ВОЕННАЯ БЫЛЬ

ГАРДЕМАРИНСКИЙ КЛАСС СИБИРСКОЙ ФЛОТИЛИИ 1921—1922 ГОДЫ.

Специфические условия Владивостока в 1920 году — наличие японской оккупации, ко­торая смягчалась ревнивым контролем их американцами и англичанами, при существова­нии местной красной власти, не имевшей ни си­лы, ни возможности осуществлять свои права, давали возможность противникам большеви­ков действовать в том или другом направле­нии. На суше это было образование в Гродекове в июне 1920 года «Отряда войсковой оборо­ны» Уссурийского казачьего войска, на море — увод ст. лейт. Чухниным минного заградителя «Патрокл», 900 тонн, 15-го августа 1920 г. и увод его за-границу. Увод произошел следую­щим образом: «Патрокл» должен был идти по маякам, для службы снабжения. Когда все ра­боты были закончены, грузовые люки были за­драены по походному, приняты уголь, вода и провизия, команда получила время для отды­ха перед походом. На борту осталась только очередная вахта и вахтенный начальник, остальные же были уволены на берег. Ночью ст. лейтенант Чухнин — сын адмирала Чухнина, с 12 своими сподвижниками ворвался на «Патрокл», поднял пары и вышел в море. У Скрыплева оставшаяся команда была выстрое­на и ей было предложено на выбор: или остать­ся на корабле или сойти на берег. Часть решила вернуться во Владивосток, их погрузили с ве­щами на шлюпку и ссадили на берег.

«Патрокл» после этого взял курс на Гензан. Несмотря на то, что на корабле был поднят Андреевский флаг, японцы в Гензане отнес­лись к нему подозрительно и переменили свое отношение к нему только тогда, когда Атаман Семенов заявил, что берет корабль под свою ответственность и на свое содержание. После этого «Патроклу» было разрешено перейти в Нагасаки. После свержения власти коммуни­стов во Владивостоке, 27 мая 1921 года, «Пат­рокл» вышел из Нагасаки и пришел обратно в первых числах июня 1921 года.

Во Владивостоке, из могущих ходить ко­раблей, была сформирована снова Сибирская Флотилия, однако и материальная часть и внут­реннее положение были крайне печальными. Личный состав делился на «семеновцев», «каппелевцев» и «умеренных» — тех, кто был на службе при красных. Материальное состояние 12 миноносцев, ветеранов войны 1904-1905 го­дов, к. л. «Манчжур», буксира «Свирь», мин­ных заградителей: «Патрокла», «Улисса», «Магнита», «Батареи», «Взрывателя», траль­щиков «Парис» и «Аякс», транспорта «Охотск» и полдюжины катеров было самое печальное: все требовало самого серьезного ремонта, а де­нег не только что на ремонт, но даже на по­купку угля правительство Меркулова не отпу­скало. Если наши при красных увели «Пат­рокла», то красным удалось увести посыльное судно «Лейтенант Дыдымов» и «Диомид». Ка­ково было состояние судов, еще ходивших, по­казывает случай с «Батареей»: она была по­слана в сентябре 1921 года на поимку англий­ского парохода, который вез на Камчатку ору­жие, закупленное красными, снабжение для партизан и 2 политкомиссаров, которые сопро­вождали груз. Вне всякого сомнения, только с помощью японской разведки был известен маршрут парохода, а также то, что он зайдет в Хокодате взять воду и уголь. Когда «Ральф Моллер» подошел к порту Муроран, то был опознан, и «Батарея» погналась за ним. Одна­ко, когда довела ход до 12 узлов, то лопнуло коромысло в машине, пришлось на границе тер­риториальных вод открыть стрельбу для то­го, чтобы задержать приз. Однако, в террито­риальных водах не удалось захватить груз и по компромиссному решению японцев груз был продан с аукциона, оружие и обмундирование задержано. Таким образом кап. 1-го р. Петров­ский только отчасти смог выполнить поручен­ную ему задачу.

Все это положение вызывало необходимость сгруппирования некоторого числа молодежи, долженствующей не только поддержать флоти­лию изнутри, но и создать в будущем какую- то смену офицерскому составу. Поэтому в ию­не 1921 года ст. лейтенантом Гарковенко была сформирована гардемаринская группа в 12 че­ловек. В состав этой группы вошел один гарде­марин Морского училища В. Киркор, один окончивший во Владивостоке в 1919 году Шко­лу радиотелеграфистов — Лашков, остальные были кадеты Омского и Хабаровского корпу­сов, кончившие корпус в том году.

Эти гардемарины были размещены в ка­зармах Сибирского флотского экипажа. Курс был предположен в 2 года 8 месяцев, то есть нормальный. Одеты гардемарины были во флотскую форму, которая была найдена в скла­дах экипажа. Довольствие во Владивостоке было хорошим, необходимыми учебными посо­биями и учебниками были обеспечены, за ис­ключением артиллерийского вооружения, иметь которое в условиях японской оккупации было невозможно. Зимой Сибирская флотилия вы­ставила один бронепоезд на Хабаровский фронт, но гардемарины на нем не служили, и зима прошла в усиленных классных занятиях.

Практическое плавание проходилось на к. л. «Магнит», 1200 тонн водоизмещения. Пла­вание началось 1 мая 1922 года и закончилось 27 марта 1923 года в Олонгпо — Филиппины, когда были произведены экзамены, и 8 апреля 1923 г., когда выдержавшие были произведе­ны в корабельные гардемарины.

Выходя в поход, «Магнит» был нагружен, как Ноев ковчег: в шлюпках были размещены три десятка промысловых собак, на палубе — необходимая живность, в носовом помещении и трюме правительственные агенты промыслов и рота морских стрелков — 100 человек, от­правленная на подкрепление гарнизона города Петропавловска на Камчатке. В задачу «Маг­нита» входила охрана котиковых промыслов на Беринговых островах от хищников, в первую очередь японских, которые не только выбивали котиков, но, сбрасывая продырявленные бан­ки с нефтью, загаживали лежбища и принуж­дали котиков селиться на лежбищах, находив­шихся на юге Курильских островов, в япон­ских водах. Высадив в Петропавловске морских стрелков, «Магнит» пошел в бухту Провиде­ния, где с великой радостью ссадили промыс­ловых собак, провонявших своим кормом — рыбой — весь корабль. От Анадыря пошли к берегам Аляски — в Ном, откуда вернулись на Беринговы острова, где начали наводить поря­док: одна хищническая шхуна была потопле­на, другие поспешили убраться по добру, по здорову. Для разбора дела японцы прислали свой крейсер «Ниитака», однако неудачно: к его приходу разыгрался свирепый шторм; «Магнит», успевший отойти от островов, силь­но трепало, но все окончилось благополучно. Крейсер же задержался с выходом в море и его выбросило на берег, при этом так неудач­но, что из 400 человек команды утонуло 150.

В то время пришло сообщение об эвакуации Владивостока и приказ о возвращении обрат­но. Вначале пошли на Петропавловск, где взя­ли обратно морских стрелков, оттуда пошли на Гензан, в котором соединились с остальными кораблями и уже вместе пошли на Фузан, а оттуда на Шанхай. После полутора-месячной стоянки в Вузунге, — укрепления перед Шан­хаем, — флотилия, ссадив на берег большин­ство морских стрелков, оба кадетских корпуса и беженцев, пошла дальше на Филиппины, где в Олонгопо и интернировалась. Во время пере­хода Шанхай-Олонгопо погибло посыльное суд­но «Лейтенант Дыдымов», у которого во время шторма сорвались котлы, и тральщик «Аякс», разбившийся на каменной банке у Пескадорских островов. На «Лейтенанте Дыдымове» по­гибло около 30 кадет Омского и Хабаровского корпусов, в числе команды погибли гардемари­ны Алексей Поляков и Халютин. В Шанхае остались еще 3, так что экзамены сдавали толь­ко оставшиеся 7.

Сведения получены от корабельного гарде­марина Лашкова и взяты из книги «Белоповстанцы» Б. Филимонова.

П. С. Сибирская флотилия только тогда упрочила свое положение, когда в сентябре 1921 года из Месопотамии, из лагеря Танум, англичане не пароходе «Франц-Фердинанд» перебросили часть личного состава Каспийской флотилии, которая пожелала выехать во Влади­восток. Тогда появилась возможность уком­плектовать корабли надежными людьми, опыт­ными специалистами по всем отраслям кора­бельной службы.

МОРСКОЕ УЧИЛИЩЕ ВО ВЛАДИВОСТОКЕ

Осенью 1917 года правительство Керенско­го решило распустить Морское училище. На­личный состав кадет должен был закончить общее образование, старшей роте представля­лась возможность закончить курс, 3-я рота гар­демарин должна была быть пополнена «демо­кратическим» элементом, в который вошли да­же коммунисты, назначенные Центрофлотом — Гуркало, Кожанов и Дажин. Эта рота 3 октяб­ря 1917 года была направлена во Владивосток на учебный отряд в составе вспомогательного крейсера «Орел» и миноносцев «Бойкий» и «Грозный». 12 ноября 1917 года отряд вышел в плавание. В Нагасаки, куда пришел отряд, стало известно о перевороте в Петрограде, уже здесь пяти гардемаринам пришлось бе­жать с корабля по политическим причинам. В Гонконге среди матросов началось брожение, которое кончилось тем, что команда была ра­зоружена и отправлена во Владивосток. Из мат­росов остался только один, 20 гардемарин так­же были списаны и отправлены во-своясы. Та­ким образом 205 гардемарин уже потеряли 25 соплавателей. Заведующий гардемаринами кап. 1-го ранга Китицын разошелся во мнениях с старшим лейтенантом Афанасьевым и уехал в Японию. Вследствие некомплекта в команде пришлось «Бойкий» сдать англичанам, а «Гроз­ного» французам в Сайгоне. После некоторого времени и «Орел» разоружился в Сайгоне, а гардемарины начали занятия на базе, во французских казармах. Число гардемарин умень­шилось, так как группы гардемарин начали разъезжаться, пробираясь в Россию.

В начале ноября 1918 года в освобожденной от соввласти Сибири военно-морским минист­ром адмиралом Колчаком был отдан приказ о сборе и отправке морских кадет, гардемарин, юнкеров флота и воспитанников Морского Ин­женерного училища во Владивосток, для орга­низации и начала занятий. 19 ноября 1918 го­да прибыла во Владивосток из Сайгона первая большая партия гардемарин — 62 человека, таким образом у кап. 1-го ранга Китицына по­сле чисток осталось 99 гардемарин. Сначала гардемарины размещались в казармах 35-го Сибирского стрелкового полка на Русском Ост­рове, затем были переведены в город, в Шефнеровские казармы.

Прибывшая вторая партия гардемарин из Сайгона была профильтрована и часть была отправлена в военную школу на Русском Ост­рове. В конечном результате рота имела 129 гардемарин, которые и начали занятия. Зани­мались по запискам, так как учебников не бы­ло. Только позднее удалось наладить печата­ние некоторых учебников, таблиц логарифмов в Шанхае. Практические занятия легко были организованы в богато оборудованных порто­вых мастерских. Все внимание было обращено на главные предметы, второстепенные предме­ты были отброшены, гимнастика, фехтование и спорт проходилось постолько, посколько этого требовала строевая служба.

К апрелю 1919 года был объявлен прием в младшую роту. В докладной записке началь­ник училища так объяснял свое решение: … «Самая большая ценность нынешнего выпу­ска состоит не только в том, что он даст рус­скому флоту через полтора года сотню лишних мичманов, а в том, что он сохранит непрерыв­ность морского воспитания, сильный дух, на­лаженность и порядок… влияние старшего вы­пуска на новый, это обеспечит преемственность и сохранит с таким трудом добытые результа­ты…».

В начале апреля 1919 года морское учили­ще участвовало в освобождении отряда генера­ла Волкова, окруженного красными в поселке Владимиро-Александровском. Первая попытка, предпринятая незначительными силами, не принесла ничего, кроме ненужных потерь (бы­ло убито несколько морских офицеров), и отряд вернулся обратно. Вторая попытка была удачнее, значительные силы, — 4 роты Ин­структорской Школы, рота Амурской флоти­лии, при 10 пулеметах, гаубице, 2 полевых ору­диях, под прикрытием артиллерии с «Свири», «Якута», миноносца «Лейтенант Малеев» были свезены благополучно на берег, причем дессантная партия гардемарин состояла из 70 человек.

Дессант был свезен в бухте «Находка» и увен­чался полным успехом. 19-го апреля гардема­рины вернулись обратно во Владивосток, чтобы продолжать занятия.

В начале лета гардемаринам был произве­ден экзамен, после чего они были произведе­ны в старшие гардемарины и назначен был прием в следующую роту молодых людей, кон­чивших средние учебные заведения, большой контингент которых был из кадет сухопутных корпусов, несколько кадет Морского корпуса, находившихся в Сибири.

Эта младшая рота отправлена была летом на практические занятия на к. л. «Манчжур», который вывели из дока и, приведя в порядок, поставили в бухте Новик на Русском Острове. Там, под руководством нескольких специали­стов, вновь принятые все лето работали по приведению его в порядок, и к концу лета ста­рик «Манчжур» торжественно, под своими па­рами, вернулся во Владивосток. К «Манчжуру» (командир ст. лейт. Королев, брейд-вымпел Нач. Уч. Отряда) капитаном 1-го ранга Китицыным был прикомандирован миноносец «Сме­лый».

Старшая же рота ушла в плавание на дру­гих трех судах учебного Отряда — «Якут» — ст. лейт. Коренев, «Улисс» — ст. лейт. Виноку­ров и «Диомид» — лейт. Иванов. Последние два были ледоколами, которых вытащили из пор­та, где они стояли у стенки, и привели в по­рядок.

«Якут» поднялся на север дальше других, дойдя до порта Номе на Аляске. Это первый раз воспитанники Морского Корпуса совершали учебное плавание на север, причем путь их был в направлении плавания Беринга. Условия пла­вания были тяжелые. Погода была бурная и ле­доколы сильно валяло. Несмотря на лето, было холодно и теснота была большая, особенно на «Якуте», где гардемарины были сверх нормаль­ного комплекта команды и должны были по­мещаться в трюме, где для спанья были устро­ены так называемые «гробы». Гардемарины были везде разбиты на две группы: строевую и штурманскую. Последняя была занята исклю­чительно практикой навигации, астрономии и морской описи. Заведывавшие этим морские офицеры, хотя и совершенно разные по харак­теру, были фанатиками своего дела и блестя­щие штурмана: «Якут» — лейт. Рыбин, «Улисс» — лейт. Цветков, «Диомид» — мичман Троян — настолько высоко поставили обучение, что встретившаяся с учебными кораблями гидро­графическая партия для описи берегов, под на­чальством полковника корпуса гидрографов Давыдова, воспользовалась для себя работами гардемарин.

В середине плавания группы переменились, и с «Якута» было послано 8 человек из окончивших штурманские занятия сменить на «Манчжуре» 8 инструкторов, назначенных в млад­шую роту. Однако последним не удалось до­браться до «Якута». Спускаясь по Амуру, что­бы попасть на нужный пароход, они были ата­кованы красными партизанами, переранены и один из них — Виктор Татаринов — скончался от ран. С опозданием остальные 7 прошли свое плавание на «Диомиде». В самом конце октяб­ря обе роты вернулись во Владивосток, в поме­щение училища. К этому же времени, в каче­стве автономного отделения 2-ой” роты, были приняты 25 чехословаков, — старшина кап. Оденгал, в большинстве бывшие студенты, по­желавшие изучить морское дело для будущего чехо-словацкого флота. Они старательно зани­мались и несли службы наравне с гардемарина­ми. Расстались с Морским Училищем уже в Сингапуре после экзаменов, получив дипломы.

К осени 19-то года деятельность Морского училища достигла своего расцвета. Летом через Владивосток проехало много морских офице­ров, и начальник училища смог пополнить офицерский состав, что было необходимо при развертывании в две роты. Командиром млад­шей роты был назначен ст. лейт. Королев, а в старшей роте мичмана Скупенского заменил ст. лейт. Бунин. В младшую роту были назна­чены «капралы», и занятия начались. Но с не­удачами на фронте местные красные подняли голову, и гардемаринам приходилось часто спать одетыми и, не расставаясь с винтовками, сидеть в классах в полном походном снаряже­нии, нести караулы и патрули и проводить иногда целые дни в разнообразных военных операциях, по усмирению восстаний Гайды и др., — ничего общего с флотом и учением не имеющими.

К декабрю месяцу вернулись во Владиво­сток, наконец, из-за границы миноносцы «Бой­кий» и «Грозный» и крейсер «Орел».

В половине января 1920 г., после того как взбунтовалась инструкторская школа на Рус­ском Острове, — ген. Нокса, — во всем При­морье единственными надежными частями остались Морское училище и Военно-Морская Учебная команда — 70 матросов под начальст­вом кап. 2-го ранга Потолова. Расчитывали еще на Юнкерское Артиллерийское училище на ст. Раздольная. Но два взвода гардемарин, послан­ные с офицером для установления связи и при­вода юнкеров во Владивосток, вернулись с из­вещением, что на эту часть, как на боевую еди­ницу, расчитывать нельзя.

Тогда контр-адмирал Беренс приказал на­чальнику училища кап. 1-го ранга Китицыну сформировать отряд судов особого назначения из всех способных двигаться кораблей Сибир­ской флотилии, исключая миноносцев. Удалось захватить только «Орел» и «Якут», да ледокол «Байкал». Эвакуация была решена. Морское училище и Военно-Морская Учебная команда погрузились на корабли, гардемарины снова заняли свои посты по всем специальностям. На миноносцах были сняты замки с орудий — во избежание сюрпризов. На корабли было взято около 500 человек флотилии с членами их се­мейств, но с выходом в море еще медлили. Об­становка была сложной. Помимо несогласия между морским и сухопутным командованием, на Владивостокском рейде стояла эскадра со­юзников, которая вела двойную игру. Они не хотели разрешить отхода отряда из Владиво­стока. Американцы прямо угрожали открыть огонь в случае выхода русских кораблей. Толь­ко личное вмешательство японского флагмана вице-адмирала Кавахара разрешило вопрос.

Ночью с 30-го на 31-ое января контр-адми­рал Беренс прибыл на «Орел» и дал приказ об эвакуации. В 5 ч. утра ледокол «Байкал», ломая лед, начал выводить «Орла» и «Якута» из Золотого Рога. Американский крейсер «Брук­лин», наведя орудия и прожекторы, начал угрожать открыть огонь, но японский бронено­сец «Миказа» сыграл боевую тревогу и, в свою очередь, навел орудия и прожекторы на «Бру­клин». Отряд судов, увеличивая скорость, про­шел мимо обоих кораблей к выходу из Золо­того Рота. Следующая большая опасность — батареи Русского Острова — не проявили при­знаков жизни. Ледокол «Байкал», пожелав счастливого плавания, вернулся затем во Вла­дивосток. Так вышли из Владивостока «Орел» и «Якут» и направились в Цуругу, имея неболь­шой запас свежей провизии, довольно много консервов и сухой провизии, нормальный запас угля, а в кассе — остатки расходных сумм учи­лища, которые удалось обменять перед уходом на валюту и 10.000 иен, личный подарок япон­ских морских офицеров с «Миказы».

В Цуруге съехали на берег эвакуированные офицеры и их семьи, контр-адмирал Беренс, кап. 2-го ранга Потолов, несколько офицеров училища и несколько гардемарин.

Оставшиеся были сведены в 3-ю кадетскую роту — 60 человек, а всего на кораблях оста­лось 40 офицеров и 250 кадет и гардемарин. Из Цуруги суда пошли до Моджи, а оттуда на Гон­конг и на Сингапур, в котором корабли стали в док на починку. В Сингапуре 1-я рота закон­чила экзамены и 11 апреля 116 старших гарде­марин были произведены в корабельные гарде­марины. Взяв фрахты на Калькутту, двину­лись туда. По выходе из Калькутты корабли разделились: «Якут» с 3-ей ротой пошел на Цейлон, а оттуда на Порт-Саид. На этом пере­ходе «Якут» ставил паруса и довел свой ход порой до 10 узлов. «Орел» пересек океан на­прямик.

В Порт-Саиде застряли надолго, потому что агент Добровольного флота, поддержанный на­шим консулом, требовал передачи «Орла» об­ратно Добровольному флоту, вследствие чего английские власти не давали разрешения на выход из порта. Капитан 1-го ранга Китицын тогда поставил ультиматум Верховному Ан­глийскому Комиссару в Египте: если через 36 часов не будет дано разрешение на выход из порта и все необходимое, то корабли будут вве­дены в канал и там затоплены поперек него. Через несколько часов англичанами было пре­доставлено все необходимое и, в начале авгу­ста, наши корабли вышли из канала и взяли курс на Дубровник — Югославия, — куда и пришли 12 августа.

В Дубровнике, по приказу Штаба Флота в Севастополе, «Орел» был передан обратно До­бровольному флоту, а «Якут» со 111 гардема­ринами направился в Севастополь, куда и при­шел за пять дней до начала эвакуации Крыма — 27 октября 1920 года. Прочие остались в Югославии.

За весь переход Владивосток-Севастополь был потерян только один человек — корабель­ный гардемарин Ландышевский, умерший от отравления испорченными консервами.

49 гардемарин, ушедших в Крым, были про­изведены генералом Врангелем в мичмана на переходе из Севастополя в Константинополь.

Весь материал взят из книги «Колыбель флота», издание Всезарубежного Объединения морских организаций. Париж, 1951 года, — с необходимыми сокращениями. (Стр. 258-259).

НИКОЛАЕВСКАЯ ВОЕННАЯ АКАДЕМИЯ

Николаевская Военная Академия была осно­вана в 1832 году. До 1914 года занятия в Ака­демии не прерывались. При начале войны 1914-1918 года, когда на Россию ее союзниками была возложена почти вся тягость войны, Ака­демия прекратила занятия, а весь личный со­став занял или строевые или штабные должно­сти. Спустя два года выяснилась вся невыгода этого положения, и в 1916 году Академия сно­ва начала занятия — теперь при уже сокра­щенном курсе: вместо двух лет курс был сжат на 8 месяцев. В январе 1917 года первый, по­сле перерыва, выпуск в числе 240 офицеров закончил занятия, и был произведен второй прием, который закончил курс в 1917 году.

При занятии Риги и движении немцев на север, Академия была переброшена в Екате­ринбург вместе с офицерами, обучавшимися на третьем ускоренном курсе. Все были размеще­ны там в здании епархиального училища. По­сле экзаменов слушатели в конце апреля 1918 года были переведены на старший курс. На младший курс были присланы слушатели из красной армии, из которых два-три процента имело высшее образование, около десяти — среднее, а остальные были только грамотными людьми, которые и свою-то фамилию подписы­вали с трудом.

На запрос начальника Академии ген. Андогского, что ему делать с этими слушателями, военнарком тов. Троцкий ответил, что он дол­жен был это сделать… а там они или сами уй­дут, или вы их отчислите за неуспеваемость, так как они не будут в состоянии осилить са­мых простых понятий…». Между прочим, в чис­ле отчисленных вскоре оказался и знамени­тый Чапаев.

При выступлении, в конце мая 1918 го­да, белых организаций и чехо-корпуса, млад­ший курс был закрыт, а слушатели его были отправлены по своим частям.

Когда Екатеринбургу стала угрожать воз­можность перехода в руки белых и чехов, Ака­демия получила приказ эвакуироваться через Казань в Москву. Часть слушателей, имевших возможность скрыться в Екатеринбурге, скры­лась, большинство выехало в Казань.

Быстрое движение полк. Каппеля и чехов к Казани не позволило красным эвакуировать ни военные склады, ни золотой запас. Конечно, они, если не забыли, то не имели в своих пла­нах отправить Академию в одну из первых оче­редей, но кто-то из «начальства», дабы состав Академии с его сомнительной надежностью или, скорее, полной ненадежностью для совет­ской власти не достался контр-революционным силам, приказал личный состав «ликвидиро­вать». Был послан отряд латышей для ликви­дации, но на пути встретил взвод белых, был разбит и бежал.

Из Казани, выделив 15-20 слушателей стар­шего курса на должности офицеров ген. штаба для организуемых новых частей в городе и в отряд полк. Каппеля, Академия с остальным составом эвакуировалась (42 слушателя и кадр), охраняя по пути до Самары золотой запас. До конца 1918 г. находилась в Омске, а затем кадр был переброшен в г. Томск.

В Омске все слушатели старшего курса бы­ли распределены во вновь создаваемые штабы армий, корпусов и дивизий.

Составлено по материалу, данному полк. Ген. штаба А. Г. Ефимовым и др. источникам.

По переезде в Томск, кадр Академии полу­чил приказание начать работу. Из частей были откомандированы 200 офицеров для слушания курса, и занятия начались.

Академия разместилась в «Доме Науки», на Магистерской улице. Так как армейское коман­дование все время требовало офицеров Гене­рального Штаба — курс наук был сжат до пре­дельной возможности — шести месяцев. Заня­тия начались в декабре 1918 года и закончи­лись в мае 1919, когда ста пятидесяти офицерам были выданы аттестаты, а легальные по разным причинам, были отчислены к своим ча­стям.

Этот четвертый выпуск характерен тем, что в слушатели были приняты уже офицеры, окончившие ускоренные выпуски военных учи­лищ. Первые же три выпуска имели в своем составе только офицеров, закончивших обуче­ние в военных училищах, до начала войны 1914-1917 гг.

Первый выпуск комплектовался офицера­ми, выдержавшими экзамен в Академию Гене­рального Штаба до войны, и, прослушав 4-хмесячный курс, младший был возвращен в свои части с обязательством пройти старший курс позже. Второй прием прослушал весь курс сра­зу, а третий, был составлен из слушателей пер­вого приема.

Первое время, Начальником Академии был профессор ген. майор Андогский, позже, его сменил проф. ген. лейт. Колюбакин. Лекции чи­тали: ген. лейт. Колюбакин — История военно­го искусства, ген. майор Андогский — Опера­тивная служба Ген. Штаба и Общая тактика, ген. майор Рябиков — Разведочная служба Ген. Штаба, ген. майор Иностранцев — Стратегия, ген. майор Медведев — Военная статистика, ген. майор Христиани — Администрация, ген.

майор Коханов — Военно-инженерное искус­ство, полков. Сырмятников — Тактика артилле­рии, полков. Слижиков — Тактика пехоты, полков. Смелов — Тактика конницы, полков. Киященко — Геодезия и другие.

Закончившие курс офицеры были отправле­ны для замещения вакантных должностей офицеров Генерального Штаба в войсковых и армейских штабах.

Наступившие события вызвали переброску Академии во Владивосток, где она и была раз­мещена в казармах 3-го Сибирского стрелково­го полка на Русском Острове, где и находилась до конца октября 1922 года, когда была начата эвакуация, в результате которой большая часть кадра оказалась заграницей, а матери­альная часть осталась нераспакованной на складах. Исключительная бездарность меркуловского правительства и политиканство воен­ных руководителей, в период 1921-22 годов, привели к тому, что кадры Академии не были использованы и сидели безработными ртами, на армейском скудном довольствии.

Сведения получены от полковника Ген. Шта­ба М. В. Смирнова и из других источников.

(Продолжение следует)

А. Еленевский

Голосовать

(Не оценивали)

 Loading ...

Похожие статьи:

• Последние годы военной жизни воспитанников кадетских рот Морского Училища. – Б. А. Щепинский
• Рота Его Высочества Морского Е. И. В. Наследника Цесаревича Кадетского корпуса (Продолжение, №117). – Б. А. Щепинский
• Рота Его Высочества Морского Наследника Цесаревича кадетского корпуса. – Б. А. Щепинский
• Письма в Редакцию. (№111)
• Отдельные Гардемаринские классы (№119). – В. Тархов
• Письма в Редакцию (№ 125)
• Отпуск. – В.
• Рота Его Высочества Морского Наследника Цесаревича кадетского корпуса (Продолжение, №115). – Б. А. Щепинский
• Николаевская Морская Академия и ее профессора. – А. С. Крапивин