ВОЕННАЯ БЫЛЬ

(Терского казачьего войска Сотник А. Орлов, служивший в нашем 1-ом полку в 1918 году).

Станция Чишма нахо­дится в 50 верстах к за­паду от Уфы. Туда и спе­шила 1-ая Сибирская ка­зачья бригада походным порядком, высадившись накануне из вагонов в г. Уфе.

1-ый Сибирский каза­чий Ермака Тимофеева полк под командой пол­ковника В. Водопьянова, при помощнике команди­ра полка Есауле Глебове, подошел к станции Чишма 31-го мая 1918 г. (новый стиль) и, пройдя станцию, при усиленном охранении примерно верстах в пяти к западу от нея, встретил отсту­павшую нашу пехоту (если не ошибаюсь, — то была Уфимская стрелковая бригада), непосред­ственно за которой шли дозоры красных, об­стрелявшие первым боевым огнем наши каза­чьи дозоры.

Полк принял боевой порядок, выслав 1-ю, 2-ю и 3-ю сотни вперед под командой Есаула В. Вологодского. Сотни перестраивались на круп­ном намете, рассыпаясь в лаву и неудержимо двигались вперед.

Состоя младшим офицером во 2-й сотне, я на ходу получил приказание своего командира со­тни, Есаула К. Киселева: «Выводи в лаву пер­вую полусотню, со второй полусотней я пойду в резерве сзади!» Справа была 1-я сотня, слева —

3-я. Впереди нас виднелся лесок или, вернее, ро­ща (примерно на расстоянии одной версты), и я взял направление на ее середину. Вскоре наши разъезды влились в лаву и сообщили, что заста­вы красных с пулеметами занимают лесок, а главные их силы (каковы они никто не знал) дальше за лесом, на высотах.

Приблизительно с восьмисот шагов против­ник открыл ружейный огонь, но пули свистели высоко над головой. Не знаю, по чьей команде, вернее — по инициативе рвущихся вперед ко­ней, мы перешли в широкий намет.

На мгновение я оглянулся назад, и сердце мое переполнилось радостью: полусотня не шла, а летела, держа равнение, как на ученье, а ору­жие готовым к бою. В это время из леска начали строчить два пулемета, но лава неудержимо не­слась на огонь противника, огонь начал слабеть и вдруг прекратился… «Красные бегут!» услы­шал я над самым ухом возглас, увидел рядом со мной с шашкой в руке, взвод­ного урядника 2-го взвода Антонова «Лобановец», как он с гордостью себя величал по имени своей станицы — Лобановской). Высокий, строй­ный, с торчащим в поларшина чубом, всегда ще­гольски одетый, он напоминал нам всем Ермаковца-рубаку славных времен Саракамыша и Ардагана.

«Нажми, Антоныч!», крикнул я и мы, повер­нувшись в седлах к лаве, издали казачий «гик», который подхватила лава, смыкаясь. Через не­сколько минут мы проскакали лесок, в котором, кроме стреляных гильз, никого и ничего не осталось.

Перед нами открылась проселочная дорога, уходящая в холмы, а по ней уносящиеся во весь опор несколько тачанок, очевидно — с пулеме­тами и защитниками рощи. Разомкнувшись, ла­вою продолжали движение, а урядник Антонов, взяв с собою лучших 5-6 наездников, понесся за тачанками.

Но картина боя вскоре изменилась: красные открыли огонь по всему фронту лавы, а их ар­тиллерия стала бить по резервным колоннам. Наше продвижение не остановилось, но замед­лилось.

Вскоре перед фронтом 2-ой сотни попался глубокий овраг, уходивший далеко за фланги лавы. Урядник Антонов ждал нас здесь. Тачан­ки ушли. Найдя овраг хорошим убежищем для коней, полусотня здесь спешилась и, выйдя на другую сторону оврага, залегла, растянувшись в стрелковую цепь.

Вскоре к нам прискакала вьючная пулемет­ная команда Есаула Рассохина, который сла­вился молниеносным развьючиванием и откры­тием огня при всякой обстановке. Действитель­но, через каких нибудь 5-6 минут его пулеметы застрочили по красным. Это была первая стрельба по противнику с нашей стороны. Цепь тоже открыла редкий огонь. Чувствуя огневую под­держку, мы без особого усилия поднялись и двинулись вперед. Нам было видно, что соседние полусотни спешились и тоже шли цепями.

Огонь противника становился все более и бо­лее действительным. Пули ложились то перед цепью, то свистели мимо ушей. До позиции кра­сных оставалось 1000-1200 шагов и дабы избе­жать потерь, я решил продвигаться перебежка­ми, к чему казаки были мало тренированы, но зато имели хорошую сообразительность, как применяться к местности. Цепь залегла и пер­вые звенья обоих взводов, со взводными заме­стителями, перебежали на новую позицию, на 100-120 шагов вперед. Не успели подняться вто­рые звенья, как прискакал Помощник Команди­ра полка, Есаул Глебов. Соскочив с своего кров­ного скакуна, при сверкающих погонах и в се­ребре шашки, он открыто подошел к цепи, не обращая внимания на свистящие пули. «Ну, что тут у вас?», спросил он, обращаясь ко всей цепи. Я, стоя на одном колене за серединой рассыпно­го строя, объяснил ему обстановку и начатые перебежки. Противник, заметив «группу на­чальников» (с Есаулом были один офицер и ор­динарцы), усилил пулеметную стрельбу.

«Ну, продолжай! Вторая ваша полусотня вой­дет в цепь тоже», сказал он и пошел медленно вдоль фронта на правый фланг.

Это было первое высокое начальство в пе­редней линии с начала боя. Казаки улыбались на его шутки, поворачивая головы.

Я собирался с предпоследней сменой на но­вую позицию, когда появился Есаул Киселев: «Как, жарко здесь у тебя?», спросил он. Я объяс­нил ему то же, что и помощнику командира полка. Подошедшая вторая полусотня залегла рядом и в интервалах остатков первой. Забрав остатки своей цепи, я начал двигаться на новую позицию, обещав дать место слева для 2-ой полусотни.

Нашей артиллерии до сих пор не было слыш­но. Говорили, что она заблудилась или застряла. Мы открыли огонь с новой позиции, что назы­вается «по закрытым целям», с прицелом 100 шагов.

Идти в наступление по открытой местности на занятые противником возвышенности без поддержки артиллерии — значило обречь себя заранее на неудачу и напрасные потери. Манев­ра со стороны высшего начальства, как будто бы, не предвиделось. С другой стороны и крас­ные, видя такое решительное наступление ка­заков в первый раз после боев на Волге, собра­ли все свои заставы на укрепленную, как нам казалось, позицию и не показывались, а вели усиленную стрельбу.

Было уже около 11 часов утра, когда все на­ши взводы собрались на новой позиции и гото­вились перейти опять в наступление, как из тыла появились настоящие пехотные цепи, бод­ро шедшие к нам. По-видимому, это была все та же Уфимская стрелковая бригада, ободренная нашим решительным наступлением. Теперь она спешила к нам на поддержку. Но нам уже пере­дали, чтобы казаки готовились к «посадке», так как подадут коней.

Напряженное состояние людей сразу разря­дилось шутками, смехом и бравированием под огнем. Действительно, как только пехота, про­йдя в наши интервалы, залегла впереди, к нам отдельными группами стали подскакивать ко­новоды. Казаки быстро очутились в седлах. Здесь, во время посадки, у командира сотни был ранен в голову конь и он взял строевого казачь­его коня. Говорили, что были раненые казаки в других сотнях, но во 2-ой, насколько я помню, не было.

Выравняв лаву, мы стали маневрировать, на­блюдая за противником. Вскоре меня со 2-ым взводом отправили для наблюдения за тылом, на случай обхода красных. Расположив по хол­мам отдельные группы всадников, я с главным ядром наблюдал за стыком флангов 1-го и 2-го полков.

Станция Чишма была позади и влево от ме­ня, верстах в 2-3, и нам видно было, как там ды­мился паровоз. Посланный мною для ознаком­ления с обстановкой казак доложил, что там стоит броневик для прикрытия наших войск.

В дальнейшем нам пришлось наблюдать кон­ную атаку 2-го Сибирского казачьего полка на лаву красных казаков оренбуржцев, ушедших, как нам известно, к большевикам за Есаулом Кашириным.

Они наметили атаковать правый фланг Ермаковцев, на стыке со 2-ым полком, но резервные сотни 2-го полка выскочили из-за холма и, в сомкнутом строю, ударили по красной кавале­рии, которая, не приняв удара, пошла наутек, Сибирцам досталась, как трофей, походная кух­ня с горячим обедом, которая шла, видимо, пи­тать красных казаков.

Атакующие сотни, увлекшись преследова­нием, подскакали близко к позициям пехоты, которая встретила их огнем.

Мы видели еще два раза красную кавале­рию, маячившую на горизонте, но близко она не подходила. Между тем, нашу лаву начали усиленно обстреливать шрапнелью и гранатами. Мы встретили наших раненых, отправляемых на Чишму.

Около 2-х часов дня показались отступаю­щие цепи нашей пехоты. Разговорившись с од­ним из офицеров, я узнал, что красные безна­казанно выкатили артиллерию на передовую позицию и ведут меткий огонь, а с нашей сторо­ны нет ни одного снаряда.

Казачья лава тоже начала медленно отхо­дить назад. Часам к 5-ти вечера, полк подошел к станции Чишма, где я присоединился к своей сотне.

Так закончился первый бой Ермаковцев, по­сле чего началось отступление на город Уфу.

Сотник А. Орлов (Из книги E. М. Красноусова «2-я батарея»)

Голосовать

(Не оценивали)

 Loading ...

Похожие статьи:

• Бой бронепоезда «Иоанн Калита» у ст. Волноваха 17 мая 1919 года. – В. Федоров
• СКЕЛЬКА . 15 октября 1920 года. – Л. Пеньков
• О бронепоездах Добровольческой армии (Продолжение, №112). – Анд. Алекс. Власов
• Лейб-гвардии Гренадерский полк в войну 1914-1917 гг. Бой у деревни Крупе. – С. П. Андоленко.
• Бой на Злотой Липе Тоустобабы-Хорожанка. – Полк. Архипов
• О бронепоездах Добровольческой армии (Окончание). – Анд. Алек. Власов.
• О бронепоездах Добровольческой армии (Продолжение, №111). – Анд. Алекс. Власов
• К статье в Хронике «Военной Были» № 121, стр 46 и 47. – Ф.Р.
• О бронепоездах Добровольческой армии (Продолжение, №110). – Анд. Алекс. Власов