ВОЕННАЯ БЫЛЬ

10/23 августа 1914 г.

В знойные августовские дни 1914 года на полях Восточной Пруссии разыгралось одно из больших сражений первой мировой войны, закончившееся, увы, не в пользу русской ар­мии. Поражение 2-й армии генерала Самсоно­ва произошло вследствие ряда причин, о ко­торых уже столько писалось, почему я и не буду на этих причинах останавливаться.

Общая неудача, однако, отнюдь не умаля­ет совершенных войсками подвигов. А подви­ги эти были совершены, так как войска сде­лали все, что было в их силах. И в этой заметке я хочу остановиться на упорстве стойко­сти, проявленных русскими войсками, и на их героизме, о которых мало кто знает уже по одному тому, что большинство участников описываемого ниже боевого эпизода пали на поле боя смертью храбрых. Именно поэтому я и обращаюсь к свидетельству наших быв­ших противников, немцев, повествующих о действиях своих войск в эти же самые дни.

10/23 августа русская 8-я пехотная диви­зия, входившая в состав 15-го армейского кор­пуса, выступила в 13 часов из Нейденбурга в направлении на запад двумя колоннами. Правая колонна дивизии — 1-я ее бригада, 29-й пехотный Черниговский генерал-фельд­маршала графа Дибича-Забалканского полк и 30-й пехотный Полтавский полк, с 1-м диви­зионом 8-й артиллерийской бригады; левая колонна — 2-я бригада — 31-й пехотный Алексеевский и 32-й пехотный Кременчугский полки с 2-м дивизионом 8-й артиллерийской бригады.

Один из участников последовавшего затем боя, вспоминает:

«После тяжелых переходов по нашим ле­сным песчаным дорогам, где лошади еле вы­тягивали орудия, шли мы беспечно чудным августовским днем по красивой местности Во­сточной Пруссии. Около 16 часов справа от колонны 2-й бригады, то есть — к северу от направления движения, послышалась сначала ружейная, а потом и орудийная стрельба. Бри­гада начала переходить в боевой порядок, по­ворачиваясь при этом на 90 градусов напра­во. Здесь сказалась недостаточность у нас средств кавалерийской разведки: в качестве дивизионной конницы 8-я пехотная дивизия имела в своем распоряжении лишь одну дон­скую казачью отдельную сотню 3-й очереди. Когда выяснилось, что деревня Лана занята немцами, полки 2-й бригады после короткой артиллерийской подготовки огнем приданно­го ей дивизиона двинулись вперед, на деревню.

Тем временем наступила темная ночь. Штаб дивизии расположился на лесной дороге, при­мерно в версте от деревни Лана. Связи ни­какой и ни с кем не было. Наконец, прибыв­ший в штаб дивизии адъютант 31-го пехот­ного Алексеевского полка доложил, что ночь застала наши атакующие части уже в дерев­не, где наши цепи залегли, немцы же молчат.

О том, что происходило в это время на участке 1-й бригады, в частности — о бое у дд. Лана и Орлау, где части немецкого 20-го корпуса генерала фон Шольца имели против себя части 15-го корпуса генерала Мартоса, пишет Rolph Bathe в своей книге «Tannenbergder Einsatz des letzen Mannes»:

«Генерал Самсонов уже выдержал пер­вый удар 20-го корпуса генерала фон Шоль­ца. После непрерывных тяжелых маршей этих последних дней при изнурительной жаре, по тяжелым песчаным дорогам (только 21 авгу­ста пехота проделала утомительный переход в 50 км.), в эту ночь с 22 на 23 августа вой­ска чувствовали, что им предстоит неизбеж­ное, решительное столкновение с противником. Вспыхивающие там и сям и все время при­ближающиеся пожары указывали путь дви­жения русских колонн. Далеко к югу заре­во освещало горящий Нейденбург. С высоких берегов реки Алле можно было ясно рассмо­треть живописный рыцарский орденский за­мок и церковь. В эту ночь накануне сраже­ния (немецкий) Егерский батальон графа Йорк фон Вартенбург расположился биваком в ле­су. «Какое-то праздничное, особенное, неиз­вестное до тех пор настроение овладело все­ми, — отмечает история этого похода. — Мно­гие, выкупавшись и надев чистое белье, дол­го потом сидели группами за тихой беседой. Здесь, у бивачных костров, чувствовалось не­зримое присутствие всесильной судьбы, ко­торая может завтра оказаться роковой для многих… Но сегодня не будем над этим заду­мываться. Дымятся трубки, фляги еще полны красным вином, так будем жить сегодняшним днем».

«23 августа произошла встреча противни­ков. В то время как фронт 41-й дивизии под­вергался лишь обстрелу русской артиллерии, 37-я дивизия была атакована крупными рус­скими силами, которые на линии Орлау — Ла­на, на участке бригады генерала Вильгельми, вели уже ожесточенный рукопашный бой. И когда русские угрожали охватом фланга бри­гады Вильгельми у Орлау, генерал Вильгель­ми решил контратаковать. Йоркские егеря бро­саются в штыки на противника. Среди атакую­щих волн егерей появляется командир брига­ды верхом на коне, который вскоре же убит под ним. Полковник Ницш во главе своего 147-го полка также на лошади. В 151-м полку сражен с обнаженной саблей в руке доблест­ный командир 2-го батальона майор Шелле. Вырванный из рядов осколком снаряда падает командир 1-го батальона 151-го полка майор Хупфельд. Тогда командир полка, полковник Дорш, схватив винтовку, становится во главе своих батальонов. Он тоже ранен, но остается в строю. Бегом через поле, впереди своего ба­тальона 18-го ландверного полка спешит майор Рудольф, но и его настигает солдатская смерть. У самой деревни Орлау, среди атакующих сво­их егерей — командир батальона майор Занфельт; в шуме боя он кричит в самое ухо обер-егерю Зайдлеру, указывая ему на знаменщика: «Вы и ваше отделение отвечаете мне жизнью за знамя!» «Слушаю, господин майор!». И бросившись дальше со своими егерями, командир внезапно падает, сраженный пулей в голову. Командиры батальонов все до последнего выбыли из строя, вместе с ними многочислен­ные офицеры и сотни их верных егерей и мушкетеров, но ничто не может остановить их стремительной атаки. Река Алле задержи­вает ее лишь на мгновение. Вода доходит ата­кующим до пояса и выше. Оба знаменщика, 147-го и 151-го полков, прыгают в воду, дер­жась за руки, над их головами — распущенные знамена с прусскими орлами. Части перемеша­лись, всякий порядок нарушен.

Дальше простирается широкое Лупиненское поле и склоны высот, где над русскими ли­ниями развевается их темно-красное полковое знамя. После ранения командира 3-й роты Ортельсбургских егерей, роту ведет обер-лейтенант Лове. Рота, перемешанная с солдатами других полков, видит перед собой развевающе­еся русское знамя. Йоркские егеря и не подо­зревают, что знамя это — того самого русско­го полка, чей шеф, генерал-фельдмаршал граф Дибич-Забалканский, сто лет тому назад, у Таурогена, скрепил русско-прусский союз про­тив Наполеона с их шефом, генералом фон Йорком.

С оглушительным «ура!» высота была взя­та штыковым ударом. Отдельные драматичес­кие сцены разыгрывались в одиночных схват­ках, боец против бойца. Вот, навстречу обер-лейтенанту Фенски выбегает с обнаженной шашкой в руке русский офицер, и клинки офицеров скрестились в коротком рыцарском поединке. С пронзенной грудью русский офи­цер опускается, как подкошенный, на землю. В тот же момент, спеша на выручку своему офицеру, русский солдат стреляет в победите­ля, и обер-лейтенант Фенски, сраженный вы­стрелом в упор, падает рядом с своим против­ником. С особенным ожесточением бой ведется за овладение русским знаменем. Из-под трупов убитых русских солдат егерь Аве вытащил древко, украшенное Андреевским (?!) крестом. Само знамя было сорвано с древка и его нашли позже, под кителем убитого русского офице­ра, скрывшего полковую святыню на своей гру­ди 1).

Русские были наконец отброшены Поте­ряв 4.000 человек, они оставили поле сраже­ния, но и немецкие потери достигали 1.500 чело­век, причем особенно пострадали Йоркские еге­ря, у которых за этот бой из 24 офицеров вы­было 17 и 254 унтер-офицеров и солдат. В 147-м полку одна только 5-я рота потеряла 150 чело­век и лишь 95 вернулись из боя.

Ночью поступили сведения о присутствии русских колонн глубоко за левым флангом рас­положения корпуса и согласно приказу Гинденбурга — 20-му корпусу не ввязываться в настоящем положении в бой, чтобы не позво­лить русским себя разбить — генерал фон Шольц приказал своему левому флангу отойти на Гросс-Мюлензее».

Приводя так подробно немецкое описание этого боя, мне хотелось особенно подчеркнуть те потери, которые по свидетельству самих же немцев нанесли им русские, несмотря на свои собственные потери, проявившие такие стой­кость и упорство.

«Показателем боевых качеств войск явля­ется наибольший процент потерь, при которых они все-таки одерживают победу; эта «цена крови», которую войска готовы уплатить за победу, определяет предел «моральной упру­гости» войск. Такой предел лучших войск древ­него мира, — римлян, — никогда не превы­шал 20% (потерь)» (генерал H. Н. Головин «На­ука о войне. О социологическом изучении вой­ны»). В описанном бою наша 8-я пехотная дивизия, хотя и не одержав победы, выдер­жала бой, понеся 25%, а для ее 1-й бригады и до 30%, потерь. И невольно вспоминаются слова заслуженного профессора генерал-лейте­нанта Гулевича, сказанные им по случаю 25-летия с начала первой мировой войны:

«Русская Императорская армия имела по­беды и поражения, но ни одна из сражав­шихся армий не обладала таким жертвенным порывом, ни одна не доводила свои бои до такой степени потерь и не вела их с таким на­пряженным упорством и стойкостью. Она в пол­ной степени обладала теми достоинствами, ко­торые всегда составляли присущее русскому солдату свойство, Петром Великим определен­ное словами: «НА ТЫСЯЧУ СМЕРТЕЙ УСТ­РЕМЛЯТЬСЯ БЕЗ БОЯЗНИ…»

В. П.

__________________
1) В описании захвата знамени Черниговского пол­ка немцы, конечно, ошибаются: древко им, действи­тельно, досталось, но «Андреевского» креста на нем быть вообще не могло, так как знамя было Геор­гиевское, да и сам крест был выломан. Точно так же под мундиром убитого офицера может быть и бы­ло найдено знамя, но не Черниговского полка, ибо оно было спасено (см. статью генерала Андоленко «Судьба знамен армии генерала Самсонова» «Воен­ная Быль» № 72).

Генерал-майор Dr. Grosse в своей статье «Tannenberg 1914» говорит о девяти знаменах, захваченных немцами за все сражение, но в их числе он, наверное, считает навершия, древки, скобы, ленты и отдельные куски знамен, попавшие в их руки в бою, в полко­вых обозах или же найденные на пленных.

ОТ РЕДАКЦИИ

В № 90 «Военной Были», в статье С. Андоленко «Два знамени», имеются подробные све­дения о судьбе знамени 29-го пехот. Чернигов­ского полка и фотография священника отца Соколова в момент передачи им знамени полка Великому князю Николаю Николаевичу.

© ВОЕННАЯ БЫЛЬ

Голосовать

(1 votes, average: 5.00 out of 5)

 Loading ...

Похожие статьи:

• Нагрудные знаки Русской армии (дополнение). – С. Андоленко.
• Находка зарытого в 1914 г. в Восточной Пруссии русского знамени. – С. Андоленко
• 13-я и 34-я пехотные дивизии. – И. Н. Горяйнов
• Письма в Редакцию (№120)
• 3НАМЕНА КАДЕТСКИХ КОРПУСОВ
• 13-й пехотный Белозерский Генерал-фельдмаршала кн. Волконского полк в гражданскую войну. – И. Горяйнов
• Бутырское знамя в Брюсселе. – С. Андоленко
• №116 Май 1972 г.
• Юнкера. – В. П.