ВОЕННАЯ БЫЛЬ

В ПОРЯДКЕ ОБЪЕКТИВНОСТИ

В № 71 журнала были помещены интерес­ные воспоминания о Порт-Артуре А. М. Юзефовича. Но отдавая должное патриотизму ав­тора, хочется вместе с тем сказать, что из этих воспоминаний создается впечатление будто Стессель был жертвой правосудия, что он был даже герой. Однако, всем известно обратное. Чтобы не быть голословными, приведем ряд данных.

Недобросовестность Стесселя видна уже из того, что он в своих донесениях государю писал неправду. Так, еще 2 ноября он телеграфировал государю: «…убито (у нас) офицеров 8; ранено: генералов — 1, офицеров — 46 и нижних чинов — 2010 (убито и ранено) …Гарнизон сильно уменьшился; полки остались в составе не бо­лее батальона». Фактически же 1 ноября 5-ый полк имел в строю 39 офицеров и 2470 нижних чинов, 27-ой полк — соответственно 45 и 2805. Примерно такое же положение было и в дру­гих полках. Меньше всех находилось в 16-ом полку, но и он имел 27 офицеров и 1748 солдат. Те же фактические данные говорят о том, что полки за время с 1 августа потеряли всего по 400 — 500 человек.

В той же телеграмме Стесселя указывалось будто снаряды пришли к концу, на самом же деле на 1 ноября, не считая морских запасов, по данным официального учета, в крепости было 231.562 снаряда разных калибров. Более того, запасы боеприпасов, по сравнению с состоянием на 1 октября, даже увеличились, за счет полу­чения снарядов с кораблей, а также за счет производства крепостных мастерских. Вообще Стессель делал все, чтобы представить положе­ние крепости, как безнадежное.

Но наиболее обличительный акт, это неже­лание Стесселя считаться с Военным советом. Совет в громадном своем большинстве выска­зался против сдачи крепости а именно: нач. шт. 7-ой дивизии кап. Головань, нач. шт. 4-ой див. подполк. Дмитриевский, подполк. Поклад, под­полк. Хвостов, полк. Петруша, полк. Семенов, полк. Мехмандаров, полк. Ирман, ген-майор Белый, ген-майор Горбатовский, ген-майор На­деин, ген-майор Никитин, комендант крепости ген.-лейт. Смирнов. Лишь ген. Фок и полк. Рейс высказались за необходимость немедленной сдачи крепости.

Очень точно и правильно определил поло­жение полк. Петруша: «Положение тяжелое, но только относительно. Если нам тяжело, то и им не легче; если нас мало, то и их мало. Они понесли очень тяжелые потери, и дух их также подорван…» И он был прав: среди документов этого эпизода войны можно привести письмо японца, который писал: «…потери наши боль­шие. Например, в одной из рот 19-го полка из 200 человек осталось 15-16…» А сам факт, что Стесселем сдано было 28.000 человек, разве не говорит о том, что было еще кому защищать крепость.

Генерал Фок принял командование сухо­путной обороной крепости, после трагической гибели генерала Р. И. Кондратенко. Он стал очищать одну позицию за другой, хотя к этому и не было необходимости.

Когда возникли ожесточенные бои у Китай­ской стенки, командующий отделом подполк. Гандурин сообщил ген. Горбатовскому, что у Китайской стенки, еще можно держаться о чем, в свою очередь, ген. Горбатовский донес в штаб сухопутной обороны. Подполк. Гандурин получает ответ, минуя его прямого начальника ген. Горбатовского, в котором говорилось: «На­чальник района разрешает очистить Китай­скую стенку до Большого Орлиного и Скали­стого кряжа и отойти на вторую позицию». Но, ведь ген. Горбатовский не просил этого. Более того, на запрос коменданта крепости ген. Смир­нова почему очищается первая линия обороны, Фок ответил, что оставления Китайской стен­ки потребовал ген. Горбатовский. И далее Фок, минуя Горбатовского, послал приказ подполк. Лебединскому немедленно очистить Малое Ор­линое гнездо, Куропаткинский люнет, батарею лит. Б и все участки Китайской стенки. Лебе­динский был удивлен и обратился к своему прямому начальнику Горбатовскому, который на это ответил: «Ни в коем случае не исполнять этого приказания».

Такова характеристика ответственного на­чальника, приведшего Порт-Артур к сдаче.

Но следует в заключение привести еще один важнейший документ, именно 10-ый пункт об­винения Стесселя:

«Состоя начальником укрепленного Квантунского района и старшим начальником в осажденной японскими войсками крепости Порт-Артур, с подчинением ему коменданта ее, он задумал сдать крепость японцам, для чего, вопреки мнению военного совета, состоявшегося 16 декабря 1904 г., на котором громадное боль­шинство членов его высказалось за продолже­ние упорного сопротивления, к чему представ­лялась полная возможность, и не созвав, в на­рушение 62 ст. положения об управлении кре­постями (приказ по военному ведомству 1901 г., № 358), нового военного совета, между 3-4 ча­сами пополудни 19 декабря 1904 г. отправил к командовавшему японскою армией ген. Ноги парламентера с предложением вступить в пере­говоры о сдаче крепости Порт-Артур, не исчер­пав всех средств обороны, так как численность наличного гарнизона и количество боевых и продовольственных запасов обеспечивали воз­можность продолжения ее, — после чего сог­ласился на предложение начальника сухопут­ной обороны ген. Фока очистить без боя Малое Орлиное гнездо, Куропаткинский люнет и бата­рею лит. Б, что значительно ослабило силы обо­роны крепости, а на следующий день, 20 дека­бря, уполномочил своего начальника штаба, полк. Рейса, окончательно заключить капиту­ляцию крепости» (подчеркнуто нами — М. 3).

Таковы фактические данные. Мы понимаем автора статьи «Оборона Порт-Артура», ему до­роги воспоминания и лица, с которыми он сжился в боевой обстановке, но. ведь, это су­бъективное представление, субъектиное отра­жение действительности. Приведенные же на­ми фактические данные — есть объективное представление, истинная картина.

М. Залевский

ИСТОЧНИК:

Русско-японская война, 1904-1905 гг. Работа военно-исторической комиссии по описанию русско-японской войны. СПБ. 1910 г.

К статье полковника А. Рябинского «Кавалерийское дело в январе 1920 г.»

Прочел и перечел описание кавалерийского боя между Батайском и Ольгинской и так как автор указывает, что он был штабным офице­ром, то я не собираюсь вступать в полемику о дислокации наших войск. В строю нам обста­новку не объясняли и это правило было унасле­довано еще с 1914 года.

Как один из участников боя 6-го января 1920 года, я только считаю моим долгом дать прав­дивый отчет о действии Сводно-Гвардейского кавалерийского полка под командой генерал- майора М. Ф. Данилова, который входил в со­став конной бригады генерала Барбовича, но описанную атаку наш полк произвел в единст­венном числе, без участия других частей бри­гады. Число шашек в нашем Сводно-Гвардейском полку было не более 600.

Проснулись мы под гул артиллерийской стрельбы со стороны Ольгинской; совершенно близко стреляли наши броневые площадки, во оружейные морскими орудиями и вскоре при­был приказ эскадронам двигаться к сборному пункту на восточной окраине Батайска. После перехода через насыпь железной дороги перед нами развернулась величественная картина покрытой снегом равнины, на юге черными пят­нами виднелись группы отходящих казачьих частей, а за ними лавы большевиков, шедших во фланг Батайску, фронт которого держали Корниловцы.

В то время я командовал Лейб-эскадроном Лейб-Гвардии Кирасирского Его Величества полка и по команде «полк, строй фронт!», я вы­вел эскадрон на правый фланг развернутого фронта.

Справа, на бугре, стояла группа военноначальников и раздался голос генерала Барбови­ча «Гвардейский полк, рысью!». Раздалась ко­манда генерала Данилова «шашки вон, пики на бедро!» и, разомкнувши строй в лаву, полк наш пошел на сближение с лавами большевиков. Через строй наш проходили отходившие груп­пы казаков и от них мы слышали, что «боль­шевиков видимо невидимо!».

В то время, большевики удара холодным оружием не принимали и наша решительная атака на ровной снежной равнине сразу создала моральный перелом. Красные лавы повернули и стали отходить, сбиваясь в кучу влево, бли­же к камышам. По сигналу немого учения ко­мандира полка, я поднял эскадрон в галоп и на­чал заходить правым плечом, прижимая боль­шевиков к Дону. Только в последнюю минуту, когда противник уже устремился в плавни, две тачанки открыли пулеметный огонь по моему правому флангу, ранив вахмистра Беккера и пять кирасир. Проникнув в камыши, мы застали картину брошенных повозок с обрубленны­ми постромками, признак полной паники у про­тивника. Первая часть нашей задачи была кон­чена и полк, выстроившись в колонну, пошел выручать ст-цу Ольгинскую. Не дойдя до стани­цы, мы узнали, что все кончено, донская конни­ца генерала Старикова заняла Ольгинскую, взяв много пленных и, повернув, мы двинулись на наш бивак в Батайске.

Бой 6-го января был красивый, но для нас это было мелкое дело, мы сделали решитель­ную демонстрацию на правом фланге больше­виков, создав угрозу но нужно признать, что вся честь этого успеха принадлежит донской коннице генерала Старикова, а Сводно-Гвардейский кавалерийский полк только содейство­вал общему успеху. У нас были другие более славные бои под Кулешевкой и при взятии Ро­стова вместе с доблестными Корниловцами, но об этом в другой раз.

Ротмистр Е. Оношкович-Яцына.

К ЗАПРОСУ О «СУВОРОВСКОМ КОЛЬЦЕ», в № 72 «ВОЕННОЙ БЫЛИ»

В 11 гренадерском Фанагорийском Генера­лиссимуса Князя Суворова полку имелся полковой перстень. Это было кольцо, обложенное одиннадцатью бриллиантовыми обрезками или маленькими камешками, схваченными лапка­ми а в середине, в миниатюре, портрет Суворо­ва. Форма кольца — овальная. Должна быть надпись, по моему Ф. п. или 11 Ф. п. и номер его, то есть тот номер, под которым записан вла­делец кольца. Стоило оно дорого и послужило к тесной спайке Суворовских гренадер.

Сообщил В. Щавинский

К СТАТЬЕ «СУДЬБА ЗНАМЕН АРМИИ ГЕН. САМСОНОВА» в № 72 «ВОЕННОЙ БЫЛИ»

Часть статьи, касающаяся знамени 5 пехот. Калужского полка (стр. 44) не совсем точно из­лагает историю спасения знамени этого полка.

Когда разразилась катастрофа под Сольдау и «спасайся кто может» стало неизбежностью, остатки 5-го полка рассеялись по лесам. Знамя находилось при 15-й роте капитана Лукьянова. Рота разбилась на группы, в одной из которых было и знамя. Подпрапорщик Смыков, сняв его с древка, обмотал вокруг себя, под гимнастер­кой. Пробираясь, далее, по лесам, группа со зна­менем почти растаяла, от нее остался лишь Смыков и один два солдата.

При подходе к границе, группу нагнала повозка 7-го Обозного батальона со штабс-капи­таном фамилию которого я не помню. Доложив этому офицеру о находящемся при группе зна­мени, Смыков просил у него помощи. На повоз­ке, группа проскользнула через границу, что, впоследствии, дало основание обозному штабс-капитану предъявить претензию на награжде­ние его орденом Св. Георгия «за спасение зна­мени 5-го пехот. Калужского полка» и только революция прекратила переписку по этому де­лу.

Смыков сдал знамя в какой-то крупный штаб в тылу, откуда оно было передано в Новогеор­гиевскую крепость (стоянка полка в мирное время), где остатки полка пополнялись прибыв­шими запасными солдатами, перед новым вы­ступлением на фронт. За свой подвиг, Смыков был награжден всеми четырьмя Георгиевскими крестами, производством в прапорщики и дол­госрочным отпуском.

М. Бояринцев

В части статьи С. Андоленко, касающейся судьбы знамени 31 пех. Алексеевского полка, вкралась значительная неточность.

С. Андоленко пишет что «есть указание, что знамя полка было вынесено подполковником Сухачевским, при прорыве Муромского полка». Это не так. Было следующее — когда всем ста­ло ясно что вся 8-я пехотная дивизия находится в плотном окружении и нельзя расчитывать на прорыв, командир Алексеевского полка полко­вник Лебедев отдал распоряжение адъютанту полка поручику Борису Андреевичу Головин­скому закопать знамя тут же в лесу и отметит место точно на карте. Офицер этот, глубокой ночью, около двух часов, при помощи знамен­щика, выполнил распоряжение а на рассвете был взят в плен, где и пробыл до конца войны.

Живя долго с пор. Головинским, на разных этапах Добровольческой Армии и эмиграции (в Югославии), я неоднократно слышал его повест­вование о знамени родного полка, причем, он неизменно вынимал из походной офицерской сумки карту и указывал место, где скрылось под землей знамя его родного полка. Считаю своим долгом, довести об этом до общего сведе­ния.

Н. Переяславцев

Поручик Б. А. Головинский окончил Алек­сеевское военное училище в 1909 г. Был млад­шим офицером Учебной Команды а затем и по­следним адъютантом 31 пехот. Алексеевского полка. Последний его адрес в Югославии мне известен.

Н. П.

К данным сведениям, могу добавить, что знамя 142-го пехот. Звенигородского полка бы­ло спасено подпоручиком Лапиным. Оно было зашито в его пояс и сдано впоследствии в Доб­ровольческую армию.

Подпоручик Лапин был женат на Клеопат­ре Константиновне Ярышевой, братья которой оба офицеры Черниговского гусарского полка (старший — полковой адъютант) погибли во время эвакуации, при потере в Черном море эск. мин. «ЖИВОЙ».

Сообщил П. В. Шиловский.

ОТ РЕДАКЦИИ

По вине редактора, в подпись под группой чинов 1-й Его Величества батареи лейб-гвардии Конной Артиллерии, вкрались два пропуска. Вот полный текст подписи: бомбардир Чибалдин, вахмистр, Засов (?), шт. кап. Гершельман 5-й, автор воспоминаний, (?), кап. Домерщиков, Свиты Его Величества ген. майор князь Эри­стов, кап. де-Латур-де Бернгард, шт. кап. Тере­хов, кап. Гершельман 3-й, прапор. Гершель­ман, шт. кап. Кологривов.

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ.

9) Носил-ли 1-й эскадрон 2 лейб-гусар. Павлоградского полка вензель Шефа Императора Николая И, золотой, накладной сверх серебря­ного шитого вензеля А III или комбинирован­ный металлический переплет из вензелей А III и H. II?

10) В Терском казачьем войске, в полках, у офицеров на погонах были буквы наименования полков прописные а у казаков — печатные? Также и в полках Кубанского казачьего войска?

11) Когда получили Шефство 1 и 2 Донские казачьи полки?

12) Когда Наследник Цесаревич был назна­чен Шефом 4-й батареи л.-гв. Конной Артилле­рии?

Б. Николаев

Голосовать

(Не оценивали)

 Loading ...

Похожие статьи:

• 13-я и 34-я пехотные дивизии. – И. Н. Горяйнов
• Бутырское знамя в Брюсселе. – С. Андоленко
• № 129 Сентябрь 1974 г.
• Письма в Редакцию. (№111)
• Находка зарытого в 1914 г. в Восточной Пруссии русского знамени. – С. Андоленко
• Лана-Орлау. – В. П.
• Письма в Редакцию (№114)
• Письма в Редакцию (№102)
• 3НАМЕНА КАДЕТСКИХ КОРПУСОВ