ВОЕННАЯ БЫЛЬ

Среди выставленных после первой миро­вой войны в германском военном музее, «Цейх­гаузе», русских знамен, полностью или частич­но попавших в руки немцев во время войны, обращало на себя внимание «неизвестное зна­мя», найденное немцами на теле убитого рус­ского офицера на поле сражении под Танненбергом. По отметке музея, знамя было сда­но по команде штабом 1-го германского армей­ского корпуса 25 сентября 1914 г.

Задавшись целью определить это знамя, в тридцатых годах я вступил в переписку с тре­мя русскими историками, а именно: А. А. Керсновским, жившим в Париже, Б. П. Ашехмановым, находившимся в Берлине и В. И. Корчинским, проживавшим в Литве.

Лучше всех в этом деле был поставлен Б. П. Ашехманов, часто бывавший в Цейхгаузе и работавший над находившимися там русскими знаменами. Вот как описывал это знамя Ашехманов:

«Очень старое полотнище белого шелка. Оборван кусок с запасом (Кусок полотнища, который обвертывал древко.). Посередине — крест в форме Георгиевского, окаймленный золотыми и оранжевыми кантами. Углы темно-корич­невые с белым. Фон медальонов с вензелями Императора Александра II — белый, что ука­зывает на принадлежность полотнища 3-му полку дивизии. Очень плохо видимая надпись вдоль бортов: «За отличие в Турецкую войну 1877 и 1878 годов» (золотом).

Знамя было без древка и опознательной скобы. На полотнище, кроме выше указанной надписи отличия, других надписей обнаруже­но не было, и знамя осталось для немцев «не­известным». Для разбирающихся в русских знаменах налицо были следующие данные: зна­мя образца 1876 г., Георгиевское, и принадле­жало оно 3-му полку своей дивизии. Если бы на нем фигурировали юбилейные года, то со­вокупность трех элементов: третий полк, над­пись Георгиевского отличия и год основания полка — позволила бы его опознать, но послед­него элемента — года основания — на полот­нище не было.

Тщательно исследуя списки полков, при­нявших участие в наступлении в Восточную Пруссию, в первую голову надо было заняться 2-й армией ген. Самсонова, т. к. немцы свидетельствовали о том, что знамя было найдено на Танненбергском поле сражения. Из них только 5 имели знамена, пожалованные в цар­ствование Императора Александра II, а имен­но: лб.-гв. Петроградский, 7-й пех. Ревельский, 31-й пех. Алексеевский, 87-й пех. Нейшлотский и 88-й пех. Петровский. Петровский полк был четвертым, а все остальные третьими. Знамя Нейшлотского полка было простым и не имело надписи, Алексеевский имел Георгиевское зна­мя, но с надписью «За взятие приступом Вар­шавы 25 и 26 августа 1831 г. и за Севастополь в 1854 и 1855 гг.», только лб.-гв. Петроград­ский и 7-й пех. Ревельский имели Георгиев­ские знамена «За отличие в Турецкую войну 1877-1878 гг.» Но Петроградский полк имел гренадерское знамя, т. е. с пылающими грана­тами на полотнище и вообще знамени своего не терял. Подозрение естественно падало на 7-й пех. Ревельский полк. Полк этот был поч­ти уничтожен в бою 13/26 августа, у Ошекау. Вот что пишет генерал Головин (стр. 235):

«Отчет об атаке 7-го пех. Ревельского пол­ка устанавливает, что полку пришлось перед атакой Турау вести наступление под фланго­вым огнем противника. Тем не менее полк дружно шел вперед, увлекаемый примером сво­его доблестного командира и офицеров. Пер­вая линия немецких окопов была захвачена, но когда полк двинулся дальше, он подвергся огню тяжелой артиллерии, на который наша, полевая, из-за дальности расстояния не могла даже отвечать. Затем значительные силы нем­цев атаковали полк в левый фланг. Описание дает много примеров поразительного геройства. Горсти людей, оставшихся от растаявшего вследствие потерь полка, производят несколь­ко контратак, доходивших до штыковых схва­ток. При одной из них тяжело ранен коман­дир полка (полковник Михаил Александрович Манулевич Мейдано Углу, коренной офицер лб.-гв. С. Петербургского полка. С. А.). Все проявленное геройство не могло исправить создавшегося положения. Остатки полка от­ходят назад, с трудом вынеся свое знамя. Ре­вельский полк, имевший в этом бою 13 1/2 рот, потерял убитыми и ранеными 51 офицера и 2.800 н. чинов, т. е. более 75%. По существу дела, в этот день полк перестал существовать».

Вечером 27 августа, одной из последних сво­их телеграмм генерал Самсонов доносил: «Ре­вельский полк почти уничтожен, остались зна­мя и взвод».

Но, по-видимому, знамя было спасено с тру­дом. Оно было сорвано с древка, а последнее попало в руки немцев. Полковая история 148-го пех. полка германской армии посвящает этому эпизоду несколько слов:

…Там с частью 11-й роты лейтенант Петцер перепрыгивает русские окопы и несмотря на сопротивление противника берет древко от знамени, с которого было сорвано полотнище».

Исследовавший обстоятельства боя Б. П. Ашехманов писал:

«Командир полка был тяжело ранен и уже лежа получил вторую пулю (смертельную) от какого-то не в меру ретивого германского сол­дата, что мне подтвердил один из участников боя с германской стороны».

В Цейхгаузе древко было выставлено без лент, навершия и скобы. Правда, по немецким архивам навершие и скоба в момент за­хвата находились на древке, но будто бы бы­ли украдены во время дальнейшей перевозки. Но что древко от полкового знамени Ревель­ского полка попало в руки немцев, сомневать­ся не приходилось. Под Ошекау дралась толь­ко 2-я пех. дивизия. Древко было белым, т. е. принадлежало 3-му полку этой дивизии, кото­рым и был именно Ревельский полк. Ашехма­нов писал:

«26 августа 1914 г. 11 рота 148-го полка взяла у Ошекау древко именно Ревельского полка. В этом убеждает тот факт, что вместе с древком попал в плен тяжело раненый шты­ком командир полка (умерший в тот же день). По сведениям генерала Глобачева в этот день погиб при указанных обстоятельствах только командир ревельцев, а остальные: Либавского — Глобачев, Эстляндского — Раупах и Ка­лужского — Зиновьев — уцелели».

Так как оставшийся на древке запас подхо­дил к полотнищу неизвестного знамени, то ди­рекция музея прибила последнее к этому древ­ку.

Через три дня после боя у Ошекау 2-я армия погибла. Только ничтожные остатки Ревельского полка, при трех офицерах, пробились в Россию. Вышедшие из окружения люди направились в Новогеоргиевск, для восстанов­ления своих частей. «Остатки 2-й пех. диви­зии принял после Танненберга ген.-майор Глобачев, находящийся ныне в Берлине и обладаю­щий хорошей памятью, — писал Ашехманов. — По его словам, приняв дивизию в Новогеоргиевске, он убедился, что вначале не хватало знамени только его, 6-го пех. Либавского пол­ка (спасено и доставлено сестрой через два ме­сяца), а у калужцев не хватало древка. Эстляндцы и ревельцы имели знамена». Таким образом выходило, что ревельцы сохранили свое знамя полностью, т. е. с древком. Факт нахождения знамени Ревельского полка при сохранившихся офицерах и нижних чинах под­тверждался другими показаниями. А. А. Керсновский опросил полковника П. В. Данильчен­ко, назначенного командиром Ревельского пол­ка в феврале 1917 г., и вот что он ему сообщил: «Насколько я помню из рассказов штабс-капитана Манштейна и полкового адъютанта Н. Н. Колоссовского, после боев в Восточной Прус­сии в полку осталось только три офицера. Зна­мя было возвращено нашим же офицером, полка, сохранившим его, но фамилии его я не помню. Колоссовский, полковой адъютант всю войну, знает подробно все обстоятельства спа­сения знамени». Знамя это, проделав всю вой­ну с полком, было в конце 1917 г., при окон­чательном крушении армии, сдано русскому, посланнику в Румынии, который в 1930 г. пе­редал его в Белградский храм, где оно и хра­нилось вплоть до окончания второй мировой войны. Таким образом казалось, что факт спа­сения Ревельским полком своего знамени в Во­сточной Пруссии был вполне доказан. Что же касается неизвестного знамени Берлинского му­зея, то оно продолжало оставаться неизвест­ным до одного дня, когда Ашехманов сообщил мне сделанное им открытие:

«Неизвестное полотнище очень пострадало, но все же под орлом и именно посередине ри­сунка ленты, я и мой помощник Т. и рабочие, ясно прочли, на следах синей грунтовой кра­ски, две цифры, окончательно потерявшие по­золоту… «69»».

С такими юбилейными годами, а именно «1769-1869», и надписью «За Отличие в Турец­кую войну 1877-1878 годов», во всей русской армии знамя могло принадлежать только Ревельскому полку. Само собой напрашивалось разрешение загадки. В 1879 г. Ревельский полк получил три совершенно одинаковых знамени для своих 1-го, 2-го и 3-го батальонов. Со вре­менем. знамя 1-го батальона стало полковым, а знамена 2-го, 3-го и 4-го батальонов были по­ставлены в полковую церковь. Полк стоял в Пултусске, находившемся на полпути от гра­ницы до Новогеоргиевска. Возможно, что один из офицеров, знавший о том, что его товарищ, имевший на себе полотнище, был убит и что знамя осталось на нем, в отчаянии, что полк потерял свое знамя, не устоял перед искуше­нием потерю эту скрыть и, проездом через Пултусск, взял знамя другого батальона и выдал его за полковое.

«Не следует забывать, — писал Ашехманов, — что в полутора часах езды от Новогеоргиев­ска, в полковой церкви ревельцев, хранились батальонные знамена, полотнища которых бы­ли абсолютно тождественны тому, которое бы­ло, быть может, на груди убитого офицера. Ведь древко, например, было безусловно утеряно в бою под Ошекау и это обстоятельство осталось ген. Глобачеву неизвестным. Остатки полка, по всем направлениям, собирались по группам в крепость. Вполне возможно, что группа, по­павшая в район полкового расквартирования, пришла с одним из батальонных знамен. Если вспомнить, что в бою у Ошекау полку удалось вынести не только полотнище, но, видимо, и скобу и навершие, то тогда вполне допустимо, что в Белградском храме стоит знамя, вполне отвечающее их полковому знамени и все же только его дубликат. Конечно, все это с точ­ки зрения традиций и воинской этики кажется мало допустимым, но надо знать, или вернее пережить, весь непередаваемый ужас, творив­шийся под Танненбергом, тогда все станет до­пустимым. Реальные факты говорят за себя и при германской аккуратности версия, осно­ванная на их записях и актах (мне были пред­ставлены оригинальные акты, которых нем­цы заготовляли для себя), оказывается наибо­лее вероятной Свет могут пролить только уча­стники боя с русской стороны. Но вспомним, что полотнище было найдено на убитом рус­ском офицере. Немцы вернули найденное ими в 1918 г. под Армантьером на убитом португа­льском солдате знамя обратно в Португалию. Таким образом и ревельское знамя будет воз­вращено России и у нас поэтому нет никаких данных замалчивать обстоятельства потери это­го знамени при столь трагических и, я бы ска­зал, геройских обстоятельствах».

Но было определенно неловко столько по­трудиться, чтобы в конце концов открыть нем­цам тайну, унесенную в могилу неизвестным русским офицером. Я ответил Ашехманову, что, по моему мнению, передавать немцам сде­ланное им открытие никак не следует и выра­жал пожелание, чтобы знамя осталось «неиз­вестным». Ашехманов согласился. Вот что он писал мне в последнем своем письме:

«Заключительная моя статья о знаменах (в журнале старых бойцов германской армии) кончается фразой, которая посвящена неизвестному полотнищу, словами вами же предложенными: — оно остается неизвестным тро­феем, что, вероятно, соответствует и тайному пожеланию того, кто хранил его у себя на гру­ди, но не мог взять с собой в могилу».

Потом грянула вторая война и нас с Ашехмановым разделил фронт. После войны, в со­брании Ю. А. Топоркова я ознакомился с под­робным описанием знамен, хранившихся в Бел­градском храме. Вот описание знамени Ревель­ского полка:

«Полотнище бело-желто-коричневое. А. II, двуглавый орел, Андреевская крашеная лента «1769-1869». Надпись «За отличие в Турецкую войну 1877-1878 годов». Копье, кусочек Геор­гиевской ленты. Юбилейные ленты с надписью: 1769 г. С. Петербургский Легион. 1879 г. 7 п. Ревельского п. 1-го батальона 1879 г. За отличие в Турецкую войну 1877-1878 гг.

1879 г. 7 п. Ревельского п. 2-го батальона». Тут опять что-то не вяжется. Почему на той же ленте упоминается и 1-й и 2-й баталь­оны? Если лента принадлежала 1-му баталь­ону, то она с полкового знамени, а если она 2-го батальона, то нет. Была ли лента сборная, т. е. составленная из половины спасенной полковой и половины ленты 2-го батальона? А может быть в опись просто вкралась ошибка.

С тех пор, когда 30 почти лет тому назад, мы ломали голову над поставленной неизвест­ным знаменем загадкой, в судьбе его произо­шло непредвиденное событие. Его, как не представлявшее из себя боевого трофея, по мнению Ашехманова, Германия должна была вернуть России, посколько мы знаем, вернули туда другие. Вот почему кажется, что рабо­ты по его опознанию могут теперь, 58 лет по­сле его находки в Восточной Пруссии, быть открыты без всякого ущерба для памяти слав­ного Ревельского полка, тем более что несмо­тря на все матерьяльные доказательства ка­кая-то тень сомнения продолжает окутывать это знамя.

В заключение, не лишено интереса напом­нить аналогичный случай, касающийся того же Ревельского полка. В 1812 году, 2-й его ба­тальон, бывший в отделе от полка, в отряде генерала Эссена 1-го, в бою 19 июля под Эккау (у Риги), потерял свое знамя, взятое 1-м прусским драгунским полком. Это было един­ственное русское знамя потерянное в кампа­нию 1812 г. Но потерю эту так хорошо скры­ли, что о ней ничего не знал ни Император Александр I, ни князь Кутузов. В 1834 г. его обнаружил в Берлине Император Николай Пав­лович и потребовал его возвращения в Россию. Немцы согласились обменять его на одно из знамен Фридриха II, взятое русскими войска­ми в 1759 г. в сражении у Куннерсдорфа. Вы­бор их пал на знамя 24-го мушкетерского гра­фа Шверина полка. С этим знаменем в руках граф Шверин был убит в 1757 г. в сражении под Прагой.

С. Андоленко

© ВОЕННАЯ БЫЛЬ

Голосовать

(2 votes, average: 5.00 out of 5)

 Loading ...

Похожие статьи:

• Находка зарытого в 1914 г. в Восточной Пруссии русского знамени. – С. Андоленко
• Бутырское знамя в Брюсселе. – С. Андоленко
• 3НАМЕНА КАДЕТСКИХ КОРПУСОВ
• Лана-Орлау. – В. П.
• Лейб-гвардии Гренадерский полк в войну 1914-1917 гг. Бой у деревни Крупе. – С. П. Андоленко.
• 13-й пехотный Белозерский Генерал-фельдмаршала кн. Волконского полк в гражданскую войну. – И. Горяйнов
• Хроника «Военной Были» (№104)
• Юнкера. – В. П.
• Письма в Редакцию. – Юрий Солодков, А. Хохлов