Глубокоуважаемый Алексей Алексеевич, 8 августа 1970 г. в Ницце скончался полковник Алексей Алексеевич Вардзюкевич, который в своем завещании оставил на нужды журнала «ВОЕННАЯ БЫЛЬ» — 500 фр. фр. с просьбой напечатать в нем о его смерти. Означенная сумма переведена на почтовый счет журнала в Париже.
***
Полковник Алексей Алексеевич Вардзюкевич окончил портупей — юнкером Казанское военное училище и вышел в 16-й стрелковый Императора Александра III полк, 4-й стрелковой «железной» бригады. С полком участвовал в русско-японской войне и в первой мировой войне 1914-1917 гг.
За оказанную доблесть награжден всеми боевыми наградами, доступными штаб-офицеру, и Георгиевским Оружием. В Белом движении служил в бронетанковых частях. В эмиграции более десяти лет состоял на ответственных должностях члена Правления, казначея и секретаря Отдела Союза Военных Инвалидов.
Вечная ему память!
Н. Гонецкий
***
Я хочу поблагодарить Константина Михайловича Перепеловского за его обстоятельный и критический обзор моей книги «Четыре мифа» в № 104 журнала «Военная Быль».
Но в одном я не могу согласиться с автором рецензии, — это в вопросе, касающемся «очень компетентного сведения» генерала А. И. Деникина (из книги «Путь русского офицера») о том, что у него, генерала Деникина, «не было сомнения в виновности Мясоедова в государственной измене». К этому свидетельству надо подходить с осторожностью, так как, во-первых, генерал писал этот труд главным образом по памяти, а, кроме того, «этот факт» был передан ему генералом Крымовым, который, в свою очередь, «услышал» это от Гучкова, Гучков же этот «факт» получил будто бы от японского военного атташе во время войны!!!
Обратим внимание, что тот же Гучков передал английскому профессору Персу, что Мясоедов во время войны организовал «регулярные аэропланные сообщения» с врагом! (см. об этом «Четыре мифа» стр. 129).
Вот почему это «свидетельство» генерала Деникина я, как автор-историк, не мог привести в своем труде. Более того, какой смысл позорить российскую Императорскую армию и повторять недоказанные слухи?
А. Тарсаидзе
***
Большое спасибо за издание книги Бориса Геруа! Зная его как писателя в «доброе старое время», я, конечно, купил эту книгу, как только ее увидел, и прочитал в течение одного дня! Теперь я повторяю чтение некоторых мест и с нетерпением жду появления второй части.
В Михайловском училище, лектор Истории Русской армии, знаменитый впоследствии полковник С. Л. Марков говорил о Б. В. Геруа: «Наш молодой, талантливый писатель…» Уже перед этим я был знаком с сочинениями Геруа и был того же мнения. Интересно было бы узнать о судьбе Б. В. Геруа заграницей? В печати я как-то не встречался с его именем, а только с именем его старшего брата Александра («Полчища» и пр.).
В его воспоминаниях особенно должен подчеркнуть стр. 252-ю, где Геруа называет французский метод обучения офицеров, в сравнении с русским, «небо и земля». Итак, уже тогда французы были на правильном пути. В то время, молодым подпоручиком 32-й артиллерийской бригады, я, понятно, этого не знал и лишь тяготился тем, что в строю от нас требуется только обучение солдат, но не офицеров!
С французскими методами я познакомился только в чехословацкой армии, так как в течение первых десяти лет ее существования обучением на всех служебных ступенях руководила французская военная миссия во главе с генералом Миттельгаузер и боевые уставы были французские в чешской интерпретации. Я был восхищен этими методами не менее Головина, Геруа и прочих «младотурок». Обучение чехословацкой армии по французским методам, увы, не получило возможности показать себя в бою, так как в Мюнхене президент Бенеш признал за благо сдаться без выстрела. Подобным же образом и французская армия была развалена своими политиками, но ни то, ни другое не имеет ничего общего с методами обучения.
В. Е. Милоданович
***
В № 104 журнала, в статье полковника Лагодовского «Служба в Варшаве» замечена мною ошибка. Начальником Отдельной гвардейской кавалерийской бригады с 3 марта 1912 г. по 15 ноября 1913 был Свиты Его Величества генерал-майор Владимир Христофорович Рооп, а не фон-дер-Ропп. После командования названной бригадой, он был произведен в генерал-лейтенанты и назначен начальником 6-й кавалерийской дивизии.
П. Стефанович
***
Мне доставило большое удовлетворение и радость то обстоятельство, что моя скромная статья — воспоминания о родном мне Михайловском артиллерийском училище в №№96 и 97, вызвала известный интерес у многих дорогих моих михайловцев. В письмах от них доброжелательно указывались некоторые ошибки и упущения, которые являлись, конечно, следствием несовершенной памяти, тем более что воспоминания писались по прошествии шестидесяти лет.
К. В. Каменский указал что наш красивый «Белый зал» не был двухсветным, как он теперь мне казался, и что первый бал после русско-японской войны был не в 1905, а в 1906 году H. Е. Тосунов правильно заметил, что я по ошибке назвал полковника Гродского — инспектором классов. Инспектором был в это время, конечно, генерал Брике, известный по своим выступлениям по механике, и для нас, юнкеров он был большой величиной, поэтому мы все наши мелкие житейские дела, вроде «закладки» репетиции, решали с Гродским, его помощником. В. И. Кусаков отметил, что во второй половине моих воспоминаний я много говорю уже не об училище, а о своей будущей гвардейской батарее. Он прав, но это произошло потому, что я собственно писал сначала одну общую статью — училище, и батарея, но когда ее пришлось разделить на две, — то этого избежать уже было нельзя. В № 103 В. Е. Милоданович внес пять поправок: 1) Строевых отделений в классах было 6, по три в каждой батарее. Вероятно, это было так в его время, но я утверждаю что в НАШЕМ классе (1904-1906 гг.) было ПЯТЬ строевых отделений, два в 1-й батарее и 3 — во второй. 2) Наши отделения 1-й батареи имели свои спальни — ниши около умывалки, вблизи Белого зала, и мы их попросту называли «каморами», так как они и походили на часть орудия и я впервые узнал, что по-артиллерийски их следовало правильно называть «камОрами» 3) В Академии Генерального штаба у нас был один обязательный иностранный язык, поэтому я, вероятно, и ошибся, сказав что и в училище было то же. Но тогда я просто не помню, кто в Михайловском училище преподавал мне немецкий язык? 4) Магазин шпор Савельева был, конечно, на Казанской улице, недалеко от Казанского Собора. Если я не ошибаюсь — Офицерская улица была продолжением Казанской?
Всех, указавших на мои недочеты, сердечно благодарю.
Генерального штаба полковник Шляхтин
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading ...Похожие статьи:
Loading ...