Нас нередко спрашивают: «Ну зачем вы пишете о былом, военном? Ведь все это прошлое, давным-давно травой поросло».
Мы не возражали советчикам этим и улыбались застенчиво и виновато. Самого себя себе не видно… «И не присматривайся!» — говорил какой-то внутренний голос. «Не к чему!» И мы ему, этому голосу, верили… О всем написанном судят после… «О чем» написано и «как»…
Все напечатанное в. «Военной Ныли»,все написано очень многими, все одинаково и все «о чем». О нашем военном прошлом, о тех, кто давно в могилах, которые «заростают» не только «травой забвения»… И потом — память многолетняя о них и их необъяснимое присутствие с нами, наша гордость, оправдание и уважение, без лишних разговоров. Все это одно и тоже, но во всем этом так много разного… Надо писать о прошлом, чтобы хорошее и по-настоящему жертвенное в нем стало выпуклее на фоне нехорошего.
Мы пишем неоднородно «как», и это отлично. Пусть будет разноталантливо, не одинаково умело, разнообразно и, нередко, разно об одном и том же. Но надо писать о том, что видел, почувствовал и запомнил… У каждого писателя (даже очень опытного) видно, когда он пишет не о том, что сам видел и знает.
Толстой начал писать «Войну и Мир» спустя полвека после многих событий, описанных в этом романе. Но еще были живы свидетели тех дней или же воспоминания о них. И, конечно, самое главное — огромность литературного дара Толстого была — написать по устным и письменным рассказам и восстановить эпоху, очень сложную и несколько переходную… А наша, уже забываемая война 191417 гг. и все события после нее еще сложнее, своими резкими переходами, которые не всем еще совсем понятны. Все сложнее, и шире и грандиознее.
Часто в рецензиях, особенно — современников писателя, мы не находим самого главного: зачем все это написано? Конечно, у Толстого не только эпоха и война, которую своей пророческой интуицией он чувствовал в двоекратном повторении. Пусть не все у него верно и схоже… Было «Бородино», но без оставления Москвы… Была «Березина», но на Волге… Теперь это «зачем» нам проще понять… И надо больше и больше об одном «о чем», чтобы не было плохого его повторения.
Мы как-то утешали себя тем, что наши не всегда блестящие, но правдивые воспоминания будут нужны будущему историку («беспристрастному») или писателю («большому»). Но не было подтверждения нашим надеждам. Шли года, и стала угасать вера в необходимость воскрешения дней прошлых. «Да и кому все это еще нужно!», говорили многие рядом с нами. И вот недавно мы прочли:
«… Первый узел своей работы я теперь публикую для русского зарубежного читателя, с одновременной просьбой о критике, поправках и дополнении, особенно по историческим лицам, по которым у меня было мало материала: о генералах А. Д. Нечволодове, Мартосе, Крымове, Постовском… Буду признателен за всякие неопубликованнные материалы, относящиеся к годам последующим, по строго определенным местам: Петроград, Москва, Тамбов… Я надеюсь, что редакция возьмет на себя труд собрать для меня присланные материалы». (Солженицын, май 1971 г. Послесловие к роману «Август четырнадцатого»). Это пока первое подтверждение того, что кое-что из написанного здесь будет необходимо и далее.
В номере 112-м «Военной Были» помещена наша статья о «Радости военных воспоминаний». Когда я ее писал, я еще ничего не знал о «Послесловии» Солженицына. Теперь радость наших военных воспоминаний превращается в «необходимую» радость. Дай Бог здоровья всем «писателям — помощникам», что они дожили до этих дней… И пишите, пишите, пока еще не поздно.
О самом романе, в котором больше «войны», чем «мира», нужно подождать писать. Надо успокоиться взволнованным сердцам и не только читателям, но и критикам. Можно «впопыхах» что-то просмотреть, а «зачем» не так понять.
А. Туроверов
(Не оценивали)
Loading ...Похожие статьи:
Loading ...