ВОЕННАЯ БЫЛЬ

ОБЕД С ГИМНАЗИСТКАМИ

В жаркое утро конца августа на рейде стал на якорь учебный корабль, плававший с учениками строевых унтер-офицеров. Око­ло полудня в кают-компании стало извест­но, что в 15 часов, с разрешения командира, корабль посетят старшие классы местной жен­ской гимназии. Старший офицер предупредил офицеров и назначил нескольких мичманов для встречи и руководства экскурсией на ко­рабле. Прибывающих гимназисток предпола­галось разбить по числу педагогов на груп­пы и в руководство каждой такой группы должен был вступить один из назначенных офицеров, на обязанности коего лежало да­вать экскурсанткам необходимые элементар­ные пояснения при осмотре корабля и обхо­де его помещений.

В назначенное время, за экскурсией был послан на буксире парового катера гребной катер с офицером и скоро несколько десят­ков молодых жизнерадостных девиц, при че­тырех педагогах, поднялись на палубу ко­рабля. Сейчас же приезжие были разбиты на четыре группы и, с мичманами во главе, раз­брелись по разным направлениям знакомить­ся с военным кораблем. По окончании осмот­ра корабля, длившегося около часа, гимна­зистки и их педагоги были приглашены в кают-компанию, где им был предложен чай с разными сластями и печеньями.

Среди педагогов, был один мужчина с ок­ладистой рыжеватой бородой, назвавший се­бя директором. Был ли он действительно ди­ректором или же только его заместителем, что было как будто бы ближе к истине, не­важно. Для краткости будем и мы называть его директором. Группой директора при ос­мотре корабля руководил лихой мичман, об­щий любимец кают-компании, коего все его соплаватели называли просто по имени — Ле­шей. Среди же трех других руководителей был большой приятель Леши, его друг и кон­курент в должности сменного начальника уче­ников строевых унтер-офицеров мичман по имени Миша.

После окончания чая, прошедшего под зву­ки недурного судового оркестра балалаечни­ков очень оживленно и мило, экскурсия со­бралась уезжать. Прощаясь и благодаря за оказанный им прием, директор пригласил всех четырех мичманов руководителей на сегод­няшний вечер в Венецианскую гостиницу к 20 часам обедать, прибавив несколько пони­женным голосом, что на обеде будут и не­сколько гимназисток. Едва мичмана разобра­ли эти последнюю фразу, как лица их от пол­ного недоумения начали вытягиваться, каза­лось, до бесконечности. Обедать с гимназист­ками,… да еще в гостинице… это что-то мало­правдоподобное, но тем не менее, поблагода­рив директора, мичмана обещали быть.

В назначенный час все четыре мичмана, во главе со старшим из них — Лешей, бы­ли в указанной гостинице. Их радушно встре­тил директор и еще два педагога, а когда все вошли в отдельный кабинет ресторана, то там оказались и несколько молодых пред­ставительниц женского пола, коих «дирек­тор» называл гимназистками, а наши мич­мана определили более точно как «бывшие» гимназистки, из которых если и не все про­шли курс, то во всяком случае, все же ус­пели побывать в гимназии. Но так как гим­назистки, вернее экс гимназистки были мо­лоды, веселы и интересны, то и обед прошел тоже очень весело и оживленно, и мичмана чувствовали себя как рыба в воде.

После довольно долгого и обильного, как в смысле яств так и питья, обеда вся компа­ния в экипажах ездила куда-то за город, за­тем снова возвращалась в город и, наконец, за­кончила свою ночную экскурсию прогулкой по морю в каком-то моторном катере. Надо заметить, что к этому времени компания уже несколько уменьшилась: исчез один из педа­гогов, два мичмана вернулись на корабль, так как одному надо было вступить в 4 часа на вахту, а другому на подвахту, соответствен­но поредели и ряды «гимназисток», но ос­тавшиеся директор, один педагог мичмана Ле­ша и Миша и четыре «гимназистки» продол­жали веселиться и дальше. Наконец, около пяти часов утра моторный катер со всей компанией пристал к трапу корабля, дабы вы­садить наших двух мичманов.

На корабле уже начиналась утренняя жизнь, команда была разбужена, умывалась и вя­зала койки. На верхней палубе, кроме вах­тенного начальника, появился и старший офи­цер, отдававший последние распоряжения по приготовлению корабля к походу. В этот-то момент и пристал мотор к трапу. Надо при­знаться, что у пассажиров этого мотора вид был весьма помятый, чему быть может нема­ло способствовало бледное освещение начи­нающегося рассвета. Директор сидел без шля­пы, с всклокоченной бородой и сдвинутым на сторону галстуком и, казалось, с трудом удер­живал свои глаза в открытом состоянии, дру­гой педагог тоже клевал носом, мичмана, во всяком случае один из них, казалось, бод­рились еще. Побледневшие и тоже усталые от бессонной ночи «гимназистки» смущенно улыбались. Дабы не стеснять всю компанию, старший офицер отошел от трапа. Мичман Миша, распрощавшись со всей компанией, бодро вбежал по трапу и в тот момент, ког­да он уже с верхней палубы обвернулся к катеру, с последнего раздался звонкий, но не очень громкий и несколько сконфуженный женский голос — «Миша, возьмите Лешу». Тут только обнаружилось, что Леша со сдви­нутой на затылок фуражкой мирно дремал, и голова его покоилась на высокой груди од­ной из «гимназисток». Миша уже был го­тов вновь спуститься в катер, чтобы помочь приятелю выйти, но женский голос, произ­несший фразу «Миша, возьмите Лешу», про­будил и этого последнего. Очнувшись и, быть может, еще полуавтоматически, Леша коррект­но простился с дамами, пожал руки клюю­щим носом педагогам, и довольно бодро сам поднялся по трапу. Катер отвалил и только пара женских рук махала из него еще не­которое время увядшими, как и вся компания, цветами.

В семь часов, корабль снялся с якоря и вышел в море, но долго еще в кают-компании вспоминали этот «обед с гимназистка­ми» и особенно заключительную фразу всей этой эскапады «Миша, возьмите Лешу». Фра­за эта вошла в обиход в очень дружной и сплоченной кают-компании этого корабля и ей придавалось значение особо крепкой друж­бы, взаимной поддержки или выручки.

Прошли года, много лет, почти четверть ве­ка…

Жизнь, благодаря центробежной силе пере­житого Родиной нашего лихолетия, сильно разбросала всех нас, наших близких и дру­зей.

Бывший мичман Миша, проделав в ка­честве выдающегося морского летчика Вели­кую и гражданскую войны, пошел по своей специальности и заграницей, где в рядах ис­панской армии проделал еще и марокканскую войну против Абд-Эль-Крима, зареко­мендовав себя с самой лучшей стороны.

Леша оказался в Соединенных Штатах Америки, где плавал старшим помощником на большом пассажирском пароходе и, как до­ходили о нем слухи, был на очереди полу­чить в командование один из пароходов той компании, в которой он служил. Казалось, жизнь вновь начала улыбаться нашим дру­зьям, но… неумолимый рок судил иначе.

Не так давно телеграф принес печальную весть. Наш большой друг, в прошлом — мич­ман Миша, погиб во время испанской граж­данской войны.

Не прошло и нескольких месяцев после этой тяжелой утраты, как тот же телеграф принес новую горестную весть: в далеком Сеатле, в местном госпитале, после продолжи­тельной, очень мучительной, болезни скон­чался и бывший когда-то общий любимец ка­ют-компании старого корабля — мичман Леша.

Как будто злой, неумолимый рок повто­рил после смерти Миши, фразу, произнесенную некогда у борта корабля: «Миша, возь­мите Лешу», и Леши тоже не стало.

Когда из этой жизни уходят близкие вам лица, кои запечатлелись в памяти вашей мо­лодыми, жизнерадостными и энергичными и с которыми связана была и ваша молодость — особенно грустно становится, господа.

Н. Р. Гутан

© ВОЕННАЯ БЫЛЬ

Голосовать

(2 votes, average: 5.00 out of 5)

 Loading ...

Уложить тротуарную плитку на кладбище На что уложить тротуарную плитку на кладбище. kareliann.ru

Похожие статьи:

• Из флотских воспоминаний (№115). – Н. Р. Гутан
• Из флотских воспоминаний (Продолжение, №111). – Н. Р. Гутан.
• Из флотских воспоминаний. – Н. Р. Гутан
• Из флотских воспоминаний (№112). – Н. Р. Гутан
• Из воспоминаний гардемарина. – Н. Кулябко-Корецкий
• Из флотских воспоминаний (№114). – Н. В. Гутан
• Из флотских воспоминаний (№113). – Н. Р. Гутан
• «Кисмет». – Лейтенант Вавилов
• Отпуск. – В.