Статьи из парижского журнала "Военная Быль" (1952-1974). Издавался Обще-Кадетским Объединением под редакцией А.А. Геринга
Tuesday March 19th 2024

Номера журнала

Рота Его Высочества Морского Е. И. В. Наследника Цесаревича Кадетского корпуса (Продолжение, №117). – Б. А. Щепинский



6-я РОТА МОРСКОГО УЧИЛИЩА В ПЕТРОГРАДЕ В 1917-1918 УЧЕБ. ГОДУ.

Жетон 6 роты Морского крпусаИтак, волею судьбы воспитанники Морско­го кадетского корпуса в Севастополе прибыли в Петроград и влились «душой и телом» в Мор­ское училище на три года раньше, чем это было предвидено по плану преобразования во­енно-морских учебных заведений, и не вновь испеченными гардемаринами, а еще кадетами 6-й роты.

По этому плану кадеты приема 1916 года в Морской кадетский корпус в Севастополе долж­ны были быть произведены в гардемарины весной 1920 года, отправлены на учебном суд­не в плавание вокруг Европы и, по прибытии в Петроград, приняты в младший специальный класс Морского Училища.

Но план этот так и остался планом.

Осенью кадеты — «Севастопольцы» прибы­ли в Петроград не на учебном судне под Анд­реевским флагом после замечательного загра­ничного плавания, а более прозаическим пу­тем — по железной дороге, в переполненных поездах.

Несмотря на общий упадок, в котором на­ходилась Россия в то время, число прибывших в училище кадет было близко к сотне.

Кадеты, окончившие весной 1917 года стар­ший общеобразовательный класс, и молодые люди «со стороны», принятые по конкурсу ат­тестатов как в Морское училище, так и в От­дельные гардемаринские классы, были сведе­ны в новую, 3-ю роту числом в 258 (Число, данное Г. Усаровым.) человек, которая под командой капитана 1 ранга М. А. Китицына была отправлена 3 октября 1917 г. во Владивосток. После закрытия Морского учили­ща в Петрограде 24 февраля 1918 года, Мор­ское училище во Владивостоке продолжало существовать еще до осени 1920 года и последние гардемарины этого училища окончили пол­ный курс Морского корпуса 2 марта 1922 года в Бизерте.

В Петрограде остались четыре роты: три кадетских — 6-я (из Севастополя), 5-я и 4-я (младший, средний и старший общеобразова­тельные классы), и одна гардемаринская, 2-я, (старший специальный класс) большого соста­ва (214 человек). Всего, возможно, около 450 воспитанников.

Мало кто из кадет, прибывших из Севасто­поля, видел северную столицу, а о жизни в сте­нах старого Морского корпуса слышали только те, чьи старшие братья или родственники еще воспитывались в училище или же служили уже во флоте.

Многим, и главным образом южанам, нуж­но было привыкнуть к особенному петроград­скому климату с его пасмурной осенью, длин­ной зимой с лютыми январскими морозами и с «белесыми» бесконечными ночами.

6-я рота была размещена в помещениях 2-го этажа левого крыла здания, на углу между Ни­колаевской набережной и 11-й линией, 5-я — в таких же помещениях 1-го этажа, 4-я — в помещениях между Компасным залом и Кар­тинной галереей, около Столового зала, а стар­шая гардемаринская — в помещениях 1-го эта­жа, вдоль 12-й линии, с выходом в Картинную галерею.

Кадеты — «Севастопольцы» быстро озна­комились с новой обстановкой: большие рот­ные залы, разделенные широкими сводами на две части, одна — с конторками для приготов­ления уроков, другая — для строя, переклич­ки, пения молитв, чтения приказов и уроков танцев. Обширные спальни, «Звериный» ко­ридор, украшенный стенными барельефами зверей, снятыми со старинных кораблей, Клас­сный коридор с Компасным залом, Картинная галерея с батальными картинами и портретами адмиралов 18-го века, Морской музей и знаме­нитый Столовый зал.

Познакомились кадеты — «Севастопольцы» и с вековыми традициями «Гнезда Петрова» и с легендами о замурованном кадете, о скры­том подземном ходе под Невой, о прострелен­ном портрете адмирала Ушакова в Картинной галерее, о попытке подпилить цепи, на кото­рых висел потолок Столового зала и т. д.

Училищное начальства (в скобках — год выпуска) Начальник училища: флота генерал-лей­тенант Александр Михайлович Бригер (1882); инспектор классов: капитан 1 ранга (или пол­ковник?) И. В. Никитин; адъютант: мичман Виктор Карлович Дориан (1915).

Ротное начальство Командир 6-й роты: капитан 2 ранга Нико­лай Петрович Халкевич (1904). Отделенные начальники: старший лейтенант Павел Алек­сандрович Неелов, старший лейтенант Зайончковский (?), мичман Всеволод Януариевич Запольский (1915), мичман Георгий Алекс. Тевяшев (1914), мичман Павел Николаевич Ромашев (1916), и мичман Димитрий Валерианович Запольский (1916).

Фельдфебель 6-й роты, старший гардемарин Павел Репин. Унтер-офицеры: старшие гарде­марины Александр Балабанов, Михаил Михнев, Всеволод Шавров и другие. Фельдфебель стар­шей роты: старший гардемарин Николай Гор­ский. Врачи: стар. — доктор Оскар Карлович Эбербах, младший — доктор Алексей Василь­евич Ливеровский. Священник — от. Чуев.

О выдающейся личности генерала Бригера, последнего начальника Морского училища, по­святившего ему 30 лет жизни, было уже доста­точно сказано в зарубежной морской печати. Но все же нужно напомнить, что если училище не было закрыто сейчас же после октябрьского переворота и воспитанникам его удалось закон­чить учебный год и получить аттестаты, то этим они обязаны исключительно энергии и уменью своего начальника.

Преподавательский состав Г. Колумбус — русский язык, полковник Таклинский — алгебра, г. Верт — геометрия, капитан 2 ранга А. М. Толстопятое физика, полковник Шмидт — география, генерал-майор Л. А. Гросман — черчение, г. Павлович 1-й — естественная история, г. Гризар — француз­ский язык, г. Самсон — английский язык, г. Н. Н. Бочаров — история, а также «морские» ге­нералы и полковники: П. К. Бубнов, Mi. M. Безпятов, В. М. Сухомель, Павлович 2-й. Отец Чуев преподавал Закон Божий. Были еще: «балетмейстер», дававший уроки танцев, и ин­структоры по гимнастике на снарядах и плава­нию.

Отделенные начальники давали уроки мор­ской практики, но шлюпочных учений на Неве не было.

За исключением двух или трех сравнитель­но молодых преподавателей, все остальные бы­ли уже в почтенном возрасте (по-кадетски — «песочниками»). Преподавали они в училище уже в течение десятков лет. Новых воспитан­ников они знали плохо. Прочитав свой урок, который они знали почти что наизусть, вызывали какого-нибудь по списку к доске, но кто именно стоял перед ними, — они не знали! Кадеты этим пользовались и в каждом из пяти отделений были выбраны «специалисты» по определенному предмету, которые в случае на­добности могли бы отвечать за других! Но бы­ли преподаватели, провести которых было не­возможно: таким был полковник Таклинский, прекрасный математик и очень строгий препо­даватель (по-кадетски «безжалостный»).

Кто в Морском корпусе не знал легендар­ного преподавателя французского языка г. Гри­зар, который несмотря на свое тридцатилетнее пребывание в Петербурге плохо владел русским языком? Юркий и болтливый старичок сме­шил кадет, рассказывая им одни и те же фран­цузские анекдоты, и свирепел, когда по тради­ции кто-нибудь из кадет ему говорил: «Месье, Балтийский завод сгорел!». Бывало, что он выгонял виновного из класса и после урока жаловался инспектору классов и ротному ко­мандиру.

Преподаватель английского языка, мистер Самсон, знал русский язык еще меньше, чем его коллега, пользуясь чем, дежурный по клас­су рапортовал ему по-русски невообразимую ерунду.

Офицерский состав был хороший: строгий, но справедливый ротный командир, капитан 2 ранга Халкевич, много молодых офицеров. Ди­сциплина была строгая и наказания обильны, главным образом оставление без отпуска. Как-то, за «звериный концерт» в спальне ротный командир оставил мнимых «зачинщиков» без отпуска.. до конца года. А в действительности — в концерте приняла участие вся рота!

Были случаи, когда виновного сажали в кар­цер. Другим наказанием, менее строгим, но бо­лее частым, была высылка виновного из клас­са в распоряжение дежурного офицера, кото­рый ставил его на один из еще не занятых рум­бов компасной картушки до конца урока.

Один из офицеров, старший лейтенант Нее­лов носил довольно странное прозвище «Дыр­ка». Говорили, что Неелов, еще будучи гарде­марином, прострелил, случайно или нет, порт­рет адмирала Ушакова. Начальство обнаружило дырку в портрете и приказало ее заделать! Бы­ло ли это так?!

Строевых квартирмейстеров и «дядек» в училище уже не было, но в ротах остались кап­тенармусы, которые выдавали обмундирование и обувь, а после бани — форменки и белье. Одежду и обувь воспитанники чистили сами. В училищной швальне можно было за некоторую «мзду» вшить в форменные брюки клин, при­дававший им форму «клеша».

О повседневной жизни много говорить не приходится. Как и в Севастополе, побудка под горн или барабан, но барабанщик начинал свой ненавистный для кадет бой в  спальне 5-й ро­ты, находившейся в первом этаже, перед тем как подняться во второй этаж. Конечно, эта «предварительная» побудка не была по вкусу мирно спавших кадет 6-й роты!

В отличие от Севастополя, в Петрограде в зимние месяцы электрическое освещение нуж­но было оставлять долго утром и зажигать ра­но вечером.

Остальная часть дня проходила по обычно­му порядку: строй, молитвы, хождение фрон­том четыре раза в день в Столовый зал, клас­сные уроки в те же часы, как и в Севастополе, приготовление уроков за конторками, пере­кличка, вечерняя молитва и… койки. Новым было: уроки плаванья в большом училищном бассейне и уроки танцев под музыку пианино.

Строевых учений и утренних прогулок по улицам Васильевского Острова не было.

Кормили воспитанников относительно не плохо (по сравнению с полуголодовкой, царив­шей в то время в столице), но, конечно, не так хорошо, как в старое время. Белая мука време­нами исчезала, уступая место ржаной, и снова появлялась. Конечно, в этом году воспитанни­ки уже не посылали дневальных за сладкими филипповскими булочками!

Каким образом хозяйственная часть умуд­рялась раздобывать все необходимые продук­ты, чтобы накормить весьма неплохо около 500 человек в день корпусного праздника 6 ноября?!

Как перед рождественскими каникулами, так и после окончательного закрытия училища, все уезжающие воспитанники получили пище­вое довольствие на несколько дней: хлеб, мас­ло, сахар, чай, и иногда даже и холодные кот­леты!..

Чудная корпусная церковь не пустовала, но на службы ходили желающие, одиночным по­рядком.

Следуя духу времени, был образован из слу­жащих училищный комитет, выдававший вся­кого рода удостоверения.

Было немало и других изменений в жизни училища, но в среде офицеров и воспитанников осталось то, чего никакая революция, никакая пропаганда изменить не могла: дух более чем двухсотлетней колыбели Российского Импера­торского флота — Морского корпуса.

СОБЫТИЯ В ЖИЗНИ УЧИЛИЩА В 1917-1918 УЧЕБНОМ ГОДУ

Конец сентября 1917 г. — прибытие воспи­танников в училище после плавания на боевых судах или летних каникул.

3 октября — молебен перед началом заня­тий в Столовом зале. Речь начальника учили­ща генерала Бригера.

25 октября — начало большевицкого пере­ворота. Несколько холостых выстрелов с крей­сера «Аврора», стоявшего на Неве, против учи­лища.

26 октября — речь Начальника училища в связи с создавшимся новым политическим по­ложением.

6 ноября — праздник Морского корпуса. Мо­лебен в Столовом зале. Традиционный жареный гусь. Парада и бала не было *).

12 ноября — выборы в Учредительное со­брание в Столовом зале.

2 декабря — печальный день! Воспитанни­кам было приказано снять дорогие им белые погоны. Вскоре они получили новые отличия: для кадет — золотые нарукавные тупые углы, один — для 6-й роты, два — для 5-й. три — для 4-й; для гардемарин то же самое, но с якорем внутри угла.

Изменилась и офицерская форма и офици­альное титулование офицеров для всех чинов: «военный моряк»!

9 декабря — вечер, устроенный старшими гардемаринами. Приглашенные кадеты (пять из каждой роты) присутствовали на ночном па­раде в Столовом зале, принимаемом Нептуном, восседавшим на троне у пьедестала статуи Им­ператора Петра Великого и зычно кричавшим: «Отвечать, как морскому Богу!».. Форма: на голом теле — портупея кому положено — па­лаш, на бедрах — черный галстук, на голове — фуражка. У Нептуна — корона и трезубец.

15 декабря — отъезд на рождественские ка­никулы. Для подавляющего большинства вос­питанников кадетских рот этот день был по­следним в стенах Морского училища.

10 января 1918 г. — к этой дате несколько десятков кадет уже вернулись в училище. Увы, все ротные помещения были заняты какими-то матросскими отрядами Балтийского флота, и кадеты были размещены в палатах училищно­го лазарета. На чай, завтрак и обед кадеты хо­дили не строем, а одиночным порядком. Регу­лярных классных занятий уже больше не бы­ло.

29 января — Совет народных комиссаров объявил, что российский флот царского време­ни распущен и будет заменен «социалистиче­ским рабоче-крестьянским красным флотом» на вольнонаемных началах. Конечно, этот дек­рет ничего хорошего для воспитанников учи­лища, будущих морских офицеров, не предве­щал!

Впрочем, уже начиная с середины января различные советские комитеты, заседавшие в училище, в Столовом зале, выносили враждеб­ные по отношению к «старорежимному» Мор­скому училищу резолюции, именуя его то «осиным гнездом», то… «кровавым насосом(?!)».

В конце января училище удостоилось посе­щения «мичмана» Раскольникова Ильина (1917-0. Г. К.), который, взобравшись на стул около статуи Петра Великого, произнес какую-то пламенную революционную речь.

В январе-феврале в Столовом зале был открыт сезон «народных» балов с соответст­вующей публикой. Около Столового зала были устроены «кубрики счастья», а «барышни» нового стиля, взобравшись на палубу брига «Наварин», лущили семячки… Чудная карти­на для оставшихся в училище воспитанников!

Но вот настал роковой день 24 февраля. По приказу военно-морского комиссара т. Троцкого старое Морское училище было закрыто и его воспитанники были распущены, получив со­ответствующие пройденному курсу свидетель­ства, а старшие гардемарины — звание «воен­ного моряка».

Так закончило свое 217-летнее существова­ние Морское училище, ведущее свое начало от Школы Математических и Навигацких наук, основанной Императором Петром Великим.

(Окончание следует)

Б. А. Щепинский

В заголовке статьи — Жетон 6-й роты Мор­ского Училища 1917-1918 гг. Носился на цепоч­ке на левой стороне груди.

___________
*) Смотри статью Г. А. Усарова «50 лет тому назад», «Военная Быль» № 94, ноябрь 1968 г.

© ВОЕННАЯ БЫЛЬ

Добавить отзыв