ВОЕННАЯ БЫЛЬ

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

15 ноября 1919 г. конные части Свод­ной кавалерийской дивизии двинулись походом на Валуйки, имея в авангарде Ма­риупольский полк. Состав полка в день выступления в поход: Штаб полка — ген. майор Чеснаков, пол­ковник Сухин, шт. ротмистр Лавров, по­ручик Черныш, кор­нет Ильинский. 16 трубачей, 13 шашек (команда связи). Лейб-эскадрон — ротмистр Пашкевич, поручик Дорошкевич, корнет Пашкевич, 61 шашка.

2-й эскадрон — штабс-ротмистр Рудичев, пору­чик князь Чегодаев, корнет Золотухин, кор­неты Лаврентьев, Московченко, Чабаев, 63 шашки.

3-й эскадрон — ротмистр Яновский, шт. рот­мистр Зенович, корнеты Векслер, Никитин, Ам­балов, 72 шашки.

4-й эскадрон — штабс-ротмистра Серов, Кублицкий-Пиотух, корнеты Марков, Кондубович, 54 шашки.

Всего в строю: 23 офицера, 16 трубачей, 263 шашки. В обозе: 12 двуколок, 2 походные кух­ни, две парных повозки, 1 санитарная повоз­ка при 27 нестроевых гусарах.

Через три дня, 18 ноября, со ст. Чертково отправился по железной дороге на Валуйки, под командой полковника Белевцова, эшелон пеших мариупольцев в составе: штаб полка — полковник Белевцов, 1-й сводный эскад­рон — штабс-ротмистр Соцевич, 2-й сводный эскадрон — поручик Строев, 5-й эскадрон — подполковник Яновский. Обоз.

Поход и боевые действия конных мариупольцев

15 ноября, после краткой молитвы полк вы­ступил в поход и ночевал в Беловодске, пройдя 26 верст при 4-градусном морозе.

16-го — 23-верстный переход в с. Евсуг; 3° мороза. По дороге эскадроны вели занятия по дозорной службе.

17-го — 28-верстный переход в г. Старобельск; 1° мороза. По дороге — полковое уче­ние.

18-го — дневка.

19-го — 32-верстный переход на х. Бунчуж­ный, гололедица, пурга.

20-го — 33-верстный переход в д. Тарасов­ку, хороший солнечный день. Попутные заня­тия по разведке.

21-го — дневка.

22-го — переход в д. Павловку (35 верст). Хороший солнечный день. Попутные занятия.

23-го — переход в поселок Уразово (26 верст), пункт сосредоточения дивизии, куда прибыли в полдень.

Всего за 9 дней при двух дневках пройдено 203 версты, в среднем по 29 верст в сутки, при невтянутом в работу конском составе и плохой осенней дороге…

Полк вошел в состав конной группы ге­нерала Мамонтова — 4-й конный корпус (9-я и 10-я донские казачьи дивизии) и остатки кор­пуса генерала Шкуро.

В эти дни конная группа под натиском пре­восходных сил противника медленно отходи­ла от г. Валуйки на юг.

24 и 25 ноября — сторожевое охранение по реке Двуречная от 4-го эскадрона, разведка на Валуйки от 2-го эскадрона. Наши разведчи­ки в 5 верстах от Уразово имели столкновение с эскадроном красных и прогнали его.

25 ноября прибыл из Новочеркасска пу­леметный эскадрон под командой поручика Григорьева, и при трех офицерах: корн. Бондаренко, корн. Рихтер и корн. Феофилове (30 лошадей, 6 пулем. Виккерса).

26 ноября согласно приказу конной груп­пы Сводная кавалерийская дивизия с утра стала отходить на ю-в. на дер. Таволжанку; марш обеспечивался идущими в хвосте 9-й и 10-й донскими казачьими дивизиями. К 10 ч. утра, при переходе через железную дорогу, хвост колонны дивизии был неожиданно ата­кован двумя полками конницы красных, бро­сившимися в прорыв, образовавшийся вслед­ствие неисполнения 9-й донской казачьей ди­визией приказа (ушла в другом направлении). Обстановка сложилась крайне тяжелая, но положение было спасено блестящими дейст­виями нашего мариупольского пулеметного эскадрона. Эскадрон этот, случайно задер­жавшись вследствие тяжелой дороги при пе­реходе через железнодорожное полотно, бы­стро построил фронт и открыл удачный огонь по красной коннице. Во время происшедшего у противника замешательства был пост­роен боевой порядок лав идущего в хвосте Чугуевского уланского полка, которые, перей­дя в наступление, вместе с нашим пулемет­ным эскадроном отбросили красных.

После 60-верстного перехода полк прибыл на ночлег в дер. Таволжанку; в сторожевке и разведке на север по р. Двуречной — лейб — и 4-й эскадроны.

27 ноября — дневка. Прибыло 40 лошадей из числа закупленных в зимовниках и на Кавказе; большая часть их попала в пуле­метный эскадрон.

Поручик Григорьев за отличную боевую работу 26-го переведен в полк щеголяет в гу­сарский форме. Пулеметчики горды и радост­но возбуждены: как много значит первый успех и как грустно, что полк на боевое кре­щение попал в обстановку постоянного отступ­ления деморализованных и панически наст­роенных частей генералов Мамонтова и Шкуро…

28 ноября. Многочисленная красная конни­ца Буденного наступает в двух направлениях — на Купянск и, восточнее, — на с. Покровское. Генерал Мамонтов решил отбросить пер­вую группу, поручив обеспечение своего пра­вого фланга Сводной кавалерийской дивизии. Предстоят самостоятельные действия, а артил­лерии нет.

В исполнение задачи полк должен сегод­ня совершить переход, ведя разведку на с. Покровское. В 8 ч. утра генерал Мамонтов объ­ехал части дивизии, сказал приветствие и про­пустил церемониальным маршем (играли на­ши трубачи). В 9 ч. утра полк выступил, идя в авангарде; в разведку ушли взводы 2-го и 4-го эскадронов. После 30-верстного перехода красные 4-ая и 6-ая кавалерийские дивизии об­наружены на походе к с. Покровское.

29 ноября. Генерал Мамонтов, не обращая внимания на восточную группу красных, оття­гивает нас для сосредоточения всей своей конной группы. Продолжая разведку, полк от­ходит назад и ночует в д. Константиновке (пе­реход около 33 верст).

30 ноября. Опять движение на с. Покров­ское, которое уже занято красными и отку­да они вытягиваются на Сватово. Задача — замедлить их движение и охранять фланг конной группы.

Полк в составе своей дивизии к 6 час. ве­чера перешел в район 10 верст восточнее Верх­ней Дуванки. Ясно наблюдается походный порядок красных, выходящих из Покровского, но атаковать их невозможно, — нас разделя­ет непроходимая речка Красная. Выстроили боевой порядок, открыли пулеметный огонь, но за дальностью расстояния он не действите­лен, а артиллерии у нас нет… Бесполезное для нас и безвредное для противника занятие, крайне всех удручающее. Передовые эскад­роны пробовали переправиться, но не смогли.

Полк ночевал в дер. Богородское и на ху­торе недалеко от д. Покровское, ведя развед­ку на с. Покровское, к которому вечером по­дошла 2-я кавалерийская дивизия красных.

1 декабря. Согласно приказу генерала Ма­монтова на рассвете полк выступил для со­средоточения всей конной группы. Сегодня небольшой (15 вер.) переход в дер. Верхнюю Дуванку, кстати совершенно негодную для ночлега, — почти во всех избах больные ти­фом. Большая часть полка ночевала под от­крытым небом; ветер, мороз…

3 декабря. По приказу генерала Мамонто­ва в этот день конная группа сосредоточи­вается в районе Стельмаховка-Сергеевка, что­бы оттуда, по обстановке, или атаковать про­тивника, наступающего с севера, или сватов­скую его группу. Полк, ведя разведку на Сва­тово и Меловатку, перешел в дер. Андреевку (36 вер.), где и ночевал, имея сторожевое охра­нение по реке Жеребец.

4 декабря. Сегодня донцы наступают на Сватово, а нашей дивизии приказано выбить красных и занять Меловатку. Задача без артил­лерии не легкая. В 8 час. утра, перейдя реку Жеребец, построили боевой порядок (полк в первой линии, на правом фланге дивизии) и повели наступление. Влево разгорается бой у донцов, у нас пока тихо. Далеко впереди маячат редкие разъезды противника. В 10 ч. утра со стороны Меловатки начался доволь­но беспорядочный артиллерийский обстрел на­шей линии; вскоре разъезд 3-го эскадрона до­нес, что со стороны Кабанье к Меловатке под­ходит наш бронепоезд, открывший уже огонь по красным. Пользуясь этим, полк безостановочно идет вперед и около 11ч. передние части врываются в Меловатку, спешно остав­ленную большевиками, отступившими на се­веро-восток. Полк с другими частями диви­зии ночует в Меловатке, разведка и охра­нение от других. За день ранено 4 гусара и 6 лошадей. В этот же день донцы заняли Сва­тово и положение наше, казалось, упрочилось.

5 декабря. В этот день конная группа эше­лонируется вдоль железной дороги. Донцы остаются в Сватове, терцы переходят в Мело­ватку, а Сводная кавалерийская дивизия — в Кабанье. Полк к 4 час. дня перешел в Ка­банье (13 верст по очень тяжелой-гололедка — дороге), где и расположился, ведя разведку на восток, до Голубова. Вечером получилось известие, что вместо генерала Мамонтова ко­мандиром конной группы назначен генерал Улагай, который приезжает завтра утром на ст. Кабанье.

6 декабря. В 7 час. утра полк выступает к ферме, что на большой дороге, на высоте Меловатки, в резерв группы, где и простоял весь день под седлом, бесцельно, без пищи людям и корма лошадям, на 10-градусном мо­розе, под сильным ветром. Командир полка с утра был вызван к генералу Улагаю, с кото­рым уехал в штаб конной группы, в дер. Удоб­ное.

Поздно вечером по настоянию командира полка, с которым удалось связаться, полк рас­положился на ночлег в дер. Меловатке. Охра­нение и разведка — от терцев. Таким образом и 5-ое и 6-ое прошли в бесцельном мотании, тогда как противник сосредоточивался и гото­вился нанести удар…

К вечеру донцы отошли от Сватово на Пав­ловку.

7 декабря. Около 7 ч. утра приехал из шта­ба группы командир полка и сообщил, что се­годня донцы должны вновь занять Сватово, терцы будут в резерве у фермы, а наша ди­визия останется в Меловатке для обеспече­ния правого фланга. Но едва командир пол­ка успел разъяснить обстановку и отдать рас­поряжения по разведке и связи, как было по­лучено донесение, что донцы, вместо наступ­ления на Сватово, отходят на Удобное, что терцы уходят из фермы и что в 1½ верстах от нее показались разъезды красных. Через несколько минут началась оживленная пере­стрелка на окраине Меловатки и со стороны Сватово показался неприятельский бронепо­езд. По тревоге полк с другими частями ди­визии перешел на высоты правого берега ре­ки Красная. Отсюда было ясно видно, как от фермы на рысях отходили терцы, преследуе­мые лавами красных; вскоре со стороны фер­мы противник стал обстреливать части диви­зии артиллерийским огнем и одновременно от Меловатки открыл фланговый огонь неприя­тельский бронепоезд.

Не имея артиллерии, дивизия вынуждена была начать отход, прикрытие которого воз­ложено было на наш полк. Построив лавы 2-го и 3-го эскадронов и отстреливаясь из пу­леметов от наседавших передовых частей крас­ных, под фланговым огнем бронепоезда полк отходил до высоты с. Кабанья, где удалось привлечь к боевым действиям взвод терской казачьей батареи и огнем его приостановить на некоторое время наступление противника. Под вечер полку было приказано, ведя разведку и оставив охранение у х. Поповка, отойти в дер. Кременную, куда полк и прибыл около 8 ч. вечера (переход с боевыми действиями — 35 вер.). Ранены поручик Кондубович, 11 гусар и 7 лошадей. На хуторе Поповка остался взвод лейб-эскадрона (пор. Дорошкевич).

8 декабря. Как потом оказалось, смена начальства, генерала Мамонтова генералом Улагаем, в самые критические дни наступле­ния противника 6 и 7 декабря имела непопра­вимые последствия. Генерал Мамонтов, имея 5 и 6 декабря части конной группы сосредо­точенными, вместо того, чтобы перейти в на­ступление или, наоборот, оторваться от про­тивника и прикрыться рекой Донец, обижен­ный назначением генерала Улагая, перестал руководить частями и 7 декабря, когда гене­рал Улагай фактически еще не вступил в ко­мандование группой, бросил свой 4-й конный корпус и всю группу и уехал на ст. Лиман. Отъ­езд его произвел крайне неблагоприятное впе­чатление на донцов и на остальные части, и все они, не обращая внимания на приказа­ния, ринулись вслед за генералом Мамонто­вым, весьма популярным среди казаков.

Вследствие этого отход 7 декабря принял панический характер, и к вечеру штаб гене­рала Улагая не знал даже, где какая часть находится. Это послужило прологом к ката­строфе, разыгравшейся 8 декабря на берегах р. Донца и лишь случайно не закончившей­ся гибелью всех частей конной группы.

Генерал Улагай, не отдавая себе отчета в состоянии войск и считаясь только с общей стратегической обстановкой (главным образом с отходом Добровольческой армии), упорно не желал отходить за реку Донец, рассчитывая со­средоточить все части группы в районе м. Кременная.

К вечеру 7 декабря здесь собрались кон­ные части Сводной кавалерийской дивизии и часть корпуса генерала Шкуро (терцы и ку­банцы генерала Науменко и так называемые «Волчьи отряды»).

Утомленные и уже сильно расстроенные войска вели только, и то кое-как, ближнюю разведку, и определенных сведений о противнике не было. Обстановка подсказывала не­обходимость отхода за Донец, чтобы, при­крываясь этой преградой, привести в поря­док части, установить связь и разведку и за­тем действовать по обстоятельствам. Вместо этого генерал Улагай терял время, оставаясь в Кременной и придерживая здесь все части.

На следующий день, 8 декабря, в 8 ч. утра из Кременной на переправы через Донец у Рубежной и Несветевич были отправлены «волчьи части» корпуса генерала Шкуро, но почему-то переправ этих они не заняли и ушли в Лисичанск. Только в 11 ч. утра стар­шим начальникам удалось убедить генерала Улагая в том, что дальнейшее удерживание им частей в Кременной более чем безрассуд­но, и генерал Улагай, не объединив войск ни личным командованием, на назначением для этого кого-либо другого, отдал приказ отхо­дить на ст. Рубежную, а оттуда на правый бе­рег реки Донец. Вперед на Рубежную им был выслан бронепоезд, который должен был ос­таваться до перехода за реку всех войск.

В голове ушли терцы, за ними Чугуев­ский уланский полк и мариупольцы; в хвосте следовали кубанцы и некоторые подошедшие к Кременной донские части; Клястицкий гу­сарский полк был выдвинут на север для прикрытия направления со стороны Кабанье.

Вскоре колонну обогнал поезд генерала Улагая, захвативший с собой (о чем мы узна­ли гораздо позже) со ст. Рубежная и броне­поезд. Когда голова чугуевцев прошла около 7 верст была недалеко от цементного завода (что против переправы через Донец), был по­лучен ряд донесений от разъездов о наступ­лении противника на Рубежную с севера. Не успели еще выдвинуться вперед и на фланг более сильные охранные части, как со сто­роны завода по голове колонны начался пу­леметный огонь противника. Начальник диви­зии генерал Чеснаков (он же и командир пол­ка), шедший в голове с чугуевцами, бросился вперед, чтобы атаковать противника и занять завод, что обеспечило бы переход частей за Донец. Но чугуевцы, невзирая на пример старших начальников, — начальника дивизии и своего командира полка полковника Банков­ского, уже спешившихся для удержания за собой окраины завода, — бросились к мосту и только около него были остановлены офице­рами и, построив лаву, открыли пулеметный огонь, чем все-таки приостановили наступле­ние противника. Не успевший сесть полков­ник Баяковский был изрублен наскочившими красными, а генерал Чеснаков спасся благо­даря тому, что сестра милосердия Н. Д. Янов­ская удержала и подала ему за строениями завода его лошадь (награждена за это Дон­ским атаманом Георгиевским крестом 4-й сте­пени).

С открытием пулеметного огня противником взвод Терской казачьей батареи, приданный в этот день полку, обрубил у орудий пост­ромки и помчался к берегу Донца; бывший в прикрытии 3-й эскадрон бросился вытас­кивать орудия и оттащил их в лес, но даль­ше вывезти не мог (болото) и, отстреливаясь от наседавших красных, стал отходить к Донцу, где с большим трудом переправился по льду, потеряв несколько лошадей. 2-й и 4-й эскадроны с временным командиром пол­ка, полк. Сухиным, не видевшим возможно­сти пробиться вперед, ушли направо в лес и здесь по льду перебрались через Донец. Лейб-эскадрон был увлечен кубанцами, иду­щими сзади и бросившимися пробиваться че­рез цементный завод, и вместе с ними дошел к переправе. В общем, части, совершенно не ориентированные в обстановке, обманутые неисполнившими задачи и не обеспечившими переправ волчьими сотнями и не оставшимся на ст. Рубежная бронепоездом, попали в край­не тяжелую обстановку случайного боя при весьма неблагоприятных условиях местности, потерялись и действовали вразброд. Все же благодаря тому, что чугуевцам удалось за­хватить переправу и отбросить первый на­тиск противника, была предотвращена гибель большей части конной группы на левом бе­регу Донца. К 2 часам дня на правом бере­гу собрались все части, перешедшие реку и по мосту, и по льдинам, и была настолько прочно организована оборона на участке Рубежная-Несветевич, что все попытки двух красных дивизий форсировать реку были от­биты. Полк занимал позицию у моста против Рубежной, где и оставался до темноты, от­разив несколько атак противника. Около 7 ч. вечера полк был сменен казаками и пешими частями корпуса генерала Шкуро и перешел на ночлег на один из заводов у ст. Несве­тевич. За этот день ранены корнеты Ильин­ский и Лаврентьев, контужен штабс-ротмистр Лавров, ранено 14 гусар, из них очень тяжело вольноопределяющийся 3-го эскадрона Михайлов, в голову во время рубки с крас­ными; убито 6 гусар, ранено, убито и утону­ло 26 лошадей. Корнет Ильинский был захва­чен в плен, но ночью убежал и, пройдя око­ло 60 верст по тылам противника, перешел До­нец. Взвод лейб-эскадрона поручика Дорошкевича, оставленный на хуторе Поповка, ока­зался отрезанным от полка, отходил три дня по тылам красных и только 11-го декабря пе­решел Донец и присоединился к полку, по­теряв в стычках с красными половину своего состава.

9 декабря. На полк была возложена задача обороны Донца от д.Устиновки до Белая Гора и наблюдение за рекой до д. Ниж­нее. Полк к 10 ч. утра перешел к Белой Го­ре, потом в д. Мирная Долина. Наблюдение за рекой вел 3-й эскадрон..

10 декабря. По распоряжению командую­щего армией Сводная кавалерийская дивизия для пополнения и окончания формирования должна была отойти в район Ростова на До­ну, оставив на фронте сводный дивизион (по эскадрону от полка). От полка оставлен был 3-й эскадрон ротмистра Яновского, пополнен­ный офицерами и гусарами из других эскад­ронов (всего 90 гусар и 96 лошадей).

3-й эскадрон продолжал нести службу на­блюдения за рекой и с отходом армии от Донца до 15 января принимал участие во всех боевых действиях 4-го конного корпуса, где заслужил прочную репутацию отличной бое­вой части, и только после ухода наших войск за Дон, был прикомандирован к штабу кор­пуса для службы связи.

С 10 по 18 декабря полк прошел в пере­ходах свыше 200 верст до Чалтыра, где про­стоял 19 и 20 декабря. На пути за Дебальцевым, 12 декабря к полку присоединился обоз

1-го разряда (поручик Строев), сильно рас­строенный большими переходами.

20 декабря командир полка, проехавший с фронта в Ростов, получил приказание пе­ревести полк для доформирования за Дон, в район ст. Степная, что вызывалось безна­дежным положением Ростова.

21-го полк выступил из района Чалтыр и ночевал в д. Костоге; 22-го — в Николаевку и 23-го перешел на хутора недалеко от ст. Степная. Здесь к полку присоединился обоз 2-го разряда (хозяйственная часть) с полков­ником Белевцовым. 27 декабря были высла­ны квартирьеры для отвода квартир в Ейске (штабс-ротмистр Рудичев).

Переход в ст. Крымская. 27 декабря полу­чен был приказ о переходе походным поряд­ком в ст. Крымскую, где на части дивизии возлагались задачи по охране железной дороги на Новороссийск и борьбе с зелеными.

28 декабря командир полка выехал поез­дом вперед в Екатеринодар и Крымскую для выяснения различных вопросов по укомплек­тованию, снабжению и размещению полка, а полк под командой полковника Сухина вы­ступил походным порядком и 17 января 1920 года прибыл в станицу Крымскую, пройдя свыше 300 верст.

Пребывание полка в Крымской. Состояние полка было крайне печальное: большинство офицеров перенесло тиф и было надолго не­способно нести строевую службу; здоровые гусары были исключением; многие, заболев в пути во время отступления, попали в различные лечебные заведения или остались у жителей, и не было даже известно, где кто находится; потери в лошадях были велики; вследствие плохого ухода за недостатком лю­дей, тяжелых переходов по кубанской грязи и тесных стоянок, появилась чесотка; хозяй­ственная часть во время хаотического отхода растеряла много полковых сбережений и рас­строилась; помощник командира полка по хо­зяйственной части полковник Шаров заболел и был эвакуирован за-границу. Боевой состав полка — 10 офицеров, 50 шашек и 30 штыков (не считая 3-го эскадрона) и это — при наличии в полку 46 офицеров, до 500 гусар и более 200 лошадей! Полк с большим трудом нес на­ряд по внутренней службе и высылал разъ­езды в горы против зеленых. Принимались все меры для скорейшего приведения полка в боевую готовность, но развал фронта и ты­ла, разгоравшийся с неудержимой быстротой, и крайне бюрократические порядки во всех тыловых учреждениях, парализовали всякую полезную деятельность в этом направлении. Для получения пополнений были командиро­ваны офицеры в Екатеринодар, Ставрополь и Новороссийск (пункт наибольшего призыва мобилизованных), но надлежащее начальст­во в пополнениях отказывало, направляя их в другие добровольческие части. Несмотря на то, что в Крымской были расположены учреждения по ремонтированию армии и генералу Крамареву была известна крайняя нужда полка в лошадях, под предлогом не­получения разрешения Главнокомандующего он полку лошадей не дал; через 1½ месяца все его конские запасы погибли при отходе к Новороссийску. Так же безуспешно конча­лись все ходатайства о снабжении вооруже­нием, снаряжением и обмундированием. Приш­лось обратиться к системе ухищрений и под­купов и таким образом кое-что получалось незаконными путями. Только в конце фев­раля полк случайно получил от англичан, не успевших разгрузить свои запасы на фронте и собирающихся уже покидать территорию В. С. Ю. Р., необходимое количество обмунди­рования, снаряжения и немного оружия. Для борьбы против продолжающейся заболевае­мости был расширен полковой околоток и от­крыт офицерский лазарет, благодаря чему удалось сохранить при полку и подлечить всех заболевших.

Вместо полковника Шарова помощником по хозяйственной части был назначен прико­мандированный к полку полковник Милович.

Всеми принятыми мерами и энергией должностных лиц к середине февраля полк стал понемногу приводиться в порядок и с прибывшим к этому времени 3-м эскадроном имел боевой состав до 250 шашек. 29 января в полк пришло печальное известие о смерти старого мариупольского гусара полковника Семенихина, умершего от сыпного тифа 27 ян­варя на ст. Тихорецкой.

В начале февраля деятельность зеленых значительно усилилась и помимо большого наряда для охраны станицы, пришлось при­нимать постоянное участие в экспедициях про­тив зеленых, совместно с другими частями ди­визии.

20 февраля ночью зеленые напали на квартиру полковника Сухина и увели его в го­ры. Высланный для преследования 2-й эскад­рон зеленых не настиг; на предложение вы­купа зеленые ничего не отвечали; известно, что в течение нескольких дней они предла­гали полковнику Сухину перейти к ним на службу, на что он всегда давал категориче­ский отказ. 23 февраля полковник Сухин был расстрелян, о чем зеленые сообщили ко­мандиру полка за подписью «Партизанский отряд «Гром и Молния». За всегдашнюю до­блестную боевую службу и верность долгу полковник Сухин был произведен в генерал-майоры. 26 февраля вместо ушедшего из пол­ка по болезни штабс-ротмистра Лаврова пол­ковым адъютантом назначен был штабс-рот­мистр Соцевич.

Конец февраля и первые дни марта про­шли в тревожной работе по охране желез­ной дороги и борьбе с зелеными, что совершен­но исключало всякую возможность вести не­обходимые занятия по подготовке к походу.

Последние дни на Кубани. 5 марта 1920 г. приказом Главнокомандующего полк был включен в состав Добровольческого корпуса генерала Кутепова (Сводная кавалерийская ди­визия бригадой вошла в 1-ю кавалерийскую дивизию генерала Барбовича). К этому вре­мени совершенно ярко обрисовался полный развал фронта, и высшее командование, вслед­ствие небоеспособности большинства частей, не могло провести никакого определенного плана. Последняя надежда удержаться за ре­кой Кубанью исчезла, и теперь предстояло только решить, — отходить ли по Черномор­скому побережью на Туапсе, и дальше в не­известность, или перекинуть все боеспособное в Крым, обороняемый на Перекопских пози­циях войсками 3-го корпуса генерала Слаще­ва. При такой тяжелой обстановке генерал Деникин, прежде чем остановиться на каком-либо решении, пожелал узнать мнение об этом частей Добровольческого корпуса, с како­вой целью 6 марта на ст. Крымской, в поезде штаба Добровольческого корпуса был созван военный совет из старших начальников корпу­са.

Совет был открыт заявлением генерала Кутепова, что при создавшейся почти безвыходной обстановке, когда участники борь­бы, главным образом офицеры, собравшиеся в Добровольческой армии, попали в самое тра­гическое положение, Главнокомандующий счи­тает своим главнейшим долгом принять все меры к спасению всех, кто, не оглядываясь и не размышляя, шел за ним, а потому ре­шение, которое окончательно примет генерал Деникин (побережье или Крым) будет зависеть от мнения частей Добровольческого корпуса, каковое необходимо высказать для скорейше­го о том доклада Главнокомандующему.

После некоторого обмена мнений голоса во­енного совета разделились: большинство за­явило, что борьба проиграна и что надо спа­сать себя, высказываясь за обязательный от­ход по побережью и дальше, через Грузию, в Турцию или Персию (мнение это особенно горячо поддерживали генерал Барович и пол­ковник Захарченко, считавший себя большим знатоком Персии), и только меньшинство (ге­нерал Чеснаков, генерал Скоблин, началь­ник Корниловской дивизии, полковник По­номарев, командир Чугуевского уланского пол­ка, полковник Шишкин, командир Клястицкого гусарского полка) высказалось за необ­ходимость продолжения борьбы в Крыму и за переброску туда наиболее боеспособных частей через Тамань. Генерал Кутепов скло­нялся к мнению большинства (отход по побе­режью), немедленно отдал соответствующие распоряжения по подготовке к этому движе­нию и уехал в Новороссийск доложить Глав­нокомандующему это окончательное решение.

Утром того же дня, 6 марта полк с други­ми частями своей дивизии выступил на ст. Абинская для прикрытия Крымской с восто­ка и дальнейшего движения по побережью. Задача непонятная — на востоке были еще части Донской и Кубанской армий, с юга, со стороны зеленых при наличии в Крымской сильных частей, отходивших с севера, ника­ких опасений не было. Единственное объяс­нение этому, — по-видимому предвзятость ре­шения отхода по Черноморскому побережью, для чего явилось необходимым обеспечение неудобного, трудного, но прямого пути Абинская-Геленджик.

С тяжелым чувством узнали мариупольцы от своего командира о результатах Военного со­вета. Ночь прошла сравнительно спокойно; на сторожевых заставах была небольшая перест­релка с партиями зеленых. Всех угнетала кар­тина ужасного отступления войсковых частей, обозов и бегство населения вдоль железной до­роги к Новороссийску.

7-го рано утром командир полка уехал в штаб корпуса, где по настоянию некоторых начальников, не согласных с вчерашним ре­шением Военного совета, еще раз собрались старшие начальники и уже почти без ко­лебаний признали необходимость переброски в Крым, а не отход по побережью. Об этом было доложено по телеграфу генералу Кутепову, уехавшему в Троицкое к дроздовцам, и очень скоро последовало одобрение этого ре­шения со стороны Главнокомандующего и были даны распоряжения для отхода на Та­мань. Для обеспечения переправ через Ку­бань у Варениковский, туда был выслан Чер­номорский конный полк весьма слабого со­става. Днем 7 марта из Крымской, через Тон­нельную — Гостогаевскую, к Варениковской был выслан от 1-й Сводной кавалерской ди­визии сводный дивизион ротмистра князя Чер­касского (3-го эскадрона). В этот день 1-я ка­валерийская дивизия продолжала оставаться в Крымской, а Сводная кавалерийская диви­зия была отозвана в Крымскую из Абинской. Таким образом, 6-е и особенно 7-е марта, ког­да было принято окончательное решение про­шли в бездействии и были потеряны, что роко­вым образом отразилось на дальнейших собы­тиях.

С 7 на 8 марта полк ночевал в Крымской. Только с утра 8 марта началось движение конницы Добровольческого корпуса на Та­манский полуостров для дальнейшей переброс­ки в Крым.

Вследствие весенней распутицы дороги бы­ли столь тяжелыми, что пришлось остано­виться на более кружном пути через Тон­нельную (по полотну железной дороги), куда часть конницы подошла около 5 ч. вечера. Полк ночевал в Тоннельной страшно тесно; большинство — под открытым небом. Обоз с больными, под командой полковника Миловича, должен был идти на Новороссийск, но его задержали по распоряжению генерала Барбовича.

9 марта согласно приказу генерала Барбовича авангард конницы под командой гене­рала Чеснакова (мариупольцы, чугуевцы и клястицкие гусары), должен был перейти в Гостогаевскую, выдвинув прикрывающие час­ти к Варениковской переправе; главные силы (1-я кав. дивизия) — в Нетухаевскую. В 8 вер­стах южнее Гостогаеской авангард настиг вы­сланный 7 марта дивизион ротмистра князя Чер­касского и получил от него первые сведения о противнике. Оказалось, что утром этого дня красная кавалерия, вначале 2 полка, выбила из Варениковской слабые части черноморцев и к 11ч. заняла Гостогаевскую; после этого к Варениковской подошло еще несколько пол­ков конницы, поддержанных пехотой. Как бы в подтверждение этих сведений, с перева­ла легко было наблюдать, как из Гостогаевской на Анапу вытягивалась большая колон­на красной конницы, а со стороны Вареников­ской все время подходила пехота. Первона­чально все части, собравшиеся на перевале, были направлены для атаки противника, вы­ходящего из Гостогаевской, но дорога по пе­ревалу оказалась столь тяжелой, что исклю­чалась всякая возможность быстро спустить­ся и построить боевой порядок (можно было двигаться только по одному и только в по­воду, артиллерия пройти здесь не могла). Не являлось возможным задержать движение противника и артиллерийским огнем, — путь его движения был вне досягаемости артил­лерии. Было ясно, что пройти на Таманский полуостров конница опоздала, что красные прорвались за Кубань и что при тогдашнем настроении наших войск никакие маневры не отвратят наступающей трагедии… Если бы 6-го не было прогульного движения в Абинскую и было бы принято решение идти на Тамань, то 7-го днем наши части могли бы занять Гостогаевскую и прочно обеспечить Варениковскую переправу. Если бы даже части кон­ницы выступили утром 7-го и форсировали свой марш, то и тогда еще обстановка сло­жилась бы для нас более благоприятно и надо думать, что большая часть конницы могла бы быть переброшена в Крым на конях, что открывало бы совершенно иные перспективы для дальнейшей борьбы. Колебания в выбо­ре решения и бездействие конницы 6-го и 7-го обрекли ее на гибель, — пришлось отходить на Новороссийск и бросить там всех лошадей…

К вечеру 9 марта полк отошел на ночлег в дер. Натухайскую, оставив на перевале диви­зион подполковника Яновского (лейб, —2-й и 4-й эскадроны). Вечером этого дня красная конница заняла Анапу, выбив оттуда Гвар­дейскую казачью бригаду (лейб-казаков и атаманцев).

10 марта полк с другими частями дивизии оборонял весь день дер. Натухайскую и сдер­живал противника, наступающего с севера. Лейб —,2-й и 4-й эскадроны в боевой линии, а 3-й эскадрон был выдвинут вперед для наблюдения за Анапской дорогой и связи с дер. Раевской, которую занимали части 1-й кава­лерийской дивизии. Поздно вечером, ввиду обхода противника с востока, все наши части отошли к Тоннельной, где и простояли ночь на позиции.

11-го марта, вследствие охватывающего на­ступления красных с Крымской, Гостогаев­ской и Анапы, всей коннице приказано было отойти к Новороссийску, где подготовиться к его обороне.

Около 12 ч. дня полк прибыл в Ново­российск, совершив очень тяжелый переход по перевалам почти без дорог и стал в об­щий резерв конницы. К этому времени в Но­вороссийске собрались больные и слабые офицеры и гусары, остатки хозяйственной части и кое-какие запасы, — частью по железной дороге, частью походом; согласно приказанию генерала Барбовича весь обоз был брошен в Тоннельной. 11 и 12 марта заботами отчасти помощника по хозяйственной части, а глав­ным образом командира запасного кавалерий­ского дивизиона полковника Новова, с боль­шим трудом удалось погрузить на пароходы больных офицеров и гусар; большую часть имущества, как полкового, так и собственно­го офицерского, пришлось бросить из-за от­каза пропустить с ними на погрузку.

Эти дни полк оставался в резерве, распо­лагаясь на мельнице, на северной окраине города. Производилась рекогносцировка пози­ций для обороны и ознакомление с ними чи­нов полка.

12-го поздно вечером, около 11 ч., 3-й эскад­рон по тревоге выступил в дер. Борисовку (6 верст северо-восточнее города) для прикры­тия дороги из Абрау-Дюрсо, так как занимав­ший Абрау-Дюрсо 3-й кавалерийский полк был выбит оттуда противником и ушел, по­теряв с ним соприкосновение и не оставив наблюдения за дорогой.

(Окончание следует)

Корнет Л. Шишков

© ВОЕННАЯ БЫЛЬ