ВОЕННАЯ БЫЛЬ

Атака 2 дивизиона под Колюшками

10 ноября 1914 го­да, после непродол­жительного сна, мы были разбужены по тревоге. Получено было приказание седлать и присоеди­ниться к полку во время его прохож­дения через дерев­ню, в которой стояли наши 3 и 4 эскадроны. Но не успели мы сделать необходимые распо­ряжения, как мимо нас прошли 1, 2 и 6 эскад­роны нашего полка с пулеметной командой, а затем и остальные полки дивизии. 5-ый эскад­рон находился в эту ночь в сторожевом охра­нении. Пришлось догонять полк на рысях. По присоединении к полку было получено, прика­зание: 4 и 6 эскадронам спешиться, перейти железнодорожное полотно около станции Ко­люшки и, затем, в поводу, продвинуться еще вперед и остановиться за каменным зданием в ожидании дальнейших распоряжений. Туда же, по возвращении из сторожевого охране­ния должен был подойти и 5 эскадрон. Штаб полка расположился у опушки леса, к северу от железнодорожной ветки, отделяющейся от главной линии в направлении на запад. 1, 2 и 3 эскадронам, под командованием подполковни­ка Ягмина, приказано было продвинуться дальше, влево, вдоль железнодорожной ветки, для охраны левого фланга. Когда я с 3 эскад­роном присоединился к дивизиону, 2 эскадрон был уже спешен и, по временам, раздавались редкие выстрелы. Скоро, однако, над цепью начали разрываться шрапнели, и 2 эскадрону было приказано отойти, а мне с 3 эскадроном дана была задача продвинуться на юг, вдоль железнодорожной линии на Петроков, для на­блюдения и охраны левого фланга. Вскоре ту­да же был направлен и 2 эскадрон.

Перед описанием самого, памятного для Ни­жегородцев, боя 10 ноября, я укажу приблизи­тельную обстановку, создавшуюся в районе Лодзи к утру этого дня, обстановку, которая тогда, конечно, была нам неизвестна.

В городе Лодзи и его ближайших окрестно­стях наша 11 армия отбивается от окруживших ее с трех сторон немцев: с запада — Познанский корпус и два кавалерийских, с севера — XI, XVII и XX корпуса и с востока — XXV Ре­зервный корпус, долженствовавший охватить ее правый фланг и проникнуть в тыл. Атаки германцев с запада и севера успешно отбива­ются. XX корпус, атакующий с севера, прину­жден, сначала, ослабить нажим и выделить одну бригаду для охраны своего тыла, а потом — даже совсем оттянуть свой левый фланг на­зад и повернуть фронт на восток и северо-восток, против наступаючих на него со стороны Стрыкова и Брезин частей Ловичского отряда. Таким образом, он совершенно отрывается от XXV Резервного корпуса, предоставленного своей участи. Последний, получивший задачу охватить правый фланг и тыл 11 армии и пе­решедший уже через реку Мязгу, достигнув своими передовыми частями реки Вальборки, попадает в крайне трудное положение — с фронта, то есть с юга и запада, он встречен, вы­двинутыми на поддержку 11 армии, нашими частями V армии и 10 пехотной дивизии, а с тыла, то есть с севера, обрисовывается угроза от наступающих со стороны Брезин частей Ло­вичского отряда, грозящих совершенно отре­зать ему путь отступления на соединение с XX корпусом. При этих условиях командиру кор­пуса не остается ничего другого, как повер­нуть свой корпус кругом и атаковать в направлении на север с целью прорваться на соеди­нение с другими частями германской армии. От сюда — встречный бой с передовыми частя­ми наступающего с севера Ловичского отряда и с северо-востока — Кавказской кавалерийской дивизии и, как один из эпизодов этого боя, — атака Нижегородцев 10 ноября.

Итак, вот что происходило в этот день в районе расположения нашего 2 дивизиона. Со­гласно полученному приказанию, 4 и 6 эскад­роны, перейдя железнодорожное полотно за станцией Колюшки, спешились у большого ка­менного здания в ожидании дальнейших при­казаний.

По уходе 1 дивизиона для охраны левого фланга нашего расположения, ротмистр Коса­рев, временно сдавший 6 эскадрон штабс-рот­мистру князю Казаналипову и командовавший в этот день 2-м дивизионом, приказал 4 и 6 эс­кадронам с пулеметами продвинуться вперед, в поводу, приблизительно на одну версту и рас­положиться на окраине деревни Заковец. Ору­дийная стрельба противника стала слышнее, и начала доноситься и ружейная перестрелка. Погода стояла холодная и пахоть слегка под­мерзла; утренний туман к 11 часам стал про­ясняться. Через некоторое время, к 4 и 6 эска­дронам присоединился полуэскадрон 5 эскад­рона с командиром его ротмистром князем Чав­чавадзе и корнетом князем Чхотуа. У штабс-ротмистра князя Казаналипова в 6 эскадроне был поручик князь Андроников и корнет По­пов. В І2-м часу офицеры собрались в хату, чтобы закусить. Казаналипову нездоровилось и он прилег на солому. В ото время в хату во­шел Штаб-Трубач Степаненко и, спросив, кто здесь старший, доложил ротмистру Косареву, что его немедленно требует Командующий полком. Минут через 15-20 после ухода Коса­рева, в хату вбежал корнет Попов с криком: «Князь Меликов приказал атаковать батарею», а вслед за ним вошел ротмистр Косарев, объя­вивший: «Ввиду того, что наша артиллерия удачно обстреляла артиллерию противника и сумела даже подбить одно орудие, Командую­щий полком приказал немедленно атаковать батарею». Князь Казаналипов вскочил с соло­мы и с криком «ура» бросился на двор.

Быстро сев на коней, эскадроны выехали за селение и стали строиться для атаки. Кор­нету Попову, со штандартом и 4-м взводом 6 эскадрона, при котором он в этот день нахо­дился, приказано было ехать в штаб полка. В это время первые эшелоны нашей пехоты бы­ли уже выгружены на станции Колюшки.

В большом порядке, как на учении, постро­ились эскадроны: на правом фланге 4 эскадрон, потом полуэскадрон 5 эскадрона и левее — 6 эскадрон. Дивизионом командовал, как уже

было сказано, ротмистр Косарев. Впереди от­крылось ровное поле мерзлой пахоты, версты в две шириною, кончавшееся кустами. Точное направление атаки не было известно, поэтому эскадроны двинулись на рысях в приблизи­тельном направлении расположения против­ника. Туман к этому времени рассеялся, и низ­кое зимнее солнце освещало слева построив­шиеся для атаки эскадроны. Лишь только эс­кадроны тронулись, два тяжелых снаряда про­жужжали над ними и разорвались в деревне, которую они только что покинули. Взметнулся черный дым и вспыхнуло пламя. Через корот­кое время, 6 эскадрон прошел через цепь Си­бирских стрелков, провожавших драгун кри­ками: «братцы, кавалерия — выручайте!»

Несколько снарядов тяжелой артиллерии разорвались в рядах драгун, и ружейный огонь усилился. В это время ротмистр Косарев ско­мандовал: «правое плечо вперед. Направление на солнце!» Так как весь фронт дивизиона не мог услышать его голоса, то приказание стало передаваться по рядам, а ротмистру Наврузо­ву пришлось лично проскакать по фронту сво­его 4 эскадрона до самого правого фланга, что­бы дать эскадрону правильное направление, после чего вся линия атакующих перешла в галоп. Противника видно не было. Завернув свой эскадрон правым плечем, ротмистр На­врузов тоже прошел линию цепи Сибирских стрелков, причем командир роты взволновано крикнул ему — «свои! свои, не рубите!» Долж­но быть сильное впечатление произвела несу­щаяся на него конница. Успокоив ротного ко­мандира, Наврузов скомандовал «полевым галопом», и атакующая линия помчалась даль­ше. Во главе 4 эскадрона скакал ротмистр На­врузов, имея перед взводами корнета князя Вачнадзе и прапорщиков Исаева и Потоцкого. Впереди полуэскадрона 5 эскадрона находи­лись ротмистр князь Чавчавадзе и корнет Чхо­туа, а во главе б эскадрона — штабс-ротмистр князь Казаналипов и перед взводами поручик князь Андроников, вольноопределяющийся Пфель и взводный унтер-офицер Овчаренко, который, впоследствии, следуя за ротмистром Косаревым, оторвался влево. Пфель вспоми­нает, что в это время князь Андроников кри­чал ему, весело улыбаясь, «грей правую руку, придется порубить!»

Как только драгуны проскакали через цепь Сибирских стрелков, она быстро встала и дви­нулась вперед, вероятно ободренная таким не­ожиданным и внушительным подкреплением. Между тем, противника все еще не было вид­но, э стрельба, особенно ружейная, все усили­валась.

Эскадроны, несмотря на сильнейший огонь и чувствительные потери, продолжали дви­гаться в большом порядке. В 4 эскадроне чистокровная кобыла князя Вачнадзе понесло его и он пронесся мимо Наврузова, который в этот же момент увидел блестящие каски нем­цев, лежавших в кустах. При приближении к ним атакующих, часть из них бросила оружие, остальные же были изрублены драгунами. Рот­мистр Наврузов хотел уже отрядить один взвод для сопровождения в тыл сдавшихся, как вдруг увидел перед собой шагах в 40-50 четыре огромный орудия и снующих около них в беспорядке немцев. Наврузов сам очутился с коло двух немцев с револьверами в руках. Ударив одного шашкой, он сам почувствовал удар в локоть, лошадь его замедлила ход и, в этот момент, он потерял сознание. Как потом выяснилось, в момент ранения, под ним была убита лошадь. Когда ротмистр Наврузов оч­нулся, он оказался лежащим на земле, возле левой руки, огромная лужа крови и рукав по­лушубка весь изрезанный, и, наклонившись над ним стояли в слезах вахмистр подпрапор­щик Борзенок и трубач и поздравляли его со взятием батареи. Как говорят сам Наврузов, безумная радость исполненного долга и осу­ществление заветной мечты подбодрили его и он хотел встать, так как не чувствовал ника­кой боли, но опять потерял сознание. Очнув­шись вторично, он оказался на носилках, воз­ле которых увидел того же подпрапорщика Борзенок, эскадронного трубача Гегецкого и штаб-трубача Степаненко, который поздравив его со взятием батареи, печально добавил «ба­тарею забрали, Ваше Высокоблагородие, а жаль, все офицеры убиты или ранены и очень много драгунов — но дело блестящее. Вон не­сут ротмистра Чавчавадзе».

Между тем, 6 эскадрон также нарвался в кустах на германскую пехоту, лежавшую в цепи. При приближении атакующих, некото­рые вставали, кто — защищаясь штыком, а кто — подымая руки вверх. Почти все они бы­ли изрублены и уцелели только оставшиеся лежать, так как достать их было гораздо труд­нее. Некоторые из уцелевших вставали и, обер­нувшись, стреляли в промчавшуюся через них кавалерийскую лаву. По словам вольноопреде­ляющегося Пфеля, после атаки немецкой пе­хоты он выехал на полянку и, приостановив­шись, увидел такую картину: справа от него, шагах в сорока, стояло тяжелое орудие, от ко­торого в беспорядке бежали в тыл немцы, пре­следуемые драгунами 1-го взвода, влево, в же­лезнодорожной выемке, копошились зарядные ящики и обозные повозки, старавшиеся или выбраться на противоположный край или бе­жать вдоль полотна. При приближении наших драгун, бывшая при них прислуга, человек 50, кинулась на противоположный край выемки, окаймленной сосновым молодняком, и откры­ла сильный огонь из винтовок и револьверов.

Спросив драгун, где офицеры и получив ответ, что все убиты, причем в этот момент мимо не­го пронеслась лошадь князя Андроникова, Пфель собрал человек двадцать драгун и че­рез выемку и обоз бросился в атаку на стре­лявших немцев, большинство которых было изрублено. После этого, выехав на большую поляну, он увидел ротмистра Косарева с собравшимися к нему людьми 3-го взвода.

Получив приказание взять несколько дра­гун, найти подполковника Ягмина и узнать у него обстановку, Пфель, проехав через лес, на краю широкого луга, нашел подполковника Ягмина с эскадроном Его Величества, готовив­шегося атаковать германский обоз. Возвраща­ясь с донесением к ротмистру Косареву, он увидел, как над лесом, где стоял подполковник Ягмин начали разрываться неприятельские гранаты.

Ротмистр Косарев, собрав оставшихся лю­дей 6 эскадрона, двинулся в направлении шта­ба полка, забирая с собой захваченные немец­кие ящики и повозки.  Отбитые германские орудия были вывезены впоследствии. При воз­вращении, 6 эскадрон встретил разведыватель­ный эскадрон 5 драгунского Каргопольского полка под командой ротмистра князя Мхеидзе, имевшего, по его словам, задачей поддержать атаку Нижегородцев. Дальше 6 эскадрон встре­тил наш 1 дивизион, возвращавшийся после предполагавшейся атаки германского обоза.

5 эскадрон, как мы уже знаем, атаковал в центре между 4 и 6 эскадронами, причем рот­мистр князь Чавчавадзе был ранен в тот мо­мент, когда старался вывезти германские ору­дия. Тогда же под ним была убита лошадь и ему пришлось пешком пробираться в тыл, пока его не подобрали на носилки.

Из десяти офицеров 2 дивизиона уцелел один ротмистр Косарев. В 4 эскадроне убиты: прапорщики Потоцкий и Исаев 2-й и ранены ротмистр Наврузов и корнет князь Вачнадзе. Последний был ранен в нижнюю часть живота, упал и потерял сознание. Очнулся он уже в плену у немцев, среди сибиряков. Там ему сде­лали перевязку, а на следующее утро, когда немцы под напором наших частей отошли, он был освобожден и впоследствии направлен в Собственный Государыни Императрицы Алек­сандры Федоровны лазарет. Из 112 драгун уце­лело 37. В 5 эскадроне убит корнет князь Чхотуа 2-й, ранен ротмистр князь Чавчавадзе и контужен штабс-ротмистр князь Чхотуа 1-й. Драгун выбыло из строя (в трех взводах) 12 убитыми и 30 ранеными. В 6 эскадроне убиты: штабс-ротмистр князь Казаналипов и пору­чик князь Андроников, а драгун осталось в строю в трех взводах 27 человек. Князь Андро­ников, у которого, во время атаки, была убита лошадь, долго боролся в пешем строю с окружившими его немцами, пока погиб герой­ской смертью у самого германского орудия.

Небезынтересно привести выдержки из гер­манского описания боя 10 ноября.

«В 7 ч. 30 м. утра авангард 49 резервной дивизии XXV резервного корпуса переходил че­рез железнодорожное полотно к юго-востоку от Галкова. Адский огонь, направленный спе­реди, справа и слева и с левой стороны тыла, вынудил пехоту развернуться.

Засвистели плети по изнуренным лошадям, галопом прогремели батареи по железнодо­рожным рельсам и встали на позиции у высо­ты 229, непосредственно за пехотой. В то же мгновение, затрещали первые выстрелы по массам неприятельской пехоты у фольварка Гальковек и по стоявшим еще там русским ба­тареям застигнутыми совершенно врасплох. Атаковавшие оттуда и от Спановичей густые массы были сломлены этим огнем и огнем тя­желой гаубичной батареи майора Ангера, вставшей справа и сзади полевой артиллерии. Но волна за волной, с востока, запада и сзади а также и с севера бросались земляного цвета фигуры на мужественно, на все стороны сразу, защищавшуюся часть. Не один артиллерист пал жертвой флангового пулеметного огня по­дошедшего от Колюшек локомотива. Три вы­стрела заставили его отойти.

Тогда, к северу от железной дороги, из ле­са ринулась волна русских драгун и казаков (прим. пер.: Нижегородцы были в малиновых лампасах, почему их и приняли за казаков) во фланг и тыл авангарда. Более половины всад­ников пало от огня 2-й и 11-й рот 227 полка, но все же еще более сотни сабель просвистало над головами артиллеристов, в особенности над тяжелой батареей. Потом волна перебро­силась через железнодорожное полотно, устре­милась на передки и легкие обозные колонны и закружила их в общем вихре. Галопом дви­нулась она дальше, к дивизионному штабу, на­ходившемуся в 400-х метрах от железной до­роги. Генерал-лейтенант фон-Венкер, вместе со своими офицерами Генерального Штаба, бы­стро собрал отряд из людей всех родов ору­жия: вожатых артиллерийских колонн, чинов штаба корпуса, телеграфистов и телефонистов, велосипедистов главного командования. Много всадников погибло в столкновении с ними. Из лихой атаки едва ли вернулся хоть один ка­зак или драгун. Это было в 11 ч. утра 25 нояб­ря 1914 года».

Из этого описания видно, что Нижегородцы атаковали тяжелую гаубичную батарею май­ора Ангера и прикрывавших ее 2-ю и 11-ю ро­ты 227 пехотного резервного полка.

Оценивая вышеописанный бой 10 ноября, нельзя не отметить следующего:

1. Полное незнакомство дивизионеров и эскадронных командиров с обстановкой, что очень затрудняло ориентировку и принятие необходимых решений. Приходилось прини­мать самостоятельные решения, руководству­ясь только ближайшей обстановкой, вне вся­кой зависимости от общего положения дела. 1-ый дивизион не был извещен о решенной атаке 2-го дивизиона. Зная об атаке, он мог бы поддержать ее действиями во фланг атакован­ному 2-м дивизионом противнику.
2. Необъяснимое бездействие других пол­ков Кавказской кавалерийской и 5-й кавале­рийской дивизий, находившихся вблизи рай­она атаки. Надо полагать, что использование целого кавалерийского корпуса для поддержки или, по крайней мере, для дальнейшего разви­тия Нижегородской атаки, могло бы привести к огромным результатам — возможно к полно­му разгрому прорывающейся группы герман­ской армии.

Наградами полку за дело 10 ноября были: Орден Святого Георгия 4 степ, ротмистрам кня­зю Чавчавадзе и Наврузову и посмертный — поручику князю Андроникову. Георгиевское оружие подполковнику Ягмину, ротмистру Ко­сареву, штабс-ротмистру князю Чхотуа и кор­нету князю Вачнадзе. Ротмистр Ден представ­лен к производству в подполковники за отли­чие.

Действия 1-го дивизиона в день 10 ноября 1914 года.

Во исполнение порученной мне задачи охранять левый фланг полка, я выслал разъ­езды с приказанием войти в связь с неприяте­лем, а сам, с 2 и 3 эскадронами, продвинулся до селения Хрусте-Нове, где и остановился в ожидании донесений от своих разъездов. Око­ло 12 ч. дня, были получены донесения, что южнее деревни Хрусте-Нове, в лесу, находит­ся неприятельская пехота и большой обоз. Че­рез некоторое время прибыл сам начальник разъезда унтер-офицер Семененко, лихой сол­дат, которому можно было доверять, и сооб­щил, что обоз стоит невдалеке от нас, под при­крытием очень небольшой части пехоты. Хотя задача моя была скромная, а именно — охра­нение нашего левого фланга, все же, получив таксе донесение, мне нельзя было оставаться в бездействии, тем более, что нападение на этот обоз не было отклонением от данной мне зада­чи, а только превращало это охранение из пас­сивного в активное.

Решив атаковать этот обоз, я приказал од­ному взводу оставаться на месте для продол­жения наблюдения, а сам с дивизионом выступил в направлении, указанном унтер-офи­цером Семененко. Но не успели мы двинуться, как прискакал драгун с приказанием от пол­ковника Ягмина присоединиться к 1-му эска­дрону, перешедшему к южной опушке леса, что к северу от сел. Хрусте-Старе. Разсудив, что подполк. Ягмин не знает о существовании указанного выше обоза и что, если бы он знал, то, наверное, согласился бы на принятое мною решение, я взял на свою ответственность не подчиниться полученному приказанию и про­должал свое движение, послав об этом донесе­ние подполк. Ягмину. Но, пройдя полверсты, мы встретили второго ординарца, привезшего категорическое приказание подполк. Ягмина немедленно к нему присоединиться, на этот раз, невозможно было не подчиниться.

В это время, наш дивизион, имея 3 эскадрон во главе, двигался вдоль села Хрусте-Старе, за западным концом которого предполагался неприятельский обоз. От подполк. Ягмина нас отделяла открытая поляна, которую мне при­шлось пройти на рысях, в северном направле­нии. Объяснив подполк. Ягмину обстановку, я узнал, что он не получил моего донесения об обозе и теперь дал мне разрешение атаковать.

Послав приказание ротмистру Иедигарову, еще не успевшему выйти на поляну, продол­жать со своим 2-м эскадроном движение в прежнем направлении вдоль деревни, я рассы­пал мой эскадрон в лаву и повел его обратно через поляну, сначала рысью, а потом и гало­пом, чтобы скорее пройти открытое простран­ство и атаковать одновременно со 2-м эскадро­ном. 1-й эскадрон двигался за нами в резерве. Как и следовало ожидать, все эти наши пере­движения по открытому пространству не могли оставаться незамеченными неприятелем, и мы, сразу же, попали под артиллерийский огонь, усиливавшийся с каждой минутой. Семененко, ехавший рядом со мной, уже не мог указать точного местопребывания неприятеля.

При таких обстоятельствах, не видя перед собой цели, было бы безумием продолжать на­ступление по открытому месту под таким же­стоким огнем, и не оставалось ничего другого, как отдать приказание отходить обратно в лес. При отходе, огонь еще усилился, и мы стали нести потери. Был тяжело ранен в обе ноги и голову подполковник Ягмин. Несмотря на силь­нейший огонь, драгуны эскадрона Его Величе­ства Безгин и Золотарев подняли его и внесли в лес, где ему была сделана первая перевязка. В самом лесу, замыкая отступление, я сам был ранен разрывом тяжелого снаряда в левую но­гу.. Я удержался в седле и, обернувшись к ве­стовому, на его тревожный вопрос, — жив ли я? — ответил, что я ранен, но надеюсь сам до­ехать до перевязочного пункта.

Вскоре я встретил ехавшего в штаб рот­мистра Косарева и узнал от него об атаке 2-го дивизиона и о понесенных потерях. К чувству радости и гордости за славную атаку, присое­динилась скорбь об убитых товарищах и с эти­ми противуположными чувствами, охвативши­ми все мое существо, я поехал дальше и ско­ро нагнал эскадрон, стоявший в ожидании ме­ня в лесу. Объявив эскадрону, что я ранен и вынужден временно его покинуть, я благода­рил людей за службу и, простившись с ними, поехал дальше на перевязочный пункт.

Тут нужно отметить совершенно непонят­ные недоразумения с передачей приказания подполковника Ягмина мне о присоединении к нему, приведшее к бесцельной потере време­ни, обнаружению противником наших намере­ний и напрасным жертвам. Не будь вторично­го, категорического приказания подполк. Яг­мина присоединиться к 1-му эскадрону, 2 и 3 эскадроны продолжали бы свое движение че­рез деревню Хрусте-Старе скрытно от непри­ятеля и могли бы неожиданно его атаковать. Передвижение же по открытому месту обна­ружило наши намерения и дало время неприя­телю убрать свой обоз в другое место.

полковник Ден

Голосовать

(Не оценивали)

 Loading ...

Похожие статьи:

• Действия уланского Цесаревича полка в бою под Фридландом. – Полковник Вуич 1-й
• Киевские гусары в войну 1914-17гг. (Окончание) – Ротмистр Протопопов
• Российские солдаты. – Полковник Попов
• Уланы Цесаревича под Красным. – Юрий Солодков.
• Киевские гусары в войну 1914-17 гг. – Ротмистр Протопопов
• Конная атака 14 августа 1915 г. под господским двором «Жмуйдки». – Игорь Черкасский
• 4-й гусарский Мариупольский Императрицы Елисаветы Петровны полк (Продолжение, №111). – Л. Шишков
• Атака Украинских гусар под г. Прасныш. – Б. Левшин
• Из боевой жизни Митавских гусар. – Николай Рерберг