Караульная служба в Главном карауле обычно проходила совершенно спокойно, особенно для младших офицеров (их было два), так как они никакой ответственности не несли.
Мне пришлось бывать в этом карауле еще до производства в офицеры, неся службу часовым, когда наша 1-я рота Пажеского Его Императорского Величества корпуса бывала в этом карауле. Там же и произошел 16 февраля 1910 года нижеописываемый случай. В этот день я был часовым в портретной галерее 1812 года у знамен и штандартов. Нас пугали всякими небылицами, говоря, что ночью, например, в этой галерее показываются привидения, что когда-то какой-то часовой от страха упал в обморок и проч. На самом же деле, если иногда ночью открывалась высокая дальняя дверь и из нее выходила фигура во всем белом, которая бесшумно проходила по еле освещенной одной электрической лампочкой длинной галерее мимо часового, исчезая в другой двери, то это были ночные дворцовые сторожа, проходившие в уборную.
Случай, происшедший вскоре после того, как наш караул сменил старый, от Николаевского кавалерийского училища, очень хорошо изложен бывшим фельдфебелем 1-й роты В. С. Хитрово, который в этот день нес обязанности караульного унтер-офицера. Вот что пишет В. С. Хитрово:
«…мы задолго и серьезно готовились к этому караулу и свои обязанности знали назубок. В это время в Зимнем дворце проживал болгарский Царь Фердинанд 1-й с Царицей Элеонорой (рожденной принцессой Рейс), которые 10 февраля прибыли из Болгарии в Царское Село, где в их честь на следующий день, 11 февраля, был устроен парадный обед, после которого Царь и Царица переехали в отведенные им покои в Зимнем дворце.
Мы знали о том, что в Зимнем дворце проживает болгарский Царь, но нам упустили сообщить, что он занимает покои Ее Величества и пользуется выходящим на Дворцовую площадь подъездом, на нижней площадке лестницы которого находился пост № 5. При сдаче этого поста указывалось, что «пост № 5 обязан охранять вход в покои Ее Величества и содействовать чинам дворцовой охраны».
В 3 часа дня пост этот заняла вторая смена: камер-пажи С. Дирин (впоследствии лейб-гвардии Семеновского полка) и А. фон Энден (впоследствии гвардейской конной артиллерии). Оба небольшого роста и фигурой похожие друг на друга. Примерно через час после смены и совершенно неожиданно для них обоих наверху лестницы показались, спускаясь вниз, болгарские Царь и Царица со свитой. Они ехали в Царское Село, куда были приглашены в Александровский дворец к чаю.
Часовые взяли «по-ефрейторски» на-караул.
«Здорово!» сказал Царь, проходя мимо. Молчание!… Царь остановился и повторил приветствие. Снова молчание… Сопровождавший Царя генерал Струков обратился к Дирину с вопросом: «Почему же вы не отвечаете?» Но и генерал Струков ответа не получил.
«C’est quelque chose de nouveau, Sire», сказал генерал Струков, обращаясь к Царю, и все проследовали дальше.
Прошло минут 40-45. В караульном помещении зазвонил телефон. Дворцовый комендант генерал Дедюлин звонил из Царского Села и спрашивал, что случилось, так как болгарский Царь пожаловался, что часовые ему не ответили. Произошло смятение. В карауле ничего о случившемся не знали. Немедленно дали знать по начальству и, когда смененные в 5 часов Дирин и Энден вернулись в караульное помещение, там уже находились Великий Князь Константин Константинович, комендант генерал Троцкий, директор корпуса генерал Шильдер, командир 1-й роты полковник Карпинский и дежурный по караулам моряк, капитан 1 ранга. Все набросились на Дирина как на старшего. В чем дело? Дирин вполне резонно сослался на статью 151 устава гарнизонной службы, в которой говорится, что часовые отвечают на вопросы начальника гарнизона, коменданта, дежурного по караулам, рунда и всех своих прямых начальников. Болгарский Царь среди этих лиц не числился.
После доклада Великому Князю Константину Константиновичу позвонили в Царское Село и рассказали генералу Дедюлину, как было дело. Наступило томительное ожидание. «Придется вам ехать рядовым в армейскую пехоту!» утешал Дирина капитан Костыгов, его отделенный начальник.
Тем временем в Царском Селе происходило следующее: сейчас же по приезде болгарский Царь пожаловался Государю, высказав предположение, что пажи устроили ему эту демонстрацию, будучи недовольны тем, что он, католик, правит православной страной. Предположение совершенно нелепое, основанное, очевидно, на посещении им 13 февраля католического костела, находившегося при здании Пажеского корпуса.
Государь приказал генералу Дедюлину позвонить в Петербург и узнать, в чем дело. Получив ответ, Государь потребовал устав гарнизонной службы, прочитал болгарскому Царю соответствующие параграфы и сказал, что часовые были совершенно правы, но что он отдаст приказание, чтобы впредь часовые на приветствие отвечали.
Дежурному же флигель-адъютанту было приказано позвонить в Зимний дворец и передать молодцам пажам Высочайшую благодарность за отличное знание службы. Вместе с этим было передано также высочайшее повеление отвечать на приветствие болгарской Царской четы. Этот телефонный звонок вызвал у нас в карауле необычайный подъем и чувство глубокой благодарности Государю, так как все понимали, что если с формальной стороны часовые и были правы, то все же налицо было большое упущение.
Вернувшись вечером в Зимний дворец, Царь и Царица не стали подниматься по лестнице, а направились к лифту, находившемуся немного в стороне. Часовыми были опять Дирин и Энден. «Здравствуйте, господа!» издали крикнул им Царь. В ответ последовало дружное «Здравия желаем, Ваше Царское Величество!»
Вскоре после этого в караул было передано, что Царь просит немедленно прислать к нему обоих не ответивших ему часовых. Время смены еще не наступило, но ждать было некогда, и сменить стоящих на посту часовых отправился не разводящий, а я, караульный унтер-офицер.
Дирин и Энден были сменены и, следуя за скороходом, поднялись в апартаменты Царя, где их провели в гостиную, в которой находилось множество придворных чинов. К ним подошел болгарский генерал и по-русски сказал, что Его Величество Царь восхищен их знанием службы и жалует им болгарские ордена. Каждому из них он тут же вручил по футляру с орденом. В ответ на это камер-пажи просили повергнуть к стопам Его Величества чувства их благодарности.
Такой же орден получил впоследствии и я. Это был серебряный крест с мечами на бело-черно-желтой ленте, с надписью: «За военни заслуги». На тыльной стороне находилась надпись: «2 августа 1891 года».
Когда Дирин и Энден вернулись обратно, швейцар посоветовал им надеть ордена теперь же, так как Царь должен был через несколько минут спуститься, чтобы ехать на прощальный вечер к Великой Княгине Марии Павловне. Так они и сделали и стали опять на пост, так как время смены еще не наступило.
«Ah! ce sont les mêmes», сказал Царь, проходя мимо часовых. «Здравствуйте, господа!» опять обратился он к ним. «Здравия желаем, Ваше Царское Величество!» гаркнули часовые и, вероятно от избытка чувств, прибавили: «Покорнейше благодарим, Ваше Царское Величество!»
В свите произошло замешательство: то часовые не отвечали совсем, а теперь говорят больше положенного и что-то не вполне понятное. «Qu’est-ce qu’ils disent?» обратилась Царица к мужу. «Ils m’ont remercié», ответил последний.
Но на этом дело не кончилось. На следующий день утром Царь уезжал из Петербурга. Экипажи были поданы не к большому подъезду, а во внутренний двор, к караульному помещению, и Царь перед отъездом зашел в караульное помещение. Не здороваясь с нами, он прошел к образу и начал молиться, крестясь по-православному. Только затем он обратился к нам, поговорил с князем Константином Константиновичем, нашим знаменщиком, и потом вызвал из строя Дирина и Эндена, с которыми говорил по-французски, вспоминая отца Дирина, одного из героев Освободительной войны 1877 года».
Вспоминая этот день, проведенный в такой напряженной атмосфере в карауле 16 февраля
1910 года, я помню, как мы все переживали и волновались, пока не была получена из Царского Села по телефону заслуженная благодарность от Государя.
Мы все радостно и облегченно вздохнули, и среди нас немедленно же начала передаваться шутка о том, как наше начальство, обвинявшее нас в каком-то упущении, село в «кеньгу» (кеньги — это громадные деревянные галоши, которые надевали наружные часовые поверх сапог во время больших холодов).
Сообщил В. Каменский
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading ...Похожие статьи:
- Роковая ночь в Зимнем Дворце. – Полк. Данильченко
- К статье «Нумизматические памятники русской Америки». – Евгений Молло
- Хроника «Военной Были» (№108)
- СКАЗАНИЕ О ТРЕХ ИСКУПЛЕНИЯХ (продолжение) – Н.М.
- “Заря с церемонией”. – Александр Ветлиц
- Обзор военной печати (№103)
- Ратные знаки отличия допетровской Руси. – Евгений Молло
- ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ (№107)
- «Щипонос». – П.В. Шиловский
Loading ...