Употребление музыкальных инструментов в русских войсках восходит к 14-му веку. В летописях его сказано: «И начала мнози гласы ратных труб трубити и варганы тепут (звучат) и связи ревут неволчены». А в «Слове Игореву»: «Они же князем славу рокотаху».
У некоторых русских князей, при знаменах, имелось до 140 труб и бубнов. При царе Алексее Михайловиче применялись литавры и накры, известные теперь под названием «Бубны». Эти бубны доходили иногда по огромных размеров; везли их несколько лошадей и ударяли по ним до 8-ми человек.
Военные реформы императора Петра положили начало оркестровым единицам. При полках российской армии инструменты стали множиться и к музыкантам стали предъявлять больше требований.
Первоначальные инструменты состояли из трех групп: 1) дудки и барабаны: 2) трубы и литавры и 3) гобои и фаготы. Постепенно к ним прибавлялись валторны, тромбоны и «турецкие инструменты»: барабаны, тарелки и треугольники. В царствование Анны Иоанновны оркестровое исполнение поднялось на большую высоту. Учителя музыки, главным образом итальянцы, высоко подняли технику исполнения.
Все выдающиеся военные полководцы: Петр I, Суворов, Кутузов, Багратион и др. придавали участию музыки в сражениях большое значение. Суворов говорил: «Музыка в бою нужна и полезна, надобно чтобы она была самая громкая. С распущенными знаменами и громогласной музыкой я взял Измаил». Скобелев высоко ценил то значение, которое приобрела музыка в боях. Шли времена, менялись эпохи, характеры боев, но музыка сохранила свое значение и по сие время.
Первыми учителями, организовавшими военные оркестры, были иностранцы. Они и наложили определенный стиль на репертуар. Тем не менее талантливые русские музыканты, постепенно захватывали командные посты. Уже на конкурсе военных оркестров, в 1867 году в Париже, оркестр Кавалергардского полка занял первое место. Известные деятели той эпохи дали целый ряд выдающихся военных дирижеров: Раль, Вурм, Главач, Владимиров и др.
Огромную роль сыграло открытие Рубинштейном Петербургской и Московской консерваторий и целой сети императорских музыкальных училищ в провинции. Добрым словом следует помянуть Н. А. Римского-Корсакова, больше чем десятилетняя деятельность которого в качестве главы всех военных оркестров русского флота, останется навсегда одной из славных страниц истории русской военной музыки. Он с присущей ему «достошностью» сам выучился игре на всех, почти, военных инструментах, включая и такие труднейшие, как кларнет. Николай Андреевич очень увлекался этой стороной своей деятельности, хотя в своих произведениях он нигде не дает самостоятельной роли военному оркестру.
Зато целый ряд русских композиторов отдали дань военным оркестрам. Алябьеву принадлежит первая русская симфония (1830 г.) для военного оркестра. У Глинки военный оркестр фигурирует в обеих его операх («Жизнь за Царя» и «Руслан»).
Приложили руку к этому виду творчества: Чайковский, Рубинштейн, Балакирев и Глазунов. Последним его произведением был концерт для группы саксофонов, великолепно исполненный в Париже музыкантами французской национальной гвардии.
Само название хоров трубачей происходило оттого, что по штатам кавалерийских полков оркестров не полагалось и создавали духовые оркестры из трубачей-сигналистов, приобретая инструменты и оплачивая, неизбежных вольнонаемных музыкантов, из полковых хозяйственных сумм. Хоры трубачей, как правило, сводились из расчета трех трубачей на эскадрон, плюс трубачи штаба полка, что составляло 19-22 человека, со штаб-трубачом. Выделялись они из эскадронов в нештатную трубаческую команду, на серых лошадях, подчиненную полковому адъютанту.
Оркестры пехотных полков были многочисленны и прекрасно составлены, зачастую, в полках было и по несколько таковых.
Вспоминается фамилия Ружек, капельмейстера л. гв. Конного полка, стяжавшего со своими трубачами всероссийскую известность своими граммофонными пластинками.
В мое время был сборник (три тома) партитур 189 «Полковых и исторических маршей Российской армии», издание О. фон Фреймана. Приведенные в сборнике марши заимствованы из Германии. Под эту музыку удобно было маршировать. Не то были марши французские. Один из них, в 1912 году, был допущен в число 12 маршей, игравшихся во время церемониального марша в Высочайшем присутствии. Его играли впервые на параде 10 июля 1914 года, открыв им церемониальный марш в честь присутствовавшего президента французской республики Р. Пуанкаре. Но более неудобного и неритмичного марша для маршировки я не встречал.
Большинство полковых маршей являются произведением офицеров тех же полков (семеновцы, харьковские уланы, украинские и нежинские гусары). Многие марши приняты из опер: «Жизнь за Царя» (лейб-гв. Сводно-Казачий), «Руслан и Людмила», «Кармен», «Белая дама», «Норма» и др. Немало полков имеют марши на мелодии немецких опереток. Некоторые полки имеют один и тот же, по своему «родству» на основании их зарождения, при формировании из более старых полков. Напр., драгуны Военного ордена, одесские уланы и конная артиллерия, имеют немецкий марш Фридриха Великого, как награду, связанную с боевой историей этих частей.
Я уже здесь, в эмиграции, видел редкостное издание (два тома) партитур — «Полковые марши полков Российской императорской армии», вплоть до марша 222-го Лебединского резервного батальона. Большинство произведений скудно по мелодии и убого по содержанию.
Были, конечно, исключения: не касаюсь марша Преображенского полка, который для нас является символом былой России и потому не подлежит критике. В большинстве полков, даже гвардии, выбор маршей носил какой-то, почти хаотический характер. Напр., полковым маршем л. гв. Казачьего полка был «Свадебный марш» Мендельсона, не имевший ни русского характера и ничего общего со всем стилем прекрасных напевов вольного Дона и его истории.
Как я сказал выше, были исключения. В некоторых полках капельмейстеры написали несколько прекрасных маршей. Итальянец Сабателли — восхитительный марш 20-го пех. Галицкого полка. Он вскоре был переведен на службу в Гвардию и был первым дирижером Инвалидных концертов. А также марш 3-го уланского Смоленского императора Александра III полка написал, в 1858 году, капельмейстер того же полка Иван Ридель и посвятил его шефу полка наследнику цесаревичу Николаю Александровичу, старшему брату императора Александра III, скончавшемуся в 1865 году в Ницце. В кавалерии этот полковой («Николай») марш имели только смоленские уланы. Но он был настолько красив, что его «присваивали» себе пехотные полки и другие воинские части.
В этом я лично убедился, когда приехал в 1905 году в отпуск домой в гор. Николаев, где мой отец был градоначальником и начальником гарнизона. В один из царских дней там, после службы в Адмиралтейском соборе, состоялся церковный парад. Перед церемониальным маршем, при обходе фронта отцом, оркестры всех частей исполняли свой марш.
Слышу марш Флотского экипажа, затем 58-го пех. Прагского полка и вдруг, перед Казачьим, раздаются чудные звуки марша моего полка. Я даже ушам своим не поверил. Но я не ошибся, — это был действительно марш смоленских улан.
Как полковой адъютант, после церемониального марша, я отправился к капельмейстеру резервного батальона и спросил его:
— Почему вы играли марш Смоленского полка?
— Да потому, что он очень красивый, — был его ответ.
Конечно, на это я ничего ему возразить не мог. Да, к тому же, и не знал толком, имеет ли батальон на это право.
Старший капельмейстер Московского военного округа Крейнбриг, имея под своим управлением прекрасный оркестр Александровского военного училища, в 1902 году, передал свое место известному капельмейстеру 1-го гусар. Сумского полка Августу Карловичу Маркварту. Трубачи этого полка вплоть до Великой войны выступали в положенных операх в Большом театре. Также в Петербурге, начиная с 1817 года, в оперных и балетных спектаклях всегда участвовали, от л. гв. Финляндского полка — оркестр музыки, когда по ходу действия, на сцене должны были быть «трубачи», а также солдаты-статисты.
Военные инструменты изготовлялись, главным образом, двумя большими фабриками: «Юлий Генрих Циммерман» в Петербурге и фабрикой Червенного в Киеве. Иногда инструменты покупались и за границей. Инструменты фабрики Червенного отличались точностью отделки и очень приятным «бархатным тоном». Но и Циммермана были также хороши. Считалось однако, что смешивать, в одном и том же оркестре, инструменты разных фабрик нехорошо. Какая-то, едва уловимая разница существовала.
Военные оркестры играли в жизни нашей родины огромную культурно-просветительную роль. Не было в России ни одного захолустного городишки, где стояли войска, чтобы военные оркестры их не играли в скверах, садах и бульварах. Не давали бы публичных концертов и не принимали бы участия в постановке опер. Капельмейстеры были разные, но в последние годы их квалификация поднялась на должную высоту и одновременно выросло качество и выбор исполняемых вещей.
Вспоминается майский парад. Как прекрасен в этот день был Санкт-Петербург, когда вместо осенних дождей и колючего рождественского мороза появлялось солнце и яркая зелень садов.
Перед церемониальным маршем напротив трибуны, собирались музыканты всех полков, образуя один грандиозный оркестр под дирижерством капельмейстера Оглоблина, писавшего ежегодно к этому дню, свой марш.
Это уже был не французский марш, а русский, под который маршировать было — одно удовольствие.
Судя по дошедшим до нас граммофонным записям, военная музыка в Советском Союзе поставлена на должную высоту. Есть чисто «медные» оркестры, есть смешанные, где барабаны и тарелки не бьют так оглушительно по барабанным перепонкам уха, как это принято за границей.
Кн. П. Ишеев
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading ...Похожие статьи:
- МУЗЫКАНТЫ. Из «Общей тетради.» – С.Двигубский
- Начало русско-японской войны. – М.Н. Шереметев
- Кадетский корпус в Сараево. – А. Г. Невзоров
- Из боевой жизни Митавских гусар. – Николай Рерберг
- Военно-Историческое издательство «Танаис». – А. А. Геринг и Н. И. Катенев
- Обзор военной печати («Женщина — воин» и др.)
- “Измайловский досуг”. – Г. Др.
- Моя служба в офицерских чинах (Продолжение, №115). – К. К. Отфиновский
- Смотр российских войск под Вертю 26 и 29 августа 1815 года. – Юрий Солодков
Loading ...