попытки немцев прорвать Центральную позицию. Таким кораблем был им избран новый линейный корабль «Севастополь».

Кипучей, деятельной натуре Николая Оттовича нужна была постоянная работа, постоянная деятельность. Зимняя мирная жизнь в спокойной штабной обстановке его не удовлетворяла, и всю зиму мы видим адмирала то в Ревеле, на осмотре работ по сооружению морской крепости Императора Петра Великого, то на базе Службы связи у адмирала Непенина, то в Або, то в Моонзунде, то на осмотре новой строившейся миноносной базы в Рогекюле. Обычно он брал с собой флаг-капитана Колчака и одного из флаг-офицеров. В Петроград ездить он не любил и избегал этого.

Весной 1915 года начались подготовительные работы к новой боевой кампании и корабли стали постепенно расходиться по своим боевым базам. Весной 1915 г. германская армия захватила Либаву и стала серьезно угрожать Виндаве, а затем и Риге. В связи с тревожным положением в этом районе, в начале апреля адмирал перенес свой походный штаб в Ревель.

Постоянное нервное напряжение, связанное с тяжкой ответственностью перед Родиной и с неприятностями, приходившими из Ставки, постоянно ограничивавшей его боевые планы, вечные, в любую погоду, походы на миноносцах давно надломили здоровье адмирала. Он не поддавался увещаниям близких и продолжал работать, не щадя своих сил. Тотчас же после перехода в Ревель, он поехал на автомобиле на одну из береговых позиций и, несмотря на холодную погоду и ледяной ветер, был одет очень легко. По возвращении он слег и, перевезенный в госпиталь, через пять дней, 8 мая 1915 года, скончался от грудной жабы.

Для флота адмирал Николай Оттович фон-Эссен был единственный и незаменимый. В него все верили. Одно сознание, что «Эссен сказал» или «Эссен приказал», спаивало самые разнообразные элементы личного состава флота и заставляло всех работать на совесть. Популярность адмирала зиждилась не только на его огромном военно-морском таланте, но и на особой, непередаваемой обаятельности его личности и огромном служебном опыте, на его славном Порт-Артурском прошлом. Придет время и Россия поставит ему памятник наряду с другими нашими славными флотоводцами: Ушаковым, Сенявиным, Нахимовым, Корниловым и Макаровым.

Вечная память незабвенному флотоводцу, воссоздателю Российского флота, адмиралу Николаю Оттовичу Эссен!

……………………..

Исключительно трудно было писать эту статью, скромный памятник великому адмиралу здесь, в эмиграции, не имея под рукой необходимых архивов и сведений. Приношу мою глубокую благодарность Г. Н. Таубе, А. Ф. Ульянину, А. А. Герингу и В. А. Янушевскому, оказавшим мне ценное содействие в моей работе.

Г. фон-Гельмерсен

 

© ВОЕННАЯ БЫЛЬ