Статьи из парижского журнала "Военная Быль" (1952-1974). Издавался Обще-Кадетским Объединением под редакцией А.А. Геринга
Friday October 4th 2024

Номера журнала

Перед Мукденом. – М.В. Алексеев



Из писем генерал-квартирмейстера 3-й Маньчжурской армии генерал-майора М. В. Алексеева к жене, А. Н. Алексеевой.

(Из готовящейся к изданию книги)

6 февраля 1905 г. Ст. Суятунь

Сегодня день воскресный. Бильдерлинг и Мартсон 1) вытребованы к Главнокомандующе­му вместе с прочими командующими армиями на бесконечные совещания. Все вырабатываем и устанавливаем план действий!

Благо было Артуру, что в начале борьбы в его стенах нашелся Кондратенко, который вырвал львиную долю в управлении. Стессель не противился: работа твоя, а слава моя…

Иная обстановка здесь. Выпустить из сво­их рук Главнокомандующий ничего не хочет, душит все стремлением руководить даже диви­зиями, не желая сознавать крайнего вреда та­кого управления.

Мартсон здесь новый, свежий человек; ра­ньше он не сталкивался с Куропаткиным. На совещании он был первый раз. Возьми одну эту бесконечную нить совещаний. Одна она указывает, что руководитель ищет от своих подчиненных того, что должно вылиться из его головы единственно. Вот заключение Мартсона: «Нет, он не может окончить войны; он весь под гнетом боязни быть разбитым японцами».

Отсюда вытекают те боязливые задачи, уз­кие по содержанию, которые ставит себе Глав­нокомандующий, то мотание войск, которое со­вершается при первой вести о появлении там или там противника. Полководцу нужны: та­лант, счастье, решимость. Не говорю про зна­ние, без которого нельзя браться за дело. Оцен­ку таланта делать еще не время. Военного сча­стья нет, а решимость прямо отсутствует, а между тем на войне нужно дерзать и нельзя все рассчитывать. Стремление к последнему ведет за собою то, что мы никак не выберемся из области взятия той или другой деревни вме­сто постановки цели ясной, широкой, опреде­ленной, и направления для этого сил достаточ­ных. Мы уже богаты и при уменье и смелости могли бы многое сделать.

Будем просить Бога — да смилуется над на­шею родиною и просветит ум и дух того, в чьих руках и военная слава и судьба государ­ства; пониже — в конце концов не сдадут и на своих плечах вынесут свое дело.

(В войсках генерал Алексеев не сомневал­ся, не сомневался в их духе, в качестве, а к это­му времени и количеством наша армия превы­шала противника. Не хватало вождя, единой направляющей воли. В. В.).

Продолжая письмо, Михаил Васильевич пи­шет:

«Я как-то незаметно, но настойчиво воз­вращаюсь все к одному и тому же. Но мне бо­льно переживать то, что выпало на долю Рос­сии, я сознаю то, что противник не превосхо­дит нас ни силами, ни качеством массы. При­поднят, у них дух, — правда; ярче выражена, искусственно воспитана идея величия для бла­га народа ведущейся войны; как азиат — наш противник хитрее. Но победа над ним должна быть нашим уделом, если бы в наше дело бы­ло внесено побольше веры, решимости, духа предприимчивости…».

Следующее письмо начато 12 февраля 1905 года.

«Неладно идут и здешние дела. На 12 фев­раля назначено было начало наступательных действий, первоначально войсками 2-ой армии. Все пришло в бодрое настроение, ощущался подъем духа, верилось, что предварительная подготовка была основательная.

11-го японцы сами начали наступление на противуположном фланге. Решительный, сме­лый и искусный полководец, сдерживая здесь возможно малыми силами неприятеля, собрал бы грозное количество войск и атаковал бы там, где он приготовился.

Вечером 11-го последовала по повелению нашего Главнокомандующего отмена всех рас­поряжений во 2-ой армии; часть войск из ее состава и другие, — как угорелые овцы, ша­рахнулись сегодня к левому флангу. Вызы­вал к телефону Д. (офицер Оперативного отде­ления 2-ой армии. В. Б.) и сообщил, что отме­на повергла всех в уныние, что последовала она, когда войска уже двигались на исходные пункты; настроение сразу изменилось…».

Письмо от 13 февраля 1905 года:

«… и теперь у нас идет дело только на край­нем левом фланге в 1-ой армии. 3-я армия стоит от противника в расстоянии 130 шагов и не свы­ше 1.500 шагов. Земля изрыта, везде проволоч­ные заграждения; враги наблюдают друг за другом. Двинуться вперед и тому и другому трудно. Действовать нужно на флангах, где можно маневрировать, найти слабые места.

Так было в январе. Обширная, гладкая, как стол, долина р. Ляохе с отличными в мороз до­рогами, со скованными льдом реками и речка­ми представляла отличное поле для деятель­ности наших войск. Здесь мы могли применить нашу конницу, дать случай развить огонь те­перь уже многочисленной артиллерии, не мо­гущей путешествовать в горах, где стоит наш левый фланг…».

16 февраля 1905 года.

«… Наскучив ждать нашего наступления, японцы сами перешли к решительным дейст­виям. 11 февраля они атаковали части нашей 1-ой армии, расположенные в горах. Общее убеждение, что силы там у японцев скромные, что действия их там, хотя, как всегда, и энер­гичные, имеют характер демонстративный. Но они знают, по видимому, в совершенстве ха­рактер нашего Главнокомандующего: усилен­ными переходами все, что только было воз­можно, направлено туда, в эти горы, где и раз­вернуть такие силы трудно. Словом, там, на перевалах, узких путях, собрана половина всех наших сил…

А между тем со вчерашнего числа у р. Ляо­хе обнаружено наступление значительных японских сил, а весь фронт нашей армии об­стреливается усиленно артиллерийским огнем. Японцы выставили даже 11-дюймовые морти­ры, бомбы которых дают осколки по 10-40 фунтов чугуна. Положим, — это стрельба по воробьям и вопрос не в этом. То, что в свое вре­мя представлялось (советовалось сотрудника­ми. В. Б.). Куропаткину как необходимое для нас, — именно — смелое, достаточными сила­ми обходное движение (наше. В. Б.) японцев, — было отвергнуто им как опасное; это имен­но (теперь. В. Б.) и выполняют японцы. При этом они действуют одновременно на обоих флангах, а рвать, быть может, будут в центре.

Снова перерыв… Горе той армии, которая вместо головы имеет кочан капусты, нереши­тельный, боязливый, гадкий. Что приходится переживать! Я только что получил указания о том, что Главнокомандующий приказал сни­мать с позиции нашу осадную артиллерию… Ты пойми весь ужасный внутренний смысл это­го распоряжения. У него уже нет ни на грош веры и убеждения в том, что армия уничтожит начатый маневр неприятеля. Он не допускает и мысли, что это он (подчеркнуто в подлинни­ке. В. Б.) неспособен мыслить, действовать, кипеть разумными распоряжениями, прони­кать в смысл совершающегося и принимать то, что подсказывает ум. Решений много, но самое скверное из них ничего не предпринимать, а стаскивать с места тяжелые пушки, указывая ясно войскам, что фактически убегание назад уже начато… Разве при таких условиях воз­можно со стороны солдат упорство?!… У япон­цев на фронте много тяжелых орудий, до 11-дюймовых, включительно. С ними наша поле­вая артиллерия бороться не может; он это зна­ет. Значит он, в глубине своей несоответствую­щей для полководца души, уже решил бросить Мукден и бежать, имея 370 батальонов против 240-260!!!

… Со слезами на глазах я объяснял свои мы­сли, что мы должны и можем сделать для по­беды, генералу Бильдерлингу. Мартсон был командирован к Сахарову (начальник штаба Главнокомандующего. В. В.), чтобы протесто­вать против снятия осадной артиллерии с по­зиций. Спустя некоторое время Бильдерлинг поручил написать письмо Куропаткину, в ко­тором изложить все, что я высказал.

Письмо написано, отправлено. Но разве оно изменит положение дел, когда в душе этого че­ловека нет веры в войска, нет той храбрости, которая нужна полководцу (лично он бесспор­но храбр), когда обход страшит его, а не вы­зывает смелого, искусного маневра. В его гла­зах есть только один маневр — убегать.

Я не знаю, где будет армия в то время, ког­да ты получишь это письмо; не знаю, что бу­дет с каждым из нас. Одно скажу, что вся от­ветственность за участь родины, армии, за сла­ву ее знамен лежит на нашем Главнокомандую­щем. Деспотически сковывая власть коман­дующих в мелочах, он пасует в том, что долж­но принадлежать ему: установить общую идею. Распоряжений много, но идеи нет.

Я пишу это письмо, как ты видишь, нерв­но, в негодовании, в сознании полного бессилия изменить течение дел, в сознании того, что Главнокомандующий не способен вести армию к победе, — измыслить и потребовать усилий от войск…

… Молитесь, чтобы послано нам было свы­ше мир внутри, смелость и победа в Маньчжу­рии. Пусть первое родится у Главнокомандую­щего, второе принесут ему войска.

От редакции: По техническим причинам орфо­графия писем не могла быть сохранена.

Примечания, заключенные в скобки, при­надлежат дочери генерала Алексеева, Вере Ми­хайловне Борель.

__________________________
1) Генерал Бильдерлинг — временно исполняющий должность командующего 3-ей Маньчжурской армией. Генерал Мартсон — начальник штаба 3-ей Маньчжурской армии, незадолго перед тем вступивший в должность.

© ВОЕННАЯ БЫЛЬ

Добавить отзыв