ВОЕННАЯ БЫЛЬ

ПРИКАЗ 80-й пехотной дивизии № 114-а

5-го июня 1915 г.

17 Мая наша дивизия получила приказание смениться на позициях под Надворной и в ле­су Буковинка и сосредоточиться в районе д. д. Майдан-Средний-Кубаювка с целью выполне­ния возложенной на нее новой задачи.

Эта последняя состояла в следующем:

Переправить в районе д. д. Иваникувка, Содзавка и Ланчин отряд в 7 полков пехоты через реку Прут, овладеть позициями неприятеля на правом берегу этой реки и, закрепившись там, ждать дальнейших распоряжений в готовности двинуться затем в направлении к Коломне или к Делятыню. Одновременно с нами должны бы­ли переправиться через Прут и штурмовать вы­соты правого его берега остальные части 2-ой Стрелковой дивизии (западнее) и части 33-го корпуса (восточнее).

Начальствование над отрядом, на который было возложено выполнение главной задачи, было вверено мне. Отряд этот состоял из всех частей нашей дивизии и артиллерийской бри­гады, 7-го и 8-го Стрелковых полков, Павлоградского полка 71-ой пехотной дивизии, 2-х ба­тарей 71-ой бригады, 2-х тяжелых гаубичных батарей 3-го тяжелого дивизиона, 2-х Пеше и 2-х Конно-горных батарей и Терской казачьей бригады Генерал-Майора Арутюнова с конной батареей, а всего из 26 батальонов 7 полков, 20 горных, 8 тяжелых и 48 полевых орудий, 10 со­тен, 31-ой Саперной роты и отделения легкого мостового парка.

Задача, поставленная отряду являлась чрез­вычайно трудной: прежде всего нужно было по возможности скрытно перевести по крайней мере нашу дивизию в новый район Майдан- Средний-Кубаювка, дабы не дать себя обнару­жить неприятельским аэропланам, затем осо­бенно скрытно же сосредоточить на высотах левого берега Прута в районе д. д. Садзавка-Ивановце и восточная окраина Ланчин, по местности совершенно открытой, отряд силой почти в корпус; это было чрезвычайно важно, так как успех столь исключительно тяжелой операции, очевидно, мог быть обеспечен хотя бы предва­рительной скрытностью. Затем, переправить этот большой отряд через довольно широкую, не менее 100 шагов, и быструю горную реку под самым носом у неприятеля, занимавшего почти совершенно отвесные утесы правого бе­рега Прута, командующие над всею местностью, с которых место переправы сильно обстрелива­лось перекрестным и продольным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем неприя­теля; далее, закрепившись на переправе на пра­вом берегу, предстояло преодолеть необыновен- но трудную, пересеченную и совершенно неиз­вестную и непривычную нам горную местность, покрытую густым лесом и путем последовательных жестоких штурмов преодолеть ряд укрепленных линий неприятеля (не менее 4-х, как оказалось впоследствии) и особенно главных высот 474, 477 и высоты Луги (443). Наконец, пройдя все с боем, закрепиться в районе перед высотами 485, 441, 462. Необыкновенная тя­жесть этой задачи, выпавшей на долю отряда и, главным образом, на полки 80-й дивизии, усу­гублялась еще и тем обстоятельством, что в си­лу общего положения дел нас крайне торопили с производством этого удара по неприятелю и потому на подготовку всей операции войскам дали всего один день, тогда как в такого рода сложных операциях чуть не решающую роль играет именно подготовительная сторона; на­конец, сама действительность еще больше ус­ложнила дело, так как наши соседи справа и слева, по-видимому, могли переправить через Прут лишь незначительные сравнительно части, которые не могли продвинуться вперед и ока­зать нам значительное содействие. Это позво­лило неприятелю впоследствии направить про­тив нас часть его подкреплений.

Признаюсь теперь, что когда я, выехав в первый раз на рекогносцировку неприятель­ского расположения за рекой Прутом, увидел эти неприступные утесы правого берега его, чуть не отвесно возвышавшиеся над рекой и сильно командующие над всей долиной и левой стороной, то в душу мою закралось сомнение в успехе этого дела; в течение войны мне не раз приходилось принимать на свой страх смелые решения, но это дело показалось смелым до дерзости. Но твердо веруя в Господнюю помощь и хорошо зная по опыту всю чудотворную силу настоящего русского духа, я рискнул повести доблестные свои войска за реку Прут и они вполне оправдали мое всегдашнее глубокое к ним доверие и показали, что с этими чудо-богатырями можно делать и невозможное.

Господь благословил наше дело и оно уда­лось столь блестяще, как этого трудно было даже и ожидать.

Прежде всего, полки и батареи дивизии сос­редоточились предварительно к Майдану Сред­нему и Кубаювка так, что неприятелю этих пе­редвижений заранее обнаружить не удалось, как ни летали и не реяли аэропланы противни­ка именно в этих направлениях.

Благодаря принятым мерам, в полной сте­пени удалось и скрытное сосредоточение войск к исходным пунктам для производства перепра­вы, к деревням Ивановцы, Содзавка и восточ­ная окраина Ланчина, и надлежащее там закре­пление.

Но одна скрытость все же не могла бы еще обмануть неприятеля: как теперь мне хорошо известно со слов пленных австрийских офице­ров, неприятель не мог даже и ожидать столь смелых и дерзких действий наших в значительных силах при столь явно не благоприят­ных для нас и, наоборот, в высокой степени вы­годных для него местных и иных условиях; ав­стрийцы приняли наш удар за демонстрацию в ожидании главного нападения с иной, доступ­ной стороны. Они разубедились в этом только тогда, когда были уже на голову разбиты. И это несомненная правда. Затем, 20 мая началась самая переправа через Прут, сначала в брод, а затем и по наведенным мостам. Невозможно выразить всех тех затруднений, которые встре­тили переправившиеся во главе полков, Павло- градцы, Чембарцы, Дриссцы, Черноярцы и Стрелки 8-го полка которым по большей части пришлось пользоваться бродами под перекрест­ным и продольным обстрелом неприятеля и осо­бенно под метким огнем лучшего австрийского войска Тирольских Императорских стрелков, которых все мы хорошо знаем еще по Сану. При помощи мостов, наведенных затем нашими ге­роями-саперами и понтонерами работавшими все время под огнем, переправа всех остальных частей пошла много успешнее и легче.

Дальше упорнейшая, тяжкая борьба за пер­воначальное закрепление на том берегу, с по­степенным, медленным, но упорным, твердым продвижением вперед. Героическая борьба эта с неприятелем отлично оборонявшимся, закон­чилась орлиным взлетом Чембарцев на высоту 474 и овладением ими центральным главным укреплением на ней составлявшим ключ всей позиции. Неприятель хорошо понимал, какие преимущества дает нам овладение 474 и пред­принял ряд жестоких контр-атак, число кото­рых против одного из Чембарских батальонов дошло до сорока, но ничто не помогло, наши мо­лодцы беззаветно ломили вперед и окончатель­но сломили сопротивление неприятеля.

Это геройское дело Чембарцев положило на­чало нашему успеху и надежно обеспечило бу­дущую победу. Молодецки действовали и Павлоградцы, выпущенные нарочно несколько раньше и быстрее других перешедшие реку; они засели и закрепились под недоступною высотою Луги (443), под жестоким огнем неприятеля, хо­рошо сознававшего всю трудность нашего дела и потому отстаивавшегося смело; это славное дело Павлоградцев, понесших здесь огромные потери, как бы отвлекло внимание неприятеля в сторону Глумачика и оказало очень важную услугу. Предпринятые же по моему приказанию мелкие демонстрации Конным отрядом генера­ла Арутюнова, который переправил на правый берег Прута отдельные партии, еще более, ве­роятно, утвердили неприятеля в нашем наме­рении нанести ему главный удар ближе к Коломее где местность гораздо легче.

Тогда настал черед Дриссцев, а затем Черноярцев и Стрелков 8-го полка. С огромным усилием овладели доблестные Дриссцы главными позициями на высоте 477 и закрепившись там, изготовились ко вторжению в лес, что юж­нее этой высоты. Черноярцы и стрелки, после тяжких трудов овладели и укрепились на се­верной части языкообразного хребта и обеспе­чили до некоторой степени смелые действия Чембарцев.

Когда эта основная работа на правом берегу Прута была выполнена нашими доблестными войсками и их положение вполне упрочилось, я счел своевременным нанести неприятелю окончательный удар, который и решил участь этого кровавого и смелого боя на прутских горах.

Выслав один батальон Бугульминцев, зара­нее переправленных в виде резерва для засло­на к стороне Луги и несколько западнее, я при ­казал остальным батальонам этого полка бы­стро двинуться в направлении высоты 462, в ох­ват правого фланга неприятеля, а Дриссцев на­правил одновременно от высоты 477 через лес к высоте 441. И честь окончательного разгрома неприятеля принадлежит преимущественно от­личным действиям Бугульминцев и Дриссцев; все, что еще держалось против последних, об­ходилось, билось и забиралось последователь­но первыми.

Параллельно с этим, продвигались вперед и Чембарцы по направлению к высоте 485, гоня перед собой разбитого неприятеля.

Своевременно оказанная Павлоградцам, бывшим все время в крайне тяжелом положе­нии, помощь посредством посылки одной гауби­цы, быстро разбившей на вершине Луги непри­ятельские блиндированные горные батареи, а равно обходное движение Бугульминского ба­тальона, решили дело и у Луги: неприятель бе­жал оттуда, бросив три горных орудия и заряд­ные ящики, которыми овладели Павлоградцы, части коих заняли эту высоту (впоследствии туда же подошли и две роты Бугульминцев).

Этими операциями положение было обеспе­чено и с востока. К вечеру 23 Мая наши войска (Чембарцы, Дриссцы, Бугульминцы и Павло­градцы), разбив неприятеля и отбросив его к югу на Молодечно и Пиченижежь, продвину­лись вперед и овладели всеми важнейшими пунктами неприятельской позиции, несколько не дойдя до линии высот 485-441, на которой не­приятель продолжал оказывать последнее отчаяное сопротивление, а равно высотами 462 и Луги.В этих знаменитых боях нами было взято в плен свыше 1.500 нижних чинов и 60 офице­ров, десять пулеметов и три горных орудия и, кроме того, много зарядных ящиков, оружия и патронов; все эти трофеи были заблаговремен­но вывезены, кроме горных орудий, которые невозможно было перетащить с кручи и кото­рые потому были сброшены в Прут. Несомнен­но, что трофеи эти были бы гораздо больше, если бы преследование не затруднялось крайне тяжелой местностью.

Приказ начальства был выполнен в полной мере и в резерве остался полностью не израс­ходованным 7-ой Стрелковый полк и, кроме то­го, тоже мог служить при дальнейших действиях и Бугульминский полк; этими частями, сов­местно с действовавшими, я мог располагать для развития дальнейших действий.

Дабы не нарушать цельности изложения этого, эпического отныне, наступления и штур­ма за рекой Прутом, я до сих пор не отметил еще высоко-плодотворной и образцовой работы нашей артиллерии, подготовившей успех штур­ма и, можно сказать, уничтожившей совершен­но главные из противодействовавших нам и на­иболее Бредивших неприятельских батарей.

Работа эта была поистине замечательна, нес­мотря на крайние выгоды местности для непри­ятеля вообще и в частности на скрытое, блин­дированное и отлично примененное к местности расположение его батарей, несмотря на все оче­видные выгоды наблюдения противника, наши полевые и гаубичные батареи наилучшим обра­зом, как только было возможно расположенные, нанесли такой колоссальный вред неприятель­ской пехоте и столь блестяще разгромили ав­стрийские батареи, особенно бывшие в районе высоты 474 и 477 что они принуждены были отойти с огромными потерями. Пленные австрийские артиллеристы-офицеры рассказыва­ли, что их батареи были так разгромлены, что в начале были даже брошены и прислуга и при­крытие в начале разбежались и только насту­пившая темнота и крайне тяжелая, пересечен­ная местность, сильно замедлившая движение нашей истомленной пехоты, позволили им впо­следствии увезти брошенные было орудия. Что же касается потерь в людях, то каждый участ­ник этих штурмов, особенно Чембарцы, Дрисс­цы и Бугульминцы, ясно видели эти порази­тельные результаты действий нашей артиллерии и могли убедиться в том как лихо и добросо­вестно работали наши доблестные батареи.

Ко всему сказанному надо добавить, что в силу разных обстоятельств, мы было до нельзя стеснены в расходовании артиллерийских сна­рядов и максимум дневного среднего расхода за эти дни получится в наших батареях не пре­восходящим 300-500 снарядов на батарею, а та­кой расход надо признать крайне незначитель­ным, особенно имея в виду тяжелые местные условия этого боя.

Не менее успешно работали и горные бата­реи, приданные 317-му, 318-му и 320-му полкам; они много облегчили тяжелое положение голов­ных полков при переходе через реку в брод, особенно в борьбе с неприятельскими пулеме­тами, а равно при закреплении их на той сторо­не Прута и при дальнейшем продвижении вперед (особенно в 320-м полку, при котором со­стояла 3-я конно-горная батарея); не даром же неприятель тщательно старался нащупать рас­положение этих батарей, особенно в деревне Садзавке.

Полкам в первый раз пришлось действовать в гористой местности и они несомненно оценили должным образом незаменимые качества этих легких пушек, которые могут почти всюду пройти с пехотой.

Блестящее выполнение труднейшей опера­ции переправы через Прут с овладением всеми главнейшими позициями неприятеля на пра­вом берегу реки, вызвали и соответствующую оценку нашего высшего начальства.

Оценивая ее в телеграмме от 23 Мая за № 125, Его Высокопревосходительство, Командир Кор­пуса изволил выразиться так:

«Передайте Вашим героям мое сердечное спасибо за блестящие действия, которыми Ко­мандующий армией весьма доволен. Поддержи­те их дух и внушите, что наши потери прине­сли армии большую пользу».

Нечего и говорить, сколь счастлив я был осуществить, во имя пользы общего дела, столь трудную задачу, а равно слышать от началь­ства такую высокую оценку действий отряда, мне вверенного; поддерживать же боевой дух и не потребовалось, так как он все время держал­ся на должной высоте; тяжела была местность, потери и велика была усталость, но дух был превосходный и он то, конечно, поддерживал всех и привел к победе.

23 Мая нам было приказано приостановить наше наступление и перейти на левый берег Прута; видимо наш удар достиг своей цели и общее положение дел требовало отхода за эту реку.

Отход был произведен в течение двух но­чей 23 и 24 Мая. В первую ночь были перепра­влены чужие части, а именно:

Павлоградский и 7-ой Стрелковый полки и только 8-ой Стрелковый полк оставался еще день. Этот отход был произведен крайне осто­рожно и успешно и прошел совершенно неза­меченным для неприятеля, который несомнен­но ожидал нашего дальнейшего наступления.

Отход в следующую ночь был произведен в таком порядке: сначала отходили Дриссцы, Черноярцы и Чембарцы, а стрелки 8-го полка и Бугульминцы составляли арьергард; последний уменьшался по мере переправы частей на ле­вый берег Прута и, в конце концов, состоял из двух групп Бугульминцев, занявших важней­шие высоты 474 и 477. Наконец и эти послед­ние были отведены за реку, а мосты разобра­ны и истреблены. К раннему утру все части от­ряда были уже на нашем берегу Прута. Отход этих частей был произведен также в блестящем порядке и без малейшей суеты, а потому и про­шел вполне благополучно, хотя и производился под сильным обстрелом. Неприятель нас не пре­следовал и отход заметил сравнительно позд­но. Труднее других были условия отхода 8-го Стрелкового полка, который меньше других продвинулся вперед и переправа коего обстре­ливалась сильнее.

Все трофеи, неприятельское и свое подо­бранное оружие были вывезены до чиста, все раненые были подобраны, а убитые, свои и не­приятеля, были похоронены. На правом берегу Прута мы не оставили неприятелю, что называ­ется «ни ложки, ни плошки».

Там остались только могилы наших дорогих товарищей, да кресты над ними.

Этим Прутская операция была закончена; блестяще начатая, блестяще выполненная, она была не менее блестяще и закончена.

Бои эти стоили нам 82-х офицеров и 6.000 нижних чинов, выбывших из строя; из этого числа на долю 80-ой дивизии пришлось 65 офи­церов и 4.100 нижних чинов; потери по полкам были таковы: Дрисский полк потерял 19 офи­церов и 1.300 нижних чинов, Черноярский 15 офицеров и 650 нижних чинов, Бугульминский 11 офицеров и 500 нижних чинов, Чембарский 20 офицеров и 1.650 нижних чинов, Павлоград­ский 10 офицеров и 1.200 нижних чинов и 8-ой Стрелковый 7 офицеров и 700 нижних чинов.

Разбитые нами на горах силы неприятеля состояли из частей 16-го, 47-го, 66-го пехотных полков и 4-го и 5-го ландверных полков, общею силою приблизительно до 10-12 батальонов, по­том они были усилены частями 78-го, 87-го и 97-го пехотных, 2-го ландверного, 11-го и 13-го гонведных и 13-го, 25-го и 28-го ландштурменных, полков, общею силою до 6-8 батальонов; всего действовали против нас 16-20 батальонов.

Находясь лично с Начальником Штаба ди­визии в деревне Садзавка в первый раз днем 22 Мая, во время боя при Бугульминском полку, а второй 24 Мая при отходе хвоста Чембарско­го полка и арьергардов Бугульминского, я лич­но любовался тем отличным, геройским и бод­рым духом, который имели войска и образцово- блестящим порядком арьергардов при отходе по мосту под обстрелом; даже от бредших ра­неных не слышал я ни жалобы, ни стона, а слы­шал только захлебывающиеся от душевного переполнения рассказы о блестящих штурмах, о том как лихо и ловко вздули мы австрийцев, как отлично работала наша артиллерия, да как хороши были те офицеры, которые вели свои части в бой; кое-какие рассказы дышали гне­вом и желанием отомстить еще горше за полу­ченные раны. Все это, конечно, служит для ме­ня ярким и очевидным доказательством того богатырского духа, которым были полны слав­ные полки 80-ой дивизии, несмотря на всю тяжесть бывших боев и большие потери. Таково всегда чудотворное влияние победы, которая окрыляет дух и удесятеряет силы.

После переправы на нашу сторону, 8-ой Стрелковый полк, а затем горная и тяжелая артиллерия и батареи 71-й бригады были отпра­влены в свои части по требованию начальства.

Наши полки расположились следующим об­разом: Чембарцы заняли позицию от Копанки и высоты 407 до высоты 399, а Дриссцы от этой последней до Глумачика. Черноярцы бы­ли расположены двумя батальонами в Кубаювке и двумя в Майдане для обеспечения левого фланга, к которому вело больше всего скрытых подступов и так как при ожидавшемся насту­плении неприятеля и отходе Терской бригады я опасался больше всего именно за этот свой фланг. Бугульминский полк был взят в резерв корпуса и направлен в местечко Отыня.

Положение сильно ослабленных боями пол­ков было очень трудное, так как данные им по­зиции были крайне растянуты (в 320-м полку — 6, а в 317-ом до 7 верст); особенно чувстви­тельна была убыль офицеров. В трех полках дивизии боевой состав к этому времени был приблизительно 60 офицеров и 4.500 нижних чинов. Вскоре была взята и Терская казачья бригада, получившая другое назначение. Та­ково было наше расположение ко дню последо­вавшего затем отхода за реку Днестр.

Я нарочно и сравнительно подробно отметил в этом приказе все, что произошло в памятные для нас дни с 19 по 25 Мая на Пруте и за Пру­том. Несомненно, что дух мой настроенный на высокий лад после таких знаменитых и тяже­лых для дивизии боев, выразился в этом прика­зе и придал ему, быть может, известную цве­тистость выражений, но я не мог после всего бывшего ограничиться каким либо сухим, офи­циальным приказом, хотелось изложить вкрат­це все, что было и поделиться душою со всеми. Да и кому же ближе не знать, ближе не оценить славные подвиги наших войск, как не мне, во­дившему их к этой победе. Каждый участник этих знаменитых в истории 80-ой пехотной ди­визии и 80-ой артиллерийской бригады боев хо­рошо знает, что все изложенное здесь мною только в слабой степени рисует все величие со­деянного подвига и никому не под силу изобра­зить того высокого героизма, который был про­явлен в эти дни на Запрутский Карпатах.

Пускай же приказ этот будет памяткой этих знаменитых боев, которую да получит уцелев­ший участник их!

Отмечая блестящую выдающуюся боевую ра­боту отряда в эти дни и, в частности, полков и батарей 80-ой дивизии, я почитаю священным для себя долгом от лица службы благодарить всех чинов отряда за их высоких боевой дух, крепость и глубокую добросовестность, привед­шие нас к этой знаменитой победе, которая зо­лотыми буквами должна быть вписана в исто­рию полков и батарей 80-ой дивизии, а равно и всех прочих частей отряда. Вечная память и слава всем героям, самоотверженно павшим на поле чести там, в Запрутских горах и трущобах, честь и слава живым героям! С чувством глу­бокого умиления и гордости приветствую, бое­вые товарищи, славный ваш подвиг! Сердечно благодарю, прежде всего, Командиров наших славных полков: Чембарского — подполковника Даценко за орлиный взлет его полка на высоту 474 и овладение главной неприятельской пози­цией, положившие прочное начало нашей побе­де за Прутом; Дрисского и Бугульминского — полковника Будиловича и подполковника Со­болева, из коих первый овладел с полком чрез­вычайно важной и трудной позицией в районе высоты 477, и оба они нанесли окончательное поражение правому флангу неприятеля, сбив который, обеспечили отряду его славную побе­ду; Павлоградского — подполковника Дьячкова — за его отважный и рискованный подвиг — тяжкие бои у вершины Луги (443), привлекший внимание неприятеля с этой стороны; 8-го Стрелкового и Черноярского — полковника Рустановича и полковника Лепика, которые, вы­держав упорный бой с сильным неприятелем, заняли северную и северо-западную оконеч­ность языкообразного хребта и тем обеспечили успех Чембарцев с запада, причем полковник Лепик получил тяжелую рану; заступившего вместо полковника Лепика капитана Петрова, которому пришлось принять полк среди боя и который сумел достойно выполнить свою зада­чу и вести полк в бою. 7-ой Стрелковый полк под начальством полковника был также переправлен на тот берег, но в бой вве­ден не был, но судя по своей отличной перепра­ве и отличному составу, несомненно проявил бы себя так же, как и остальные полки.

Спасибо великое и всем прочим офицерам и солдатам-героям славных боевых полков!

Вы доказали, что для русского офицера и сол­дата нет невозможного. Особенно благодарю 317-го пехотного Дрисского полка подполковни­ка Ягулова, поручика Попова-Преснова и под­поручика Мараева-Ферулева, 318-го пехотного Черноярского полка штабс-капитана Ястребцова, поручика Крылова и подпоручика Тала­нова, 319-го пехотного Бугульминского полка капитана Свирина и поручика Белоножка, 320-го пехотного Чембарского полка подполковни­ка Михайлова, подпоручика Кобальского и пра­порщиков Панфилова и Гордеева.

Великое спасибо прошу принять от меня героев-сапер и понтонеров, наводивших мосты через Прут под непрестанным сильным огнем и сделавших это отлично, быстро и снорови­сто.

Особое спасибо молодцам саперным офицерам, Командиру 31-ой отдельной саперной соты штабс-капитану Юргенсу и прапорщику той же роты Углову, а равно понтонному офицеру пра­порщику Завитаеву. Доблестными трудами этих офицеров и сапер переправа войск через Прут была крайне облегчена, чем они и оказали ог­ромную помощь общему делу, так же и при об­ратной переправе.

Великое спасибо и всем товарищам артилле­ристам, офицерам и солдатам, во главе с достой­ным командиром 80-ой бригады. Манчжурским героем полковником Пажевским, умело и спо­койно направлявшим действия всей артилле­рии и бывшим ближайшим моим неразлучным помощником по артиллерийской части. Своими отличными действиями привели к полному раз­грому неприятельской артиллерии. Вы, артил­леристы и ясно показали, что вы настоящие русские молодчики и чего стоит наша грозная артиллерия, хорошо управляемая и дышащая любовью к свому родному роду оружия.. Сер­дечное спасибо прошу принять от меня коман­диров дивизионов 80-ой бригады полковников Бицюк и Стоянова, 71-ой бригады — подполков­ника Салтанова, тяжелого — полковника Любинского и горного — подполковника Пантушко, а равно командиров батарей 80-ой бригады подполковника Лавенецкого, капитанов Само­сеева, Рудницкого и Никольского, штабс-капи­тана Анисимова и поручика Яковлева, 71-ой бригады — подполковника Ющенко, капитана Шубина и поручика Круглова, тяжелых бата­рей — подполковника Скопина и штабс-капита­на Корженецкого, горных батарей подполков­ников и Массальского и конной батареи — еса­ула Петровского.

Спасибо молодчику тяжелой батареи пору­чику Бем, который быстро перевез одну гауби­цу на нужное место и быстро укротил неприя­тельские горные батареи на высотах Луги (444). Особое спасибо всем наблюдателям на артилле­рийских пунктах за их прекрасные, верные на­блюдения за неприятелем, результаты которых они сообщали в штаб и которые много помогали мне в ориентировке. Спасибо великое команди­ру Казачьей Терской бригады генерал-майору Арутюнову, его начальнику штаба генерально­го штаба полковнику Королькову и его доблест­ным казакам, с честью и добросовестно выпол­нившим все, чтобы ввести неприятеля в заблу­ждение и привлечь внимание его на себя, чем много облегчили общее положение дел. Спаси­бо великое и деятельным моим ближайшим по­мощникам по управлению отрядом и дивизией, командиру бригады Свиты Его Величества ге­нерал-майору Жуковичу, заменявшему меня во время моих выездов вперед и помогавшему в управлении. Особенно же благодарю начальни­ка штаба дивизии генерального штаба полков­ника (не разборчиво в тексте) во время этих тяжелых боев являясь моим ближай­шим и неразлучным помощником и спутни­ком в поле и в штабе, в бою и вне его, отдавая всего себя на служение общему делу, всегда смелый, твердый и бодрый духом; с та­ким помощником, полным инициативы и желания послужить до последнего, всякому, начальнику будет легко. Спасибо и старшему адъютанту штаба генерального штаба капита­ну Баумгартену, также много потрудившемуся, особенно в эти дни, а равно и всем остальным офицерам штаба с честью и пользою выполнив­шим свой долг. Спасибо всем нижним чинам штаба дивизии, управлений, полков и батарей, особенно — телефонистам до последнего выпол­нявшим с высокой добросовестностью и твердо­стью под действительным огнем свою нелегкую работу.

По чести могу сказать, что все чины отряда и, в частности, 80-ой дивизии вполне выполнили свой долг и вложил все свои силы и лучшие стремления на общую пользу. И глубоко отрад­но было видеть это мне, как начальнику, всегда близко стоявшему к войскам, привыкшему де­лить с ними всецело горе и радость и боевую службу, никогда не склонному отделять своих личных интересов от войсковых; отрадно было наблюдать общее полное доброжелательство, помощь, связь и доверие.

Еще раз, дорогие друзья мои и боевые товари­щи по отряду и дивизии, примите мое искрен­нее русское спасибо за все проявленное вами в эти тяжелые майские дни и за одержанную ва­шими трудами блестящую победу! Честь вам и слава!

Подлинный подписал

Начальник дивизии Генерал-лейтенант Парский

С подлинным верно: Начальник штаба Пол­ковник (неразборчиво).

Голосовать

(Не оценивали)

 Loading ...

Похожие статьи:

• «Исторический архив» (№111)
• 13-я и 34-я пехотные дивизии. – И. Н. Горяйнов
• Исторический архив (№105)
• ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ (№114)
• Исторический очерк Лейб-Гвардии Конной артиллерии. – К. Киселевский
• Вопросы и ответы (№118)
• Исторический очерк Лейб-Гвардии Конной Артиллерии (окончание) – К.В. Киселевский
• Братские могилы Симбирцев. – В.Н. Лукин
• Действия уланского Цесаревича полка в бою под Фридландом. – Полковник Вуич 1-й