ВОЕННАЯ БЫЛЬ

Генерал ЛЕШ.

Генерал-лейтенант Леш был командиром 2-го Туркестанского корпуса. От старших офи­церов полка мы, молодежь, слышали о нем, что он очень добрый человек, умный и распо­рядительный начальник, противник всякой ру­тины и формалистики. Инспектировал он ча­сти своего корпуса совершенно неожиданно для их командиров для того, чтобы видеть части настоящими в их быту, а не специально для того приготовленными.

В Русско-Японскую войну 1904-1905 г.г. он был командиром 1-го Сибирского стрелкового полка, отличился со своим полком в боях и был награжден орденом св. Георгия 4-й степени. Это особенно украшало и возвышало генерала Леш перед теми офицерами, которые никогда еще не участвовали в войне.

Было воскресенье. Мертв и скучен наш ма­ленький городок Мерв Закаспийской области. Мы сидим на скамейках у своих квартир с полковыми дамами, перебрасываясь шутками, разговорами, в полном покое праздничного дня. В домах богатого армянина Тер-Аракельянца, построенных на весь фасадный квартал лицом к городу, жили несколько семейств офицеров на­шего 1-го Кавказского полка Кубанского войска и мы, четыре молодых хорунжих. Мы в черке­сках, при кинжалах и револьверах. Это был наш повседневный костюм-мундир.

Было жаркое после-обеденное время. Ви­дим, как через большую песчаную площадь, перерытую канавами, отделяющими наш квар­тал от города, бешеным карьером, по диагона­ли площади скачут вестовые казаки, имея в поводу офицерских лошадей-

«Тревога в полку!» — выкрикнул передний из них, бросив столь страшные и приятные во­енному сердцу слова.

Схватить шашку в квартире и прыгнуть в седло — дело нескольких секунд, и мы несем­ся карьером в расположение полка через те же канавы и рытвины по диагонали площади. Мы в полку. Там сотни уже ждали своих офицеров в конном строю и при винтовках. Кто вызыва­ет и почему? Мы не знали.

Широким наметом (галопом) по узким и кри­вым улицам города, перескочив через деревян­ный мост полустоячей речки Мургаба, обе сотни полка — 3-я есаула Котляра Зиновия и 6-я еса­ула Флейшера Николая, учебная команда подъ­есаула Алферова и хор трубачей с полковым

адъютантом сотником Гридиным Иваном, под­нимая столбы песку, появились на гарнизонной площади «в новом городе», где квартировала бригада Туркестанских стрелков, вся их артил­лерия и саперный батальон подполковника Тер-Окопова. На ней — ни души. И только высокий, могучего телосложения, мне незнакомый гене­рал, одетый в китель и при кавказской шашке, смотрел на часы с улыбкой, измеряя время. При нем два или три офицера.

— Генерал Леш, — произнес мой началь­ник, подъесаул Алферов.

— Так вот он какой! — радостно подумал я.

После короткой церемонии «встречи» и ра­порта нашего командира полка полковника Д. А. Мигузова — генерал Леш подошел не спеша к сотням, по-отечески поздоровался с ни­ми, поблагодарил за быстроту по тревоге и по­том произнес весело:

— Ну, а теперь — справа по одному, с джи­гитовкою и господами офицерами — скачите в свое расположение!

Все это было так неожиданно, так приятно. Конечно, джигитовка с винтовкой за плечами, при шашках для казаков была больше чем не­удобна. «Номера» исполняли — кто как может. Застоявшиеся кабардинцы неслись стрелой и на очень коротких дистанциях: — 5-8 лошадей. А где г.г. офицеры?… Для 40-летних есаулов это было и «дико» и невозможно. Они были «старики», довольно грузные, да и с молодости не были наездниками, как и многие 30-35-лет­ние подъесаулы. И только мы, молодежь хо­рунжие, кое-что выполнили, более или менее сносно. Все это заняло не больше 10-15 минут.

Штаб корпуса находился в Асхабаде. И вот генерал Леш, как всегда, в одном вагоне при паровозе, совершенно секретно прибыл в Мерв, избрав именно день праздничный, когда всех можно было застать врасплох. Прибыв на стан­цию Мерв, он лично позвонил по телефону де­журному по полку офицеру, приказав полку по тревоге прибыть на гарнизонную площадь-

Нам, молодежи, это очень нравилось.

На второй день назначена была стрельба всего гарнизона по появляющимся мишеням.

Гарнизон на стрельбище. Кругом песчаные буруны пустыни. Колючие кустарники. Сухая палящая жара, но все офицеры и стрелки «в выходных формах одежды». Казаки в черке­сках. Гимнастерок в казачьих частях тогда еще не было.

Как всегда бывает при инспекторских смо­трах, все подчиненные начальники волнуются, дают много распоряжений, указаний, цукают своих подчиненных и находятся как бы в тран­се. Мы же, молодежь, воспитанная в духе лич­ной инициативы, только тихонько посмеива­емся над своими волнующимися старшими на­чальниками.

Генерал Леш сигналом горниста-стрелка и трубача-казака, наряженных к нему, сзывает всех офицеров к себе, предлагает стоять «воль­но» и говорит:

— Господа!… идет жестокий бой.-, все млад­шие офицеры выбыли из строя убитыми и ра­неными… их должны заменить немедленно же и в бою унтер-офицеры и урядники… а посему:

— немедленно же дать в мое распоряжение по одному взводу от каждого полка, и я посмотрю, как руководят огнем заместители офицеров?

Сказал и утих, но мы заметили, как «вытя­нулись» лица некоторых начальников от та­кой неожиданности. Боевой и опытный в про­шедшей войне начальник, нормально, хо­тел познакомиться с боевою подготовкою ча­стей своего корпуса, а не с парадной его сторо­ной. Но все же — такого сюрприза никто не ожидал, в особенности мы, казаки.

Туркестанские стрелки были отличные ча­сти и стрельба у них была поставлена блестя­ще. Мы же казаки — конница- Стрельба у нас на втором плане. Кроме того, — при штабе пол­ка в Мерве стояли только две сотни, которые несли весь полковой наряд по разным постам через сутки. Было не до строевых занятий. Да и командир полка не утомлял этим сотни, редко выходя на плац из своего затворничества в пол­ковом доме в глубине плаца, на пустыре. А для экономии — отдыхающая сотня, под командой урядников, без седел («охлюпью»), перевозила ячмень из железно-дорожных вагонов в свой полк. И офицерам и казакам это было очень приятно. На далеких Российских границах, где квартировали казачьи полки, это было совер­шенно нормально.

Генерал Леш, видимо, понимал это и от на­шего полка хотел посмотреть стрельбу только учебной команды. В ней я был помощником на­чальника команды, почему и уловил пугливо- недоуменный взгляд подъесаула Алферова, ко­торый был больше чем не силен и по уставам, и по строевому делу.

Наша полковая учебная команда была в 36 человек, то есть составляла один лишь взвод казаков, но в ней были отличные три урядника

— Бородычев, Толстов и Наумов. Вахмистр Бородычев ушел только что на льготу (сейчас он войсковой старшина и проживает под Нью-Йорком). Толстов Дедан назначен вместо него. Он окончил Ташкентскую окружную гимна- стическо-фехтовальную школу. Был ловкий, живой, распорядительный и любил военную службу. Рассыпав свой взвод в цепь и наблю­дая в бинокль Цейса, он удивительно быстро замечал между кустарниками и бурунами «по­являющиеся на момент» мишени защитного цвета в бюст человека, быстро определял рас­стояние до них, назначал прицел и открывал огонь.

Учебная команда, уже прошедшая весь курс обучения, молодецкая и гибко-послушная «сло­вам команды», засыпала мишени своим метким огнем.

«Вынь патрон, перестань стрелять!» — дал кавалерийский сигнал генерал Леш о прекра­щении огня и подозвал к себе вахмистра Толстова, который был в звании старшего уряд­ника.

Полы серой черкески круто подоткнуты за пояс. Небольшая папаха, от жары, далеко за­брошена на затылок, открывая бритый лоб. Черкеска, шаровары, ноговицы — все в песке и в репьях-кожушках. Легко подбежав к ге­нералу «на носках», щелкнув пятками своих чевяк и одновременно приставив винтовку «у ноги», Толстов густым красивым низким бари­тоном запевалы-песельника смело произнес:

— Чего изволите, Ваше Превосходительст­во? — спросил и замер в положении воинской стойки «смирно».

— Молодец ты… твой взвод дал даже боль­ший процент попадания, чем мои славные Тур­кестанские стрелки. Спасибо, братец, — мягко, чисто по-отечески, произнес командир 2-го Тур­кестанского корпуса генерал-лейтенант Леш.

— Рад стараться, Ваше Превосходительство! — молодецки ответил старший урядник Тол­стов, Федор Иванович, казак станицы Темижбекской, и, бросив в сторону г.г. офицеров сво­его полка лишь на один миг свой глаз, чем ска­зал, дескать — «Не подвел свой славный полк!» — он круто повернулся «кругом» по всем пра­вилам строевого устава, в несколько скачков был уже перед строем своих казаков-учебнян, дружески, коротко поведуя, что ему сказал ге­нерал Леш­

***

Стрельба закончена. Генерал Леш наотрез отказался от всех почестей и обеда в гарнизон­ном собрании и в тот же день выехал поездом в свой Асхабад.

Это было перед праздниками Св. Пасхи 1914 года.

С началом войны 1914 года, командующий Туркестанским военным округом генерал-от-кавалерии Самсонов, генерал Леш и генерал Редько — все трое были вызваны в Ставку и получили назначения на Западный фронт. Это было сделано потому, что по мобилизационному плану войска Туркестанского военного округа должны были оставаться на своих местах. Бо­евых же их генералов, отличившихся в Русско-Японской войне, вызывали на фронт. Мы очень жалели об этом, как и были огорчены, что нас оставили на старых местах, что война может окончиться «без нас», и мы не понюхаем и по­роху. Но 25-го августа наш полк, сосредоточив­шись в Мерве, погрузился в вагоны и был на­правлен на Красноводск, что на восточном бе­регу Каспийского моря. Об этом в другой раз.

На Западном фронте генерал Леш принял в командование корпус. Потом был назначен ко­мандующим армией. После краха Белого дви­жения, как слышал, он жил в Югославии, был инвалидом (потерял ногу) и там умер.

Тяжело сознавать, что такие отличные вое­начальники так незаметно ушли в небытие и умерли в неизвестности. Но мы, их подчиненные, тогда молодые офицеры, — тепло храним о них светлую память.

А что-же урядник Толстов?… Его дальней­шая служба во время 1-ой Великой и граждан­ской войн прошла не только на моих глазах, но провел он этот героический период в моем подчинении. Великую войну закончил Георгиевским кавалером, подхорунжим и вахмистром моей 2-й сотни 1-го Кавказского полка. Наше восстание против большевиков в марте 1918 го­да — и он в моем конном отряде. Разбили нас… В гражданской войне получил чин хорунжего. Отступил к Грузии и там остался с сданной Ку­банской армией. В августе 1920 года, тремя по­ездными эшелонами, с шестью тысячами Ку­банской военной и гражданской интеллигенции, был отправлен в район Архангельска, где, по сведениям, все они погибли в том же году, рас­стрелянные в баржах на Северной Двине.

Полковник Елисеев.

Голосовать

(Не оценивали)

 Loading ...

Похожие статьи:

• НА БАЯЗЕТ. – Ф. И. Елисеев
• Российские солдаты. – Полковник Попов
• Хроника «Военной Были» (№104)
• Н А Ш С Т Я Г
• Евфратская и Ванская операции и отступление. – Ф. И. Елисеев
• Гримасы гражданской войны. – И.М. Черкасский
• Общество Друзей «Военной Были». Первое открытое собрание Общества
• Письма в редакцию (№121)
• СКЕЛЬКА . 15 октября 1920 года. – Л. Пеньков