Кто жил и служил до революции в Владивостоке и посещал Морское Собрание, тот, вероятно, не раз проходил мимо скромного памятника, — кусок гранита, четыре якоря по углам, все обнесено якорной цепью. Скромна и надпись на памятнике: «Памяти офицеров и команды шхуны «Крейсерок», погибшей при исполнении долга в 188 (?) году».
Теперь это все — далекое прошлое. Может быть, и памятника больше нет. Может быть, и Морской Архив частично уничтожен и все следы трагедии исчезли в потоке быстро текущих дней жизни. Но все-таки за рубежом кой-что сохранилось, как рассказы, воспоминания, записки теперь ушедших в лучший мир моряков, когда-то служивших на Дальнем Востоке. К сожалению, нет имен экипажа «Крейсерка», кроме единственно спасшегося матроса Антонова. Сама же история является славной страницей из жизни нашего флота, в цепи его подвигов и исполнения служебного долга.
В 188 (?) году клипер «Крейсер», как обычно, вышел в летнее крейсерство вдоль наших Дальневосточных берегов и, пройдя в Северный Ледовитый Океан, выполнив поставленную ему задачу по описи берегов, измерении глубин и произведении метеорологических наблюдений, с наступлением осени возвращался в Владивосток. Зайдя в залив Анадырь, он поймал на месте преступления американскую шхуну, ловившую рыбу и бившую морского зверя в наших водах. Шхуна была приведена в Владивосток. По решению суда она была конфискована, передана в Владивостокский порт и названа в честь захватившего ее клипера «Крейсер» — «Крейсерок».
Это было прекрасное суденышко, только что недавно сошедшее со стапеля в г. Сеатле (Западное побережье Америки), водоизмещением, приблизительно, 500 регистровых тонн. «Крейсерок» был подвергнут полной перестройке, парусному перевооружению и, кроме того, на нем были поставлены 4-9-фунтовых орудия и 2 скорострельных пятистволки Гочкиса. «Крейсерок» вошел в состав флота как охранное судно для защиты котиковых промыслов на острове Тюлений, находящемся в 15 милях на восток от острова Сахалин. Экипаж состоял из командира, старшего офицера, трех вахтенных начальников, доктора, боцмана, 4 боцманматов и 50 человек матросов. Никакого двигателя на корабле не было. Не было и никаких вспомогательных механизмов. Это был первоклассный, крепкий и мореходный парусник, способный выдержать долгое, шестимесячное крейсерство в далеких и суровых водах океана. Был он обильно снабжен всем необходимым: провиантом, запасными парусами, запасными частями такелажа и всем, что по тем временам считалось необходимым для жизни экипажа. Помещения не отапливались, огонь разводили только на камбузе для приготовления пищи. В крейсерство уходили в середине мая месяца, а возвращались в Владивосток в конце октября.
Одинок, угрюм и неприветлив остров Тюлений. В те далекие времена он был совершенно пустынен. Вероятно, эта уединенность, тишина, большое количество отмелей и низменный берег отвечали условиям летнего времяпрепровождения морского зверя. Особенно облюбовали о. Тюлений морские котики. Сюда весной они приплывали из более теплых вод Тихого Океана и на берегах острова, в водах омывающих его, проводили лето, а осенью, с наступлением холодов, уходили опять на юг. Приплывали они большими стадами и, повинуясь могучему велению природы, заключали браки, основывали семьи, размножались, выращивали, воспитывали потомство. Кипела своя шумная, следующая непреложным законам бытия жизнь.
Но жизнь морского котика омрачена с незапамятных времен. Природа подарила ему необыкновенно красивую, нежную и теплую шкурку. К этой шкурке протянул свою вечно жадную, ненасытную руку человек и стал злейшим врагом беззащитного зверя, его истребителем. Шкурки морского котика ценились на мировом рынке всегда очень высоко. Охота на него приносила большие барыши, но не все государства обладали водами, в которых он водился и размножался. Русское правительство ревниво охраняло свои воды и промыслы, что было чрезвычайно сложно, принимая во внимание протяжение линии наших берегов и морские просторы, омывающие их.
Так и в тот злополучный год «Крейсерок» вышел в положенное время из Владивостока и направился к о. Тюлений. Подойдя к острову, высадили на баркасе охранную команду, снабженную оружием и припасами, для пребывания в течение известного срока в непосредственной охране лежбища котиков, если бы хищникам удалось проскользнуть через блокаду «Крейсерка».
Шли дни, шли недели, шли месяцы. «Крейсерок», выполняя задачу, крейсировал в определенном районе, менял курсы, появлялся и исчезал в разных местах и разных направлениях, создавая обстановку внезапности, стараясь помешать планам возможных нападений. Противные ветры, безветрие, туманы и бури все время держали экипаж в большем или меньшем напряжении, а однообразная и скучная жизнь в сырых и неуютных помещениях, надоевшая пища, — консервы и солонина, отсутствие фруктов и овощей, все это утомляло морально и физически. Под ногами вечно качающаяся палуба, казалось, что тверди никогда и не было, только этот злополучный, голый остров Тюлений, серое небо и взлохмаченый океан.
Настал конец октября. Ледяной, пронизывающий ветер. Большая волна. С глухо зарифленными парусами, опорошенная снегом шхуна медленно и плавно всползала на вершину огромной океанской волны, задержавшись немного на вершине, быстро проваливалась в открывшуюся бездну и вновь, собравшись с силами, начинала подъем. Маленький остров Тюлений то появлялся, то исчезал, и тогда был виден лишь клочок серого неба и несущиеся, как от погони, рваные клочья облаков, прижимающиеся к свинцовым волнам. Скучно. Тоскливо. Вот уже две недели прошло с того времени, когда обычно снималась охрана и «Крейсерок» шел в Владивосток на заслуженный отдых. Почему командир продолжал крейсерство, никто не знал.
Вахтенный начальник, молодой мичман, поеживаясь от холода, старательно следил за парусами, за курсом и рулевым. Когда «Крейсерок», ныряя среди волн, внезапно бросался к ветру, терял ветер или сходил с курса, мичман кричал молодым, срывающимся голосом рулевому:
— На руле, не зевать!
— Есть, не зевать! — слышался ответ рулевого.
Приближался момент подъема флага, восемь часов утра. Утренняя приборка, несмотря на сильную качку, была закончена. На палубе, в сопровождении боцмана, появилась приземистая, крепкая фигура старшего офицера, еще раз заботливо осматривающего свое хозяйство. Без пяти восемь утра были вызваны наверх горнист, барабанщики и обе вахты матросов. По звонку в кают-компанию поднялись на палубу офицеры. Все быстро заняли свои места. Вслед за тем посланный с вахты матрос доложил командиру:
«Ваше высокоблагородие, без трех минут подъем флага».
Высокий, худощавый командир, появившийся без замедления, быстро оглядел паруса, волнующийся океан, принял рапорты, пожал руки офицерам, отдельно приветствовал боцмана и громко поздоровался с командой.
«На флаг. Смирно!», скомандовал вахтенный начальник. «Время вышло», доложил он командиру, кивнувшему головой в знак разрешения.
«Флаг поднять!»
Все обнажили головы, и под звуки горна и треск барабанов белый, с синим крестом, флаг св. Андрея медленно поднялся к ноку гафеля. День на корабле Его Императорского Величества начался.
После подъема флага командир, как бы еще раз что-то старательно обдумывая, обратился к старшему офицеру:
— Я думаю, что мы сегодня снимем охрану с острова и пойдем домой. Погода быстро портится, барометр падает, как бы нам не застрять здесь, если нагрянет шторм. Да и котики начали уходить с острова, слышите, как они ревут, даже сюда ветер доносит, это они собираются в группы для далекого плавания на юг. Итак, начинайте снимать охрану.
— Есть! — обрадованно ответил старший офицер и не удержался прибавить: — Мы и так в этот раз задержались недельки на две дольше.
— На это были у меня причины, — коротко ответил командир, спускаясь в свое помещение.
Весь «Крейсерок» закипел жизнью. Радостная весть о возвращении домой охватила корабль. В кают-компании воцарилось исключительно хорошее расположение духа. Команда быстро и охотно взялась за работу. Тяжелые условия непрерывного шестимесячного крейсерства в безлюдных, мрачных и холодных водах, утомили всех. Каждый стремился скорее вернуться домой и хотя бы на время забыть холод, сырость, оторванность и тяжесть труда моряка в подобных условиях. С трудом спустили баркас и, борясь с сильными волнением, под командой лейтенанта, приступили к перевозке охраны с острова на корабль. Заменили потрепавшиеся паруса запасными, осмотрели и подтянули такелаж, проверили рулевое управление, все приготовили к долгому и тяжелому переходу.
Командир в своем помещении открыл ящик бюро и просматривал секретные инструкции, донесения и другие служебные бумаги. Главное его внимание привлекала копия письма русского генерального консула в г. Сеатле (западный берег Америки), который сообщал, что в конце августа воды Пуджет Соунда оставила шхуна под американским флагом. По сведениям разведки, назначение шхуны — набег на русские Командорские острова и на остров Тюлений. Цель — подогнав свой набег к времени оставления судами русской охраны охраняемых ими вод, захватить еще не ушедших на юг котиков на острове, перебить их и продать добычу с большой прибылью в портах Японии. Поздний уход этой шхуны подтвердили и агентурные сведения, было известно, что частные промышленные суда покидают воды Пуджет Соунда в апреле месяце. Те же агенты установили, что шхуна называется «Рози» и что экипаж состоит из подонков, готовых на всякое грязное дело.
Перечитав не раз это донесение, командир углубился в изучение карты района, в котором могли произойти события. Ему стало ясно, что «Рози» опоздала для набега на Командорские острова т. к. неделю тому назад проходившее русское охранное судно сигналом сообщило об уходе животных на юг. Да и вооруженью алеуты дали бы надлежащий отпор. «Если бы не приближающийся шторм, я бы не ушел отсюда, пока не поймал бы этого хищного пса, — рассуждал командир. — Но этот «пес» придет сюда, в этом я уверен, и почему эти чертовы котики так задержались с своим отплытием на юг?» Поднявшись, он надел пальто, постучал по барометру, покачал головой и поднялся наверх.
К четырем часам дня старший офицер доложил о готовности к походу. Под марселями и триселями побежал «Крейсерок» домой, временами доводя скорость до 10 узлов.
В это же время, опоздав с налетом на острова Беринга, американская шхуна «Рози», форсируя паруса, легла курсом на юг, рассчитывая на следующий день с рассветом появиться в видимости о. Тюлений. Была полная уверенность, что охрана острова снята и «Крейсерок» прекратил крейсерство. Это было промысловое, трехмачтовое судно, водоизмещением, приблизительно, в 250 регистровых тонн. Среднюю часть судна занимал трюм с пустыми бочками, бочками с солью и всем необходимым снаряжением для охоты. Экипаж состоял из шкипера, его помощника, трех матросов, 12 охотников и кука-повара. На верхней палубе были размещены 8 вельботов, по два вставленных один в другой.
Вечером в помещении охотников собрался весь свободный от вахты экипаж. Шкипер, огромный, обезьяноподобный швед, не выпуская трубку из плотно сжатых губ, цедил:
— Так как, ребята, мы опоздали с набегом на Командорские острова и наш трюм пуст, то это наша последняя возможность на о. Тюленьем захватить зверей, перебить их, этим оправдать наш поход и хорошо заработать. С рассветом все вельботы должны быть готовы. Первое — отрезать всех зверей от воды, не дать им возможности бежать, а потом приступить к поголовному уничтожению, не щадя ни маток, ни молодежь. Все, что нам нужно сейчас, — это доллары. Пусть русские потом, с весны, опять выводят и охраняют свое добро. Я уверен, что они ушли.
— А если не ушли? — задал вопрос один охотник.
— Тогда наши дела плохи, придется держаться вне трехмильной полосы и бить котиков в воде, но на этом денег не сделаешь, много не убить, да и тонут они.
— А если попадемся к русским в лапы?
— Не беда, только делайте вид, что слушаетесь, они чудаки, их легко провести. Если нас арестуют, они возьмут меня к себе, как и половину вас. Потом они посадят к нам свою команду и поведут в свой порт. Оставшиеся, помните, что вот здесь, за обшивкой, в тайнике спрятано оружие и припасы. Старший из оставшихся пусть испортит компас, оторвется от русского судна, потом достаньте оружие и захватите «Рози» и идите к нашим берегам. Я же как-то вывернусь.
Между тем «Крейсерок» резво бежал, потонув во мгле окутавшей его ночи. Все свободные от службы мирно спали. Не спалось только командиру. Он не мог отделаться от странно охватившей его уверенности, что хищник придет завтра, с рассветом, к острову. И тогда он не сможет простить себе, что не подождал еще пару дней и снял охрану. В полночь он принял решение, поднялся на мостик и приказал вахтенному начальнику:
— Вызовите людей наверх, к повороту, ляжем на обратный курс.
«Рози», как и предполагали, подошла к о. Тюлений с рассветом. Горизонт был чист, и не было признака охранного судна. Русские ушли. Часть животных все еще на острове. Наконец повезло. Экипаж лихорадочно заработал. Все восемь вельботов были быстро сброшены на воду, все охотники, вооруженные ружьями, специальными дубинами и ножами, под командой подшкипера, сильно наваливаясь на весла, устремились к берегу. На шхуне остались лишь шкипер, три матроса и повар. Под малыми парусами, шхуна вышла на наветренную сторону острова и крейсировала в расстоянии 2-3 миль от него.
Вельботы подошли к подветренной части острова. Высадившись, охотники начали осторожно приближаться к стаду, все еще многочисленному, в тысяч пять голов и, рассчитав расстояние, быстро бросились вперед, образовали кольцо и отрезали животным отступление к воде. Вслед за тем они с криком и гиком погнали их на плато, возвышение недалеко от берега. Несколько человек остались у берега и расстреливали тех животных, которым удалось прорвать цепь загонщиков. Предпочтительно убивали страшным ударом дубины по черепу, таким образом сохраняя ценную шкурку. Выстрелами убивали больших самцов, от ужаса перед смертью переходивших в нападение. Настал дикий, кровавый хаос истребления. Звуки лопающихся черепов, рев животных, не менее дикий рев истребляющих их людей, выстрелы. Кровь, море крови, слезы на глазах умирающих зверей и дикий огонь удовлетворения в глазах их убийц.
В 9 часов утра все было кончено. Лишь немногим котикам удалось проскользнуть в море. Приступили к снятию шкур, сворачивали их и отправляли на двух вельботах на шхуну. С шхуны внезапно раздались выстрелы, и пришедший вельбот привез приказание все оставить и немедленно возвращаться. Но было уже поздно. Увлеченные разбоем, просмотрели опасность. Стройный силуэт «Крейсерка», несущего полные паруса, показался на горизонте.
На «Крейсерке» блеснула вспышка выстрела, клубок белого дыма и всплеск воды от упавшего близко от «Рози» снаряда убедительно доказали, что игра проиграна. «Рози» привела к ветру и легла в дрейф. Все вельботы были подняты на палубу и добыча выгружена. Хищник был пойман на месте преступления. Вскоре с «Крейсерка» подошел к борту шхуны баркас с десятью вооруженными матросами под командой лейтенанта. На палубе шхуны их встретили мрачные, злобные взгляды.
— Кто шкипер шхуны?, — спросил лейтенант.
— Это я, — назвав свое имя, выступил вперед шкипер.
— Вы нарушили международный закон, зашли в русские воды, высадили ваших людей на остров и истребляли животных на берегу.
— Да это так.
— Подобное действие приравнивается к пиратству, а потому, командир охранного судна Его Императорского Величества Императора России, объявляет вас и вашу команду арестованной, а шхуну конфискованной.
— Ваше право.
— Это хорошо, что вы признаете вину. Прикажите выстроиться всей вашей команде, дайте список всех находящихся на борту и принесите судовые бумаги. Сами приготовьтесь покинуть корабль.
Вслед за тем лейтенант приказал боцманмату произвести полный обыск на шхуне, не оставив ни одного угла, а все найденное оружие снести на баркас.
— Сколько у вас оружия? — спросил он шкипера.
— Должно быть 18 ружей и 4 револьвера. Все у меня в каюте, теперь на вельботах. Больше оружия нет.
С «Крейсерка» последовал сигнал: «Поторопиться с арестом!»
Лейтенант вызвал подшкипера, трех матросов, негра повара и четырех охотников. Им было приказано остаться на шхуне. Остальные были перевезены на «Крейсерок». В командование «Рози» вступил лейтенант, имея десять вооруженных русских матросов. Их он разделил на две вахты. Подшкипер и его люди, были собраны в среднем помещении (как раз, где были спрятаны оружие, запасной компас и припасы), с целью иметь их под надзором. В общих работах по управлению судном они охотно участвовали.
А шторм приближался. Ветер зашел к норду, волна увеличилась, пошел снег. На «Крейсерке» взвился сигнал: «Следовать за мной!» Взять «Рози» на буксир не позволяла погода. За час до наступления темноты оба корабля, неся все возможные паруса, повернули на юг, направляясь в Лаперузов пролив. «Рози» держалась в кильватер «Крейсерку», стараясь не потерять его гакабортный (задний, на корме) огонь. Жизнь на шхуне налаживалась. Арестованные хищники вели себя смирно, охотно помогали при судовых работах, никакой враждебности не проявляли, в свободное время на палубе не показывались, сидели у себя в помещении, у дверей которого стоял вооруженный матрос. На камбузе усердно работал негр-кук, весело скалил зубы и вступил в приятельские отношения с русскими матросами, никогда не видавшими черного человека. Лейтенант приказал рулевому держаться в кильватер «Крейсерку», яркий огонь которого был виден. Курс по компасу он рулевому не дал. Когда, освободившись от ряда неотложных дел, он взял карты и проложил курсы следования, то решил сверить курс, которым идет сейчас шхуна, с показанием компаса. Он сразу убедился, что компас неисправен. Тщательный осмотр показал, что игла, на которой лежит картушка компаса, сломана и сама картушка повреждена. Исправить эти недочеты не было возможности. Вызванный подшкипер отговорился незнанием и подтвердил, что запасного компаса на корабле нет.
Между тем погода быстро портилась. Барометр падал, ветер усиливался, снег стал падать гуще, и рулевой с трудом улавливал огонь впереди идущего «Крейсерка». Через час большого напряжения он совсем потерял его. Без компаса шхуна оказалась в опасном положении. Лейтенант, зная о подводном рифе, выступающем мили на две на восток от мыса Терпения, и зная, что курс проложен мористее рифа миль на шесть и что это опасное место придется проходить ночью, решил изменить курс, привести шхуну к ветру, дождаться рассвета и затем править в видимости берегов. Случай с компасом возбудил подозрение у лейтенанта, и он усилил наблюдение за всем происходящим на корабле. Посменно с боцманматом, он нес вахту на корме у рулевого управления, тут же был и подручный рулевого, один матрос стоял на носу впередсмотрящим, а два, по очереди, охраняли помещение арестованных. Сменялись каждые четыре часа.
В полночь рулевой Антонов вступил на вахту у руля. Лейтенант был тут же на корме. Ветер продолжал усиливаться, но снег перестал падать. Волнение росло, и шхуна принимала много воды с подветренной стороны. Около часа ночи Антонов видел, как матрос, охранявший рубку, в которой содержались арестованные, подошел к лейтенанту и доложил, что все они спят. После доклада лейтенант спустился вниз в каюту. Шхуна сильно виляла, стремясь броситься к ветру, и Антонов с подручным с трудом ее удерживали. Еще не было 2 часов ночи (Антонов точно не мог вспомнить), как раздались выстрелы и крики. Почти тотчас же выскочил на палубу лейтенант, к которому бежали, стреляя, несколько арестованных. К лейтенанту бросился подручный-рулевой, и Антонов видел, как лейтенант и матрос упали, обливаясь кровью. Теперь нападающие начали стрелять в Антонова, который под влиянием моментального решения круто положил руля на ветер, паруса заполоскали и он, прикрываясь бизанью (кормовой парус), бросился за борт. Ледяная вода на момент сковала его движения, но когда над его головой оказался нос шхуны, он, собрав все силы, схватился за штаг бушприта, вскарабкался на бак и зарылся в лежавшие на палубе спущенные паруса. Что происходило дальше, он не помнил т. к. потерял сознание.
Очнулся Антонов от сильного толчка, потом еще более сильного удара. Шхуна вылетела на риф. Вся одежда Антонова представляла из себя корку льда, так как бак шхуны все время сильно окатывало водой. Выглянув из своего убежища он увидел, как разбойники спустили два вельбота и покинули шхуну. Русских среди них не было, видимо все были перебиты. «Рози» билась о риф, мачты упали, корпус трещал и ломался. Антонов вновь потерял сознание.
Пришел он в себя в юрте туземца-гиляка. Как он туда попал, — вспомнить он не мог. Был он весь избит, в ранах и обе ноги его отморожены. Старик-гиляк старательно заботился о нем, лечил его всеми ему доступными и известными средствами, не забыл пригласить и шамана, но спасти ноги не удалось, они были позже ампутированы. При первой возможности Антонова доставили на русский пост в южной части Сахалина и там он рассказал, как погибла «Рози» и арестовавший ее русский экипаж.
«Крейсерок» во Владивосток не вернулся. Беспокоясь о нем, выждали некоторое время, а потом выслали специальную экспедицию для его розысков. На южной оконечности Сахалина нашли матроса Антонова и от него узнали историю захвата «Рози», историю гибели шхуны и о трагедии, разыгравшейся на ней. Экспедиция тщательно обследовала о. Тюлений и все побережье о. Сахалина. На рифе мыса Терпения нашли остатки корпуса «Рози». Миль двадцать к югу, в заливе Терпения, приткнувшись левым бортом к песчаной отмели, лежал с сломанными мачтами «Крейсерок». Никаких данных, дающих возможность установить, что случилось с ним, не нашли. На корабле все было на своих местах. Все шлюпки были целы и закреплены по-походному. Видимо, ими не пытались воспользоваться. Только в салоне командира лежал замерзший труп его любимой собаки. Куда девались люди? Куда они ушли? Почему ушли? Как страшно закончилась их жизнь? Никто, никогда, ничего не узнал.
Прошли годы и годы, лицо земли изменилось, но шкурки котиков продолжают быть в большой цене, и богатые, избалованные модницы ласкаются о нежный, шелковистый их мех. Котики были одно время почти истреблены. Теперь их разводят и тщательно охраняют, не из гуманных побуждений, конечно, но в чисто коммерческих интересах. Холодный, неприветливый северный Тихий океан по-прежнему катит свои огромные волны, омывает берега островов Тюлений и Сахалин и поет свои песни. Тайн своих он не любит выдавать. Иногда вспоминает былое и сам себе рассказывает грустную повесть о том, как погибли здесь «Крейсерок» и «Рози», а с ними и русские моряки, жертвы долга, имена же их, Ты, Господи, веси.
Леонид Павлов
(2 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading ...Похожие статьи:
- Плавание на шхуне „Утро”. – Г. И. Холенков
- Из воспоминаний гардемарина. – Н. Кулябко-Корецкий
- №119 Ноябрь 1972 г.
- Следы старой катастрофы. – П.А. Варнек
- Два вена тому назад (№105). – Б. Третьяков
- В 1903 ГОДУ (Из воспоминаний о І-м Московском Корпусе)
- Первые офицеры Российского Императорского флота русского происхождения. – Г. фон Гельмерсен
- Что произошло на “Пруте”. – П. А. Варнек
- Адмирал Иван Федорович Крузенштерн (1770-1846), первый русский «плаватель круг света». – Г. фон Гельмерсен
Loading ...