ВОЕННАЯ БЫЛЬ

(К столетию со дня основания)

Из всех россий­ских воинских частей и военно-учебных заведе­ний наше Киев­ское Великого Князя Констан­тина Константи­новича военное училище одно не прекращало ни на один день, до тех пор пока су­ществовала Рус­ская Армия, сво­его служения Ро­дине. И только у­чреждение последним Главнокомандующим ге­нералом Врангелем, уже за рубежом. Русского Обще-Воинского Союза, наследника Российской Императорской и Белых Армий, заменило для Киевлян-Константиновцев службу в рядах учи­лища — служением Родине уже заграницей в составе только что основанного Союза, объеди­нившего русских офицеров и солдат, отказав­шихся признать Россией Союз советских рес­публик.

Улицы родного для училища Киева, равни­ны и горы Кубани, перешейки Крыма и, снова, кубанские степи, обильно политы кровью Константиновцев.

В октябре 1917 года, в Киеве, в дни начала борьбы с большевиками, прервавшей деятель­ность училища, как военно-учебного заведения, победа склонилась на сторону так называемых «украинцев» — сторонников отделения Мало­россии от России и наше училище ушло из Ки­ева туда, где горел еще огонь Русской Государ­ственности, в казачьи земли, на Дон. Но не бы­ло еще Добровольческой Армии, еще не выяс­нилась окончательная позиция Дона, и учили­ще прошло дальше, на Кубань.

Составляя, затем, ядро пехотных частей Ку­банской армии, юнкера и офицеры учи­лища дрались с большевиками в пред­горьях Кавказа до соединения с Добровольче­ской Армией великих русских патриотов Але­ксеева, Корнилова и Деникина. В рядах Добро­вольческой Армии они продолжали борьбу до освобождения Кубани, до тех пор, пока не стало возможным возобновление нормальной военно-учебной деятельности училища.

Екатеринодар сменился Феодосией. Кровью Константиновцев, в тяжкий для Вооруженных сил Юга России момент, был удержан Крым и генерал Врангель получил возможность с че­стью закончить трехлетнюю нашу борьбу.

Но не увенчалась успехом борьба и училище покинуло родную землю в сознании честно и жертвенно исполненного долга, унося незапят­нанными свои национальные идеалы и свои вер­ные России боевые штыки.

Феодосию заменило Галлиполи… Наконец, за­терянная в горах Болгарии Горная Джумая ста­ла последней стоянкой училища.

62 убитых офицера и юнкера, 166 раненых — за один только 1920-ый год (боевые потери 1917 и 18-го годов точно неизвестны) — и три сотни подготовленных по программе мирного време­ни офицеров, — таковы итоги боевой и учебной деятельности училища за время с ноября 1917. года.

Сегодня, последние Киевляне-Константиновцы считают своим долгом оставить будущим российским офицерам свидетельство, пусть, из- за отсутствия подробных исторических дан­ных, — неполное, о службе России и родной Ар­мии нашего училища, воспитавшего за время своего существования многие поколения рус­ских офицеров, от безвестных прапорщиков и подпоручиков (сколько их было? кто знает их имена?) до выдающихся военачальников, среди которых — генерал Антон Иванович Деникин, а также и тех юнкеров, которые пали смертью храбрых в боях за честь и достоинство Родины в 1917-1920 гг., не успев еще надеть офицерские погоны!

1964 год, Париж.

Киевляне-Константиновцы

1865 — 1916.

Училище основано в 1865 году Императором Александром 2-м и получило наименование «Киевское пехотное юнкерское училище».

В сражениях Освободительной войны 1877­78 гг. приняли, впервые, участие офицеры, вы­пущенные из Киевского пехотного юнкерского училища.

С 1888 года училище стало переходить к во­енно-училищному курсу. При Начальнике учи­лища ген. штаба полковнике Дюбюк, между 1888 и 1901 годами, батальон училища, состояв­ший из двух рот, был развернут в четырех-ротный.

Для того, чтобы получить представление о том, чем было Киевское пехотное юнкерское училище в те далекие времена, лучше всего об­ратиться к воспоминаниям такого авторитетно­го свидетеля, каким был генерал Деникин, быв­ший питомец училища (выпуска 1892 г.), посвя­тивший нашему училищу одну из глав своего автобиографического труда «Путь русского офицера».

Вот что пишет генерал Деникин:

«В конце 80-х годов для комплектования рус­ской армии офицерами существовали училища двух типов: «военные» училища, комплектовав­шиеся юношами, окончившими кадетские кор­пуса, и «юнкерские» училища. Военные учили­ща выпускали своих питомцев офицерами, а юнкерские — в пехоту и кавалерию — подпра­порщиками, впоследствии производившимися в офицеры… Путем постепенных реформ, к 1911 году все училища стали «военными», и русский офицерский состав по своей квалификации не уступал германскому и был выше французско­го.

В 1888 году было создано училище третьего типа, под названием «Московское юнкерское училища с военно-училищным курсом». Про­грамма и права были те же, что и в военных учи­лищах, и принимались туда вольноопределяю­щиеся с законченным высшим или средним об­разованием гражданских учебных заведений… Такие же военно-училгацные курсы были от­крыты и при Киевском юнкерском училище, куда я поступил осенью 1890 года, предвари­тельно записавшись в 1-ый Стрелковый полк, в Плоцке.

Училище наше помещалось на Печерске, в старинном крепостном здании со сводчатыми стенами, с окнами-нишами, обращенными на улицу и с пушечными амбразурами, глядевши­ми в поле, к реке Днепру.

Воинская дисциплина стояла в училище на большой высоте так же, как и строевое образо­вание. Военная муштра скоро преобразовывала бывших гимназистов, студентов и семинаристов в заправских юнкеров, создавая ту особенную выправку, которая не оставляла многих до смерти и позволяла отличить военного человека под каким угодно платьем.

Проходили мы солдатскую службу обстоя­тельно, первый год в качестве учеников, второй — в роли учителей молодых юнкеров. Строевы­ми успехами мы гордились, роты соревновались одна с другой.

На классных занятиях всегда бывали тишина и порядок. Военные предметы и подсобные к ним проходили основательно, но, может быть, слишком теоретически. Позднее, во время во­енного ренессанса», после японской войны, про­граммы изменились к лучшему. Из общих пре­дметов проходили Закон Божий, два иностран­ных языка, химию, механику, аналитику и рус­скую литературу.

Военная школа уберегала своих питомцев от духовной немочи и от незрелого политиканства, но она не помогала им разобраться в сонме во­просов, всколыхнувших русскую жизнь. Тем не менее, вся окружающая атмосфера, проникну­тая бессловесным напоминанием о долге, строго установленный порядок жизни, постоянный труд, дисциплина, традиции юнкерские, не только ведь, школьнические но и разумно-во­спитательные, все это в известной степени ис­купало недочеты школы и создавало военный уклад и военную психологию, сохранявшие жи­вучесть и стойкость не только в мирное время, но и на войне, в дни великих потрясений и вели­ких искушений».

В 1897 году училищу было пожаловано зна­мя, а 9-го июля того же года — присвоено наи­менование «Киевское военное училище».

О жизни и военно-учебной деятельности учи­лища в период после 1900 года рассказывает в своих воспоминаниях полковник Василий Афа­насьевич Сигарев, так же, как и генерал Дени­кин, бывший питомец училища (одного с ним выпуска, 1892 года), зачисленный в 1901 году в училище младшим офицером, командир сна­чала 2-ой, потом 1-ой роты, а с 1909 по 1917 год — командир батальона училища.

Уже с первого дня своей службы в училище, пишет полковник Сигарев, он мог убедиться в большой интенсивности и напряженности рабо­ты всего состава училища. Начальник училища, генерального штаба генерал Шуваев, будущий Главный Интендант и Военный Министр, пре­красный организатор и отличный хозяин, чело­век с твердым и решительным характером, гла­вное свое внимание обращал на части учебную, возглавляемую Инспектором классов генералом Цыгальским, и хозяйственную. Область строе­вой подготовки будущих офицеров была почти полностью предоставлена командиру батальона полковнику Левуцкому и его ближайшим под­чиненным, командирам рот: 1-ой капитану Примо, 2-ой — капитану Бондареву, 3-ей — капи-

Державный основатель Киевского пехотного юнкерского училища Государь Император АЛЕКСАНДР II НИКОЛАЕВИЧ

тану Соколову и 4-ой — капитану Орлову. Младшими офицерами рот были штабс-капи­таны: Соловьев, Львов, Галущинский, Буйвид, Дейчман, Севриков, Воронцев, Шаревский, Забуга, Ивицкий. В августе 1903 года, полковник Сигарев, тогда — капитан, принял в командо­вание 2-ую роту.

В конце августа 1903 года училище приняло участие в большом Курском маневре, состав­ляя, совместно с Одесским военным училищем, Сводный батальон из двух рот нашего учили­ща и двух рот — Одесского, под начальством нашего командира батальона полковника Левуцкого. На маневре присутствовали также и Начальники обоих училищ.

В предпоследние сутки перед окончанием ма­невра, Сводному батальону пришлось, по усло­виям обстановки, проделать 70-тиверстный форсированный марш: выступив с места ночле­га в 4 часа, после двух небольших привалов на обед и на ужин, батальон прибыл в 23 часа в не­большую деревню в окрестностях Курска. На улицах этой деревни, в темноте и тесноте, юн­кера спали сидя, облокотившись на заборы и стены хат, до 2 часов следующего утра, когда батальон был поднят и двинулся дальше. Через два часа марша, перейдя вброд реку Сейм, ба­тальон занял предписанную ему позицию и, на­скоро окопавшись, заснул, буквально, «мерт­вым» сном.

Около 11 часов к позиции прибыло «началь­ство» и, убедившись в нахождении батальона на указанном ему месте, благодарило юнкеров за совершенный поход.

После окончания маневра и общего парада в Высочайшем присутствии, роты училища вер­нулись в Киев.

В бытность Начальником училища генерала Шуваева был выстроен большой манеж, при­строен к главному зданию училища лазарет, оборудована собственная электрическая стан­ция; амбразуры тыльной стороны главного зда­ния в обоих этажах казематов были переделаны в нормальные окна. Все, принадлежавшие учи­лищу земельные пустоши (сзади здания и на­против, через улицу, где был манеж), были ис­пользованы под огороды и, таким образом, все овощи стали обходиться в 3-4 раза дешевле, чем раньше, когда их приходилось покупать у торговцев. На реализованные экономические средства были приобретены — прекрасная сто­ловая посуда завода Кузнецова с монограммой училища, столовое серебро и чайные серебря­ные ложки, которые многими юнкерами при производстве в офицеры так охотно не сдава­лись, как «утерянные», и оставлялись на па­мять. За такие «утерянные» ложки с юнкеров удерживалась их стоимость, а в роты, под теми же номерами, от заведующего хозяйством, по­ступали новые ложки.

С началом Японской войны, по собственному желанию были командированы в Действующую Армию капитан Аксенов, павший смертью хра­брых в Манчжурии, и штабс-капитан Соловьев.

В 1905 году генерал Шуваев получил назна­чение начальником 5-ой пехотной дивизии в Житомире, а несколько позже — скончался ге­нерал Цыгальский. Начальником училища был назначен генерал Коссович, прекрасный, спо­койный и обходительный в обращении человек, но как начальник — мягкий и несколько нере­шительный. Должность Инспектора классов за­нял полковник Данкварт.

В сентябре 1905 года в училище прибыли для прохождения курса 50-60 прапорщиков, участников Японской войны, произведенных в этот чин за боевые отличия и не имевших во­енного образования. По существовавшим зако­нам такие офицеры могли продвигаться по слу­жбе только до чина штабс-капитана, и потому, желавшие продолжать службу и далее, долж­ны были пройти курс военного училища. Жили эти прапорщики на частных квартирах и, при­ходя в училище на занятия, занимались в от­дельном от юнкеров классе. Так же отдельно велись с ними и строевые занятия.

Россия переживала в то время период рево­люционного брожения, отразившийся, конечно, и на армии. Отразился он, к сожалению, в ка­кой-то степени и в жизни училища. Некоторые преподаватели, среди которых полковники ген. штаба Черемисов и Бонч-Бруевич и пре­подаватель артиллерии полковник Матюшенко, позволяли себе довольно открыто высказывать свое недовольство правитель­ством да и, вообще, порядками в стране. При генералах Шуваеве и Цыгальском вопросы политического характера никогда не поднимались между офицерами училища, те­перь же вопросы эти обсуждались в преподава­тельской комнате и довольно часто переходили в открытые, бурные споры. «Вольный» дух пре­подавателей, очевидно через классы, стал про­никать и в роты, от чего страдала дисциплина; очень скоро строевой командный состав почув­ствовал необходимость применения все более суровых мер для поддержания дисциплины на должной высоте.

Наибольшее, сравнительно, число анти-дисциплинарных проступков наблюдалось в это время в 1-ой роте, командир которой капитан Примо, иногда смотревший «сквозь пальцы» на проступки юнкеров, был вынужден оставить училище. В апреле 1905 года 1-ую роту было предложено принять полковнику Сигареву (то­гда — капитану), которому пришлось поло­жить немало труда для восстановления в роте должного порядка. Командиром 2-ой роты, по­сле капитана Сигарева, стал капитан Галущинский.

К концу 1906 года или в самом начале 1907 года были одновременно сменены Начальник училища и командир батальона. Вскоре полу­чил другое назначение и полковник Данкварт, а Инспектором классов стал наш преподаватель администрации полковник Старк.

На место генерала Коссовича Начальником училища был назначен ген. штаба генерал Кон­стантин Александрович Крылов, имевший ре­путацию энергичного и решительного началь­ника. Новый командир батальона, полковник Лейб-гвардии Кексгольмского полка Борис Вик­торович Адамович, участник войны с Японией, отличался как чрезвычайной работоспособно­стью так и неисчерпаемой энергией и умел импо­нировать подчиненным; всегда подтянутый, пре­красный гимнаст, он везде и всегда служил примером аккуратности и точности; обладал он и даром слова. Эти два человека, сыгравшие в училище большую и очень положительную роль, сразу же внесли в жизнь училища свое знание дела и твердую волю. Почти сразу же были заменены два ротных командира: 3-ей роты капитан Соколов — капитаном Веригиным, впоследствии, в 1911 году, назначенным командиром батальона Виленского военного училища, и 4-ой роты капитан Орлов — капи­таном Шаревским, одним из наших младших офицеров. Сменен был и заведующий хозяй­ством, каковым стал капитан Семенович.

Новый Начальник училища и командир ба­тальона прежде всего принялись за внутрен­ний распорядок училища. Все, без исключения, стороны жизни, учения, работы и отдыха юнке­ров явились предметом строжайших и точней­ших инструкций, выработанных полковником Адамовичем. Инструкции эти составлялись им на основании его собственных наблюдений и

тщательного изучения вопроса, произведенных им на месте: в ротных помещениях, в классах, в цейхгаузах, в лазарете, на кухне и т. д. (Пос­ле вмешательства полковника Адамовича, на­пример, в организацию довольствия юнкеров, оно было значительно улучшено вообще; так к утреннему чаю юнкерам стала подаваться да­же мясная котлета. Через какой-то промежуток времени, после представления по предписанию Главного Управления Военно-учебных Заведе­ний рассчета содержания калорий в ежеднев­ном меню юнкеров, в наше училище были ко­мандированы офицеров из Одесского и Чугуев­ского военных училищ для ознакомления с по­становкой довольствия юнкеров).

Инструкции эти, в рамках под стеклом, вы­вешивались в каждой роте на видном месте. Впоследствии, все инструкции были сведены в одну общую «Инструкцию юнкерам Киевского военного училища», которая была отпечатана и выдавалась каждому юнкеру при поступлении в училище. Она сыграла впоследствии очень большую роль, особенно с началом войны 1914 года, сильно облегчая работу строевого команд­ного состава.

Главным отделом, подвергшимся коренной ломке, были строевые занятия юнкеров, кото­рые, до принятия батальона полковником Ада­мовичем, производились так же, как еще в Ки­евском пехотном юнкерском училище, когда полковник Сигарев был юнкером младшего класса в 1888-89 учебном году, и зависели все­цело от усмотрения и вкуса ротных команди­ров. Нередко, поэтому, бывало так, что один ротный командир увлекался прицеливанием со станка, в то время как другой — стрельбой дро­бинками; у одного производились ружейные приемы, у другого — ротные учения и т. д. Да­же по выходе в лагерь еще продолжались и приготовительные к стрельбе упражнения и сомкнутые взводные и ротные учения.

Весь курс строевой подготовки будущих офи­церов был переработан полковником Адамови­чем совершенно заново. В сентябре месяце ко­мандирам рот было роздано расписание строе­вых занятий на весь зимний период с точным указанием Числа часов, ]отведенных на каж­дый отдел строевого обучения. Строевые заня­тия потеряли вид рутины, каждая минута ста­ла дорога. Команда «вольно!» стала подавать­ся лишь тогда, когда офицеру нужно было или показать что-либо новое или что-нибудь объ­яснить; не стало хватать времени. Занятия были вынесены на воздух и, зачастую, можно было видеть взводы, марширующие по лужам, подоткнувши полы шинелей за пояс. К момен­ту выхода в лагерь все сомкнутые ученья бы­вали закончены, до батальонного включитель­но; закончена одиночная подготовка к поле­вым и тактическим занятиям, и весь период

Погон синий с красным кантом. Галун и пуговицы — золотые. Шифровка — желтая.

лагерной службы проходил в стрельбе и так­тических ученьях. К зиме 1908-09 гг. возле училища был построен тир для стрельбы на 200 шагов и к стрельбе боевыми патронами приступали сейчас же, как только заканчива­юсь приготовительные к стрельбе упражне­ния.

Для гимнастического зала были приобрете­ны новые снаряды и гимнастика приняла, во­обще, вид спорта. По соглашению с полковым начальством были введены инструкторские занятия по гимнастике с солдатами ближайше­го к училищу по месту расквартирования Миргородского полка. С. 1908 года организо­вывались состязания по гимнастике и верхо­вой езде, в которых победителям раздавались призы: часы, училищные жетоны, серебрянные подстаканники, компасы и т. д. Очень ин­тересны были состязания во взводных учени­ях взводов младшего курса под командой сво­их портупей-юнкеров. Уже с начала учебного года в ротах начиналась подготовка к этим со­стязаниям, наградой в которых служил пере­ходящий альбом с групповыми фотографиями призового взвода, с отдельной карточкой взводного портупей-юнкера и с поименным списком всех юнкеров взвода. Альбом этот це­лый год хранился в особом ящике в роте, взяв­шей приз. Судьей в состязании была особая комиссия из пяти офицеров, под председатель­ством командира батальона и бывало очень трудно, по свидетельству полковника Сигарева, отдать предпочтение тому или другому взво­ду, настолько красиво и ловко производилось учение всеми представлявшимися взводами.

Декабрь 1916 г. Справа от Начальника училища полковник Сигарев, слева — ин­спектор классов генерал Старк. Крайний слева, с шашкой, капитан де-Лобель.

Состязания эти очень стимулировали строевую подготовку молодых юнкеров.

Одновременно обращалось внимание и на во­спитание юнкера. Организовывались беседы на темы о дисциплине, о патриотизме, о родине, об умении себя держать в разных случаях жизни. Несколько таких бесед блестяще провел сам ко­мандир батальона.

Были приняты меры к улучшению обмунди­рования юнкеров (собственное обмундирование носить не разрешалось) и к концу 1907 года каж­дому юнкеру была «построена» отпускная фор­ма: шинель, мундир, шаровары, сапоги и голов­ной убор. Эти вещи не пригонялись, как рань­ше, из общей массы мундирной одежды, хра­нившейся в цейхгаузе, а шились по мерке, на каждого юнкера отдельно.

Была введена полковником Адамовичем и но­вая система первого отпуска юнкеров младше­го класса. В течение первого месяца пребыва­ния в училище, юнкеров младшего класса, за исключением кадет, в отпуск не пускали совер­шенно, и они занимались в своих ротах одиноч­ной выправкой и отданием чести. Через месяц ротные командиры представляли их, группами по 5-6 человек лучших, командиру батальона, который лично поверял каждого. Малейшая ше­роховатость в выправке, в отдании чести, в от­ветах на летучие вопросы, задававшиеся коман­диром батальона, лишала юнкера права на от­пуск.

Такой прием сразу породил между юнкерами соревнование на скорейшее получение права на отпуск. Юнкера же, плохо успевавшие в отно­шении строевой подготовки, к декабрю месяцу отчислялись от училища в полки. За период с сентября по декабрь таких неуспевавших на­биралось человек 15-20.

Часто по воскресным дням, командир бата­льона приказывал оседлать пять лошадей, брал из каждой роты по юнкеру, которых он назы­вал своими «ординарцами», и с ними совершал верховые прогулки по окрестностям города.

Через два года все эти меры уже дали реаль­ные результаты: юнкера Киевского военного училища стали выделяться своим поведением и выправкой не только среди гарнизона Киева, но и в других городах, куда они уезжали на ка­никулы в отпуск.

В мае 1909 года полковник Адамович был на­значен Начальником Виленского военного учи­лища, а 5-го июня 1909 года был отдан Высо­чайший приказ о назначении командиром бата­льона нашего училища полковника Василия Афанасьевича Сигарева.

Переходя к воспоминаниям о времени своего командования батальоном, полковник Сигарев еще раз отмечает напряженную работу строево­го командного состава училища не только в от­ношении строевой подготовки юнкеров, но и по воспитанию будущих офицеров.

И одно и другое лежит на ответственности ко­мандира батальона; два года юнкер живет в сво­ей роте и наблюдение и ответственность за вы­полнение им всех требований дисциплины и слу­жбы, за его поведение в стенах училища и вне

его, лежит на строевом начальстве, В случае не­успеваемости юнкера в классных занятиях, об этом сообщается тому же строевому начальству для принятия соответствующих мер. Как юн­кер одет, пришиты ли все пуговицы, вычище­ны ли сапоги, что бы и где бы юнкер ни сделал, отвечает все то же строевое начальство. Строе­вой офицер в училище — не только начальник, он и гувернер, он и наставник юнкеров; именно на нем и лежит главная ответственность за во­спитание будущего офицера. А если принять во внимание, что наше училище пополнялось на 85% штатскими молодыми людьми (кадет по­ступало в среднем 30-40 человек в год), то ста­нет понятным, что строевому начальству при­ходилось часто перерабатывать психику моло­дых людей, совсем не имеющих понятия или же, что еще хуже, имеющих превратное поня­тие о дисциплине, о чувстве воинского долга, о войсковых традициях и т. д. И за два года ра­боты училище этого добивалось: полковнику Сигареву не один раз приходилось слышать от молодых офицеров, бывших студентов, сожале­ния об отсутствии в университетах «хоть деся­той доли тех разумных требований, которые предъявляются в училище: университеты были бы тогда образцовыми учебными заведениями».

Очень большое внимание обращалось на вы­бор будущих портупей-юнкеров. До принятия должности командира батальона полковником Адамовичем, каждый командир роты представ­лял, в надлежащее время, командиру батальона рапорт, ходатайствуя о производстве таких-то юнкеров в портупей-юнкера. Производства эти автоматически утверждались командиром бата­льона и начальником училища. Полковник Ад­амович ввел для этих производств совершенно новый порядок. Зная хорошо, если не всех, то, по крайней мере, большую половину юнкеров, полковник Адамович собирал ротных команди­ров и совместно с ними обсуждал каждую кан­дидатуру, часто заменяя представляемых дру­гими кандидатами. Этот «совещательный» спо­соб, давший прекрасные результаты, продол­жал применяться и при командире батальона полковнике Сигареве. При этом, главное внима­ние обращалось не на успехи в классных заня­тиях, а на моральные качества кандидатов на портупей-юнкерские нашивки: твердость ха­рактера, силу воли, уменье подчинять себе дру­гих и т. д.

Была принята, также, система общих заседа­ний всех офицеров строевого командного соста­ва, на первом из которых, в конце сентября ме­сяца, командиры полурот младшего класса по­дробно докладывали о каждом юнкере своей по­луроты, о его качествах, насколько они выяви­лись за истекший месяц, характере, исполните­льности, дисциплинированности и т.д. В конце ноября назначалось такое же заседание и перед роспуском на Рождество — третье. После Ново­го Года бывали еще два заседания.

В соответствующие периоды на таких собра­ниях обсуждались и вопросы о производстве в портупей-юнкера. Это давало возможность всем офицерам высказать свое мнение по поводу юн­керов других рот, если ими было что-нибудь за кем-либо из юнкеров замечено.

Далее, полковник Сигарев вспоминает, что, составляя расписание строевых занятий на 1909-10 учебный год, он лишний раз убедился в том, насколько целесообразно и продуманно оно было составлено полковником Адамовичем, так что в него не понадобилось внести, кроме самых незначительных деталей, почти никаких изме­нений. В последующие годы расписание это все время усовершенствовалось с учетом опыта прошлых лет, и в конце 1912 года Главное Управление Военно-Учебных заведений при­казало Начальнику училища разослать наше расписание строевых занятий во все училища, как образец.

Из личного своего опыта, как преподавателя тактики, полковник Сигарев вынес впечатление о том, как трудно юнкерам младшего класса усвоить понятие о действиях роты состава во­енного времени в боевом порядке. Поэтому, с са­мого начала своего командования батальоном, полковником Сигаревым были введены показ­ные учения, производившиеся ротой юнкеров старшего курса, усиленной пулеметной коман­дой. После походного движения с мерами охра­нения эта рота проходила на полигон, где про­делывала полное наступление роты, от резерв­ного порядка, движения в сфере артиллерий­ского огня, перестроения в боевой порядок, на­ступления под пулеметным и ружейным огнем, до удара в штыки и преследования противника включительно. Сопровождавшие роту юнкера младшего курса, наблюдая ее действия и вы­слушивая объяснения своих офицеров и препо­давателей тактики, изучали на примере пол­ную картину боя роты.

Ознакомление с артиллерией и конницей про исходило на практике, для чего в училище спе­циально прибывали полевая батарея и казачья сотня. Эта последняя, в конце своих занятий, проносилась лавой через нашу цепь…

Число часов, отведенных на ночные учения, было при полковнике Сигареве удвоено.

В 1910-11 годах при училище было организо­вано «Общество вспомоществования бывшим Киевлянам». Устав Общества, состоявшего под Августейшим покровительством Великого Кня­зя Константина Константиновича, был Высо­чайше утвержден 27 июня 1911 года. Особен­но много труда вложил в это начинание капи­тан Луганин, впоследствии командир 4-ой ро­ты.

В сентябре месяце 1911 года, батальон, под командованием капитана Галущинского (пол­ковник Сигарев был назначен посредником при одной из дивизий) и в присутствии Начальника училища, принимал участие в больших манев­рах войск Киевского военного округа в Высо­чайшем присутствии. По окончании маневров состоялся общий парад у села Мотыжино, где после объезда войск Государем, училище прош­ло церемониальным маршем в голове всех войск парада. Затем, выступив 15 сентября в 17 часов походным порядком, батальон прибыл в Киев 16 сентября в 8 часов, сделав переход в 58 верст за 15 часов.

К 1913 году был закончен постройкой новый двух-этажный флигель для классных помеще­ний, соединенный с главным зданием. В том же флигеле была устроена церковь с примы­кавшим к ней огромным залом, в котором мог быть совершенно свободно построен весь бата­льон. В этом зале потом происходили балы, кон­церты, спектакли, разбор вакансий и проч. В нижнем этаже, под этим залом был оборудован новый гимнастический зал со множеством сна­рядов, в котором могла заниматься одновремен­но целая рота, разбиваясь на 12-15 партий, по 6-7 человек в каждой. Рядом с гимнастическим залом был фехтовальный зал. Весь верх ста­рого здания служил теперь как помещения для рот, а нижний его этаж был отведен под всевоз­можные хозяйственные учреждения. Явилась возможность оборудовать при ротах прекрасные умывальные комнаты, курилки, парикма­херские и т.д. Столовая была расширена, кух­ня, хлебопекарня и булочная усовершенство­ваны. Была также расширена и библиотека.

Подводя итог уже сказанному, можно утвер­ждать, что к 1912 году жизнь и деятельность училища уже твердо и окончательно установи­лись. Весь состав его, от Начальника училища и до последнего по списку юнкера, слился в од­но прочное целое. Честью училища дорожил каждый и все крепко придерживались тради­ций и девиза «Дисциплина — прежде всего!», выбитого над входом в училище. Улучшались оценки ежегодно инспектирующих училище ге­нералов или же самого Главного Начальника Военно-Учебных заведений Великого Князя Константина Константиновича. Последний смотр училища Великим Князем имел место ле­том 1913 года, когда Великий Князь прожил в лагере училища три дня. На вопрос полковни­ка Сигарева, обращенный к генералу, сопро­вождавшему Великого Князя в Его поездке, о том, как Он находит училище, генерал ответил, что сейчас Киевское военное училище во мне­нии Главного Управления Военно-Учебных за­ведений стоит на первом месте.

Немалая заслуга в этом принадлежит На­чальнику училища генералу Крылову; он лю­бил училище, заботливо вникал во все его нуж­ды. Редко бывал день, чтобы Начальник учи­лища не побывал на занятиях во всех ротах. Генерал Крылов всегда горячо стоял за своих юнкеров; случаи, когда комендантский надзор сообщал в училище что-нибудь о нашем юнке­ре, стали чрезвычайно редкими, так как даже самое ничтожное замечание Начальник учили­ща близко принимал к сердцу. Был случай, ког­да Начальник училища, по докладу юнкера, найдя, что юнкер не был виноват, немедленно отправился к командующему войсками окру­га. Комендант города Киева генерал Медер при­езжал потом к Начальнику училища с объясне­ниями.

В этот период, вспоминает полковник Сига­рев, работать стало легче. Офицерский состав училища представлял собой испытанных, опыт­ных людей; ротами командовали капитаны: 1-ой — Дейчман, 2-ой Галущинский, потом Минин, 3-ей Воронцов, 4-ой Ивицкий, потом — Луганин. Радовали своей образцовой службой и младшие офицеры, штабс-капитаны Басанько, Никольский, Фокин, Каминский, — регент на­шего церковного хора, Мошинский, преподава­вший у нас фехтование, Тутковский, ротмистр Дужкин. Учебное дело было в руках генерала Старка и его помощника полковника Попова, преподававшего артиллерию, замечательного работника. Законоучителем и училищным свя­щенником был о. Евгений Капралов, магистр богословия. Это был единственный преподава­тель, на лекции которого по истории церкви и догматам веры приходили, умудряясь удрать со своих лекций, юнкера из других классов. Старшим врачом был действительный статский советник доктор Бочаров, хирург по специаль­ности, расстрелянный большевиками в Мариинском парке в Киеве в 1918 году. Помощником его был доктор Воронецкий, специалист по вну­тренним болезням. Хозяйственная часть остава­лась в руках опытного полковника Семеновича, а квартермистром был полковник Фомин.

Весь постоянный состав училища, до старше­го повара Орленко и вахтера, начальствовавшего над всей училищной прислугой, составлял большую, дружно работавшую и сплоченную семью.

(Окончание следует)

Составил К. М. Перепеловский