(Посвящается Казанским драгунам, за «веру и верность» убиенным)
Воспоминания о Великой войне всегда вызывают чувство восхищения перед образом нашего Императорского солдата-драгуна. Без его высоких нравственных и боевых качеств невозможны были бы те изумительные по героизму и успеху полковые дела, давшие полку шестнадцать офицерских георгиевских наград.
Сегодня, в день полкового праздника, я вспоминаю один из славнейших подвигов, слава которого принадлежит исключительно солдатам. Подвиг этот дает нам идеальный образ не только бойца, но и русского человека, вообще, проникнутого чувством безграничной, жертвенной любви к Родине, к полку, и пониманием христианского своего долга — «больше сея любве никто же имать, да кто душу свою положит за други своя!» Эти герои, эти простые, полуграмотные русские люди навсегда останутся в нашей памяти, и их пример должен быть постоянным стимулом нашего воодушевления и нашей веры в мощь русского народа и во временность постигшего Россию несчастья.
Август 1916 года, Галиция, бои на путях к Галичу. Спешенный полк занимает позицию. Участок моего эскадрона — по опушке мелкого кустарника, левый фланг упирается в узкую рощу, тянущуюся по направлению к противнику. Впереди позиции противника вынесены отдельные окопы. Некоторые из них только на ночь занимаются постами и заставами. Удаление этих отдельных окопов от наших позиций шагов 500-600. Местность между позициями открытая, с нескошенными посевами.
Наблюдением и по звуку выстрелов установлено, что австрийцы сменены германцами. Но штабу армии нужны точные сведения, поэтому им отдано приказание захватить пленного. Но исполнить это приказание никак не удавалось различным войсковым частям и, наконец, очередь дошла до нашего полка.
Командир полка выслал на ночь партию разведчиков в 30 человек с тремя офицерами с приказанием захватить пленного. Для успешного выполнения задачи необходимо было внезапное нападение. Но несмотря на темную ночь и все принятые меры, разведчики были замечены неприятельскими часовыми. Часа в два ночи я услышал вдруг нервный, частый ружейный и пулеметный огонь противника, длившийся в течение минут пяти… Затем, все стихло. Внезапное нападение не удалось и разведчики вернулись, не выполнив задачи.
В эту же самую ночь, уже на рассвете, из своей землянки, находившейся в середине позиции эскадрона, я услышал редкий одиночный огонь на своем левом фланге. Выйдя из землянки, я увидел, что стреляет мой часовой. Я подошел к нему, и он доложил мне, что неприятельский окоп, расположенный против моего левого фланга, шагах в 200-х в сторону от рощи, с вечера занял немецкий пост, не успевший уйти до рассвета, и мой часовой его заметил.
Драгуны стали внимательно следить за окопом и явилась мысль — захватить этот пост и исполнить то, что не удалось сделать разведчикам. Взводный унтер-офицер Руденко доложил мне об этом желании драгун и сказал, что уже есть шесть человек охотников, которых будет вполне достаточно, так как немцев в окопе не более трех человек, да и большему числу людей будет трудно подобраться к окопу незаметно. Командир полка дал свое разрешение, а я приказал левой заставе под командой поручика Уднемовского держать неприятельский пост под огнем, чтобы не позволять немцам высовываться из окопа.
В 17 часов шесть охотников-драгун, взявши ручные гранаты и рассыпавшись так, чтобы занять охватывающее положение, стали пробираться от правого фланга эскадрона к неприятельскому окопу. Высокие нескошенные посевы скрывали их от глаз соседних застав противника. Весь эскадрон и группа офицеров с напряженным вниманием следили за их продвижением. Солдатские защитные рубахи то появлялись, то скрывались в посеве. Вот они уже в нескольких шагах от окопа, вот они выпрямляются во весь рост, бросают гранаты и с криком «ура!» бросаются на окоп.
В первые мгновения казалось, что неприятельский окоп пуст, но сейчас же оттуда выскочила группа людей в темно-зеленых мундирах, и началась рукопашная схватка. Защитных рубах вдвое меньше, на неприятельской позиции — тревога, слышны сигнальные рожки, началась учащенная ружейная и пулеметная стрельба, открыли огонь батареи противника.
У окопа идет ожесточенная борьба, падают немцы, но свалились и два драгуна… Наших осталось всего четверо, из которых один с какой-то особенной силой и ловкостью штыком отбивается от нападающих, чтобы, отбившись, броситься на помощь своим… Вот уже два немца спасаются бегством… Желая захватить их, два драгуна с крайнего левого поста, бросаются за ними, но попадают под огонь и падают тяжело-ранеными…
Бой у окопа окончен. Драгуны и немцы, перемешавшись, бегут от окопа к лесу… Через несколько минут три германца, трофеи торжествующих и возбужденных победителей, были приведены ко мне.
Место боя опустело, на нем остались только убитые и раненые. Два раненых драгуна пытались ползти, но, выбившись из сил, остались неподвижными. Желая спасти их и не обращая внимания на сильный огонь, два человека бросились к ним, но, пробежав не более 200 шагов, оба были смертельно ранены разрывными пулями.
Вечерело. Нужно было во что бы то ни стало спасти раненых до наступления темноты, иначе им грозила опасность быть добитыми немцами. Вызвались охотники. Тремя группами они стали пробираться под огнем по посеву, направляясь к раненым, которые лежали в трех местах. К самым дальним, лежавшим у места боя, благополучно дополз все тот же унтер-офицер Руденко с тремя драгунами. Они разделились по два на каждого раненого. Сильный обстрел продолжался и идти во весь рост и так нести раненых было невозможно; оставалось только тащить их по земле, взявши за руки. У обоих раненых были прострелены обе голени с раздроблением кости.
С большим трудом к наступлению темноты все раненые были благополучно доставлены в наши окопы и положены около моей землянки. Победа наша была куплена дорогой ценой: из шести раненых, двое были ранены смертельно, и я особенно хорошо помню одного из них: наклонившись к нему, я увидел широко открытые глаза на землисто-бледном лице. Увидев и узнав меня, он слабым голосом, почти шопотом, сказал: «Я знаю, Ваше Высокоблагородие, что умираю, а умираю я, Ваше Высокоблагородие, за веру, Царя и отечество…» и, помолчав, добавил: и за наш полк!» Больше он ничего не мог сказать, эти его слова были последними… Через два часа он умер.
Умер он и за Веру и Верность и за брата своего, которого бежал спасать. «Больше сея любви никто же имать, да кто душу свою положит за други своя!»
О захвате трех германцев было донесено в штаб дивизии и в штаб корпуса и командир корпуса, Великий Князь Михаил Александрович, приказал немедленно представить героев-драгун к георгиевским наградам. Сменившись с позиции, я ночью написал реляцию. На другой день приехал начальник дивизии. Эскадрону с хором трубачей приказано было построиться и начальник дивизии лично роздал георгиевские кресты. Эскадрон приветствовал героев криками «ура!», а трубачи играли полковой марш.
В тот же. вечер я навестил раненых и от имени командира корпуса передал им георгиевские кресты.
Полковник Попов
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading ...| Закуски фуршетные заказать у нас на сайте Смотрите подробности закуски фуршетные заказать у нас на сайте. канапемания.рф |
Похожие статьи:
- Российские солдаты. – Полковник Попов
- Бой на Злотой Липе Тоустобабы-Хорожанка. – Полк. Архипов
- ИМЕНА КОТОРЫХ НЕЛЬЗЯ ЗАБЫВАТЬ.
- Елочка. – Владимир Новиков.
- О бронепоездах Добровольческой армии (Продолжение, №112). – Анд. Алекс. Власов
- Моряки у Ивангорода. – А. Лукин
- 26 дней на реке Сан. – В.Е. Милоданович
- ДРАГУНЫ КРЕСТЬЯНЕ. – Ю. Сречинский
- Последнее отступление (Окончание) – В.Е. Милоданович
Loading ...