ВОЕННАЯ БЫЛЬ

РУССКОЕ ВОЕННОЕ УЧИЛИЩЕ В КИТАЕ

В 1925 году правитель Манчжурии маршал Чжан-зо-лин воевал с коалицией маршалов среднего Китая, во главе которой стоял мар­шал У-пе—фу.

Командующий Восточным районом Ман­чжурии генерал Чжан-зун-чан, имевший свой штаб на станции Пограничная Восточно-Ки­тайской жел. дороги, на границе Китая с При­морьем, за долгие годы пребывания на этом по­сту, был тесно связан с русскими военными и гражданскими властями. Он относился с боль­шим уважением и симпатией к белым русским и, когда в Приморье произошел крах государ­ственной власти, пригласил к, себе советником бывшего министра Приморья — Н. Д. Мерку­лова, а в свою армию — инструкторов: пуле­метчиков, кавалеристов и других военных, а также и гражданских специалистов по разным отраслям.

Вначале войны с внутренним Китаем ман­чжурский диктатор назначал командующим фронтом генерала Чжан-зун-чана, который пригласил генерал-лейтенанта Константина Петровича Нечаева в качестве военного совет­ника. Образовалась русская группа войск, до­шедшая до следующего состава: пехотная бри­гада — 2 полка, кавалерийская бригада — 2 полка, отдельные инженерные роты, дивизия броневых поездов и отдельная воздушная эс­кадрилья. Кроме того, не входящая в состав группы конвойная сотня — личная охрана мар­шала Чжан-зун-чана в составе 120 шашек при 5 офицерах.

При помощи русских, закончивших свою гражданскую войну и охотно откликнувшихся на чужую, генерал Чжан-зун-чан завоевал Пе­кин, Тянцзин — столицу провинции Чили, Цинанфу — столицу провинции Шан-дун, и Цин­дао. Став тупаном этих провинций и марша­лом, он заключил союз с тупаном пяти цен­тральных провинций — маршалом Сун-чуан-фаном и дошел русскими частями до города Шанхая.

С развитием боевого упеха на фронте Н. Д. Меркулов начал подготавливать формирова­ние Военного училища для русской молодежи и, когда маршал Чжан-зун-чан взял провин­цию Шандун и объявил ее столицу Цинанфу своей резиденцией, вышел приказ о сформи­ровании «Шандунского инструкторского офи­церского отряда» (перевод с китайского при­каза) в составе четырехвзводной роты для рус­ских с производством в офицеры в будущем, по окончании наук.

Намечавшийся вначале курс в полгода, по­том в год, окончательно определился в двухго­дичный по программе военных училищ мир­ного времени. Преподавателями и строевыми офицерами были генералы, штаб и обер-офи­церы русской армии.

Юнкерами зачислялись молодые люди, как окончившие средне-учебные заведения, так и не закончившие, но имевшие не меньше 5 клас­сов гимназии или реального училища. Все но­сили китайскую форму и состояли в китайских чинах и званиях, жалование получали в сере­бре, как офицеры, так и юнкера — повышен­ное против китайцев. Училище имело опреде­ленные кредиты, на которые довольствовалось, одевалось, обувалось, приобретало всевозмож­ные учебные пособия и содержало весь штат.

Через училище прошло 500 человек рус­ской молодежи. Закончили: первый выпуск в 1927 году 43 человека, в 1928 году, второй выпуск, — 17. После первого выпуска началь­ник Российской Духовной Миссии в Китае ми­трополит Пекинский и Китайский Иннокен­тий предложил маршалу Чжан-зун-Чану от- править в училище, для получения военного образования, албазинцев*). Их в училище по­ступило 60 человек, образовавших отдельную полуроту, под командой капитана Уварова.

Специально для 1-го выпуска маршалом Чжан-зун-чаном был сформирован Особый полк из всех трех родов оружия, в котором должности младших офицеров заняли моло­дые подпоручики. Командиром полка был на­значен полк. Квятковский — ротмистр При­морского драгунского полка русской службы, помощником — полк. Шайдицкий. Полк состо­ял из трех батальонов: стрелкового — 3 роты, технического — рота пулеметная, бомбометная и гренадерская, сводного — эскадрон, батарея и саперная рота.

В 1928 году, при начале краха, Особый полк был выведен и его русские солдаты и офицеры спасены. В это же время командир роты учи­лища, полк. И. В. Кобылкин, после бегства на­чальника училища — русской службы полк, ген. штаба З., стал во главе училища, вывел его из общей неразберихи и благополучно раз­оружился на территории Манчжурии.

С ликвидацией японцами маршала Чжан-зо-лина предательски был убит и маршал Чжан-зун-чан. Русская группа войск распа­лась, понеся огромные потери, и закончило свое существование русское военное училище — с малыми потерями.

*) В 1687 году при первой попытке русских обосноваться на Амуре наиболее сильным ост­рогом был Албазинский, который защищало от китайских войск (10.000 человек под коман­дой Чжихуйгуаня Луантеню) 450 человек ка­заков и вооруженных крестьян, 5 пушек, 300 ружей на вооружении, под командой воеводы Толбузина и казачьего головы Бейтона. В ко­нечном результате, понеся громадные потери, наши должны были очистить острог и отойти, согласно договору, на запад. Убоявшиеся по­хода по пустыне 15 человек согласились пе­рейти к китайцам. С ними пошел и крепостной священник. Эти русские по приходе в Пекин были сведены с другими, ранее попавшими, в одну роту и зачислены в гвардию богдыхана. Под церковь им была отведена кумирня. Так началась Российская Духовная Миссия в Ки­тае. Вся рота получила в жены китаянок, при­обрела внешний китайский вид, но, при стара­нии, — уже в более поздние времена, послан­ных монахов и священников, — были правосла­вными. Часть города Пекина, где была Мис­сия, называлась Бей-Гуан. Во время боксер­ского восстания, албазинцы-монахи были вы­резаны восставшими «кулаками». Характерно, что юнкера албазинцы позже не вернулись в Пекин, а потянулись в русские центры рассе­яния, — в большинстве в Шанхай и наполнили русские учреждения.

(Из материалов полк. Шайдицкого)

ЮНКЕРСКАЯ РОТА 65-й ДИВИЗИИ

Стремление русских людей к борьбе с окку­пационной советской властью приводило ино­гда, к тому, что их чувствами пользовались разные политические спекулянты для своего личного устройства и обогащения.

Таким, после крушения Приморья, оказал­ся Н. Меркулов. Устроившись политическим советником к генералу Чжан-Зун-Чану, он стал стремиться к упрочению своего влияния путем создания воинской силы из русских, ко­торая помогла бы маршалу – Чжан-Зо-Лину и генералу Чжан-Зун Чану приобрести богатые и доходные провинции. À так как, на юге Ки­тая, китайский Ленин — Сун-Ят-Сен, на день­ги компартии готовил поход для захвата их в свои руки, то понятно, что сопротивление ему приобрело известный идейный смысл.

Почему части из русских оказались, имен­но, у Чжан-Зун-Чана объясняется тем, что этот генерал, в прошлом, во время Русско-японской войны, вместе с многими другими хунхузскими старшинами, обслуживал нашу разведку, и за это, кроме денег, ему был дан чин штабс-капитана. Фотография Чжан-Зун-Чана в форме русского офицера среди подчи­ненных ему хунхузов, висела на почетном ме­сте в его кабинете. Он был чрезвычайно умен, довольно хорошо говорил по-русски, и все это, вместе взятое, и послужило основанием к то­му, что в его войсках были сформированы ча­сти из русских: 104 и 105 полки русских добровольцев, правда, не очень большие — штыков по 500, два конных полка, шашек по 300, диви­зион бронепоездов — 6 поездов, полки с рус­ским кадром — 107, 108 и 109, Военное учили­ще, инженерные роты и эскадрилья самоле­тов.

В марте 1925 года, при штабе 63-й дивизии, была сформирована Комендантская команда, в которой оказалось большинство молодежи со вполне или не вполне законченным средним образованием. В июне они все были выделены в Отдельную Юнкерскую роту, командиром которой был назначен, русской службы, пол­ковник H. Н. Николаев; одновременно рота бы­ла переведена в город Цинанфу. Постепенно, при помощи посылки вербовщиков в Харбин, состав роты был увеличен и дошел до 87 чело­век, которые и вышли на фронт, осенью 1925 года. При выходе на фронт произошла смена командира роты; ее принял капитан Русин, из­вестный тем, что в 1918 году перешел к нам от красных со своей дивизией и тем значитель­но облегчил взятие Перми. Несмотря на эту заслугу, он не был продвинут по службе и так и остался до конца — капитаном.

В то время, генерал Чжан-Зун-Чан воевал с маршалом Чан-Кай-Ши, который опирался на помощь и на советников Советского Союза. Боевая служба роты началась боем под же­лезнодорожной станцией Фуличи, затем рота участвовала в больших боях за обладание Пе­кином, Нанкином, Суджафу, железнодорожной станцией Фынтай и т. д. Боевое счастье сопут­ствовало роте, убиты были только младший офицер роты полковник Штин и юнкера Скря­бин, Мозалевский и трое других, фамилии ко­торых не удалось выяснить. Но, кроме боево­го счастья, помогала роте и основательная вы­учка, так как до выхода на фронт рота усилен­но занималась как строевыми занятиями, так и теоретическими. Правда, научная сторона не могла быть поставлена прочно из-за отсутствия учебных пособий, почему, преподавание велось по кратким запискам.

Осенью 1926 года, после годичной боевой практики, юнкера были произведены в подпо­ручики и, большей частью, вышли в доброволь­ческие полки 104-й и 105-й, меньшая часть вы­шла Е рядовые полки — 107, 108 и 109.

Одеты были юнкера в китайскую форму, которую нужно было пригонять на свой счет. Довольствие было отличное, так как команди­ры русских частей избегали делать экономию на довольствии своих подчиненных. Размеща­лись, за отсутствием казарм, по частным до­мам, школам или келиям монахов при кумир­нях. Большие затруднения были с обувью – сапогами, поэтому, обычно, все носили обмотки и китайские туфли. Жалованье полагалось — 12 долларов рядовым, выплачивалось оно свое­временно только в спокойное время, во время боев, бывали задержки по два-три месяца. Но случалось и так, что выплачивалось двойное жалованье; это бывало тогда, когда нужно бы­ло брать какой-либо город, где ожидался боль­шой «Фацай» — военная добыча, от противни­ка и жителей. В этом случае, бригадный гене­рал объявлял перед фронтом: «ваша город бе­ри — наша деньги давай».

Мораль вербованной армии Китая того вре­мени, лишенной идеи, ведшей бои за мелкие и корыстные интересы своих маршалов, обира­емой своими строевыми начальниками и на жалованьи и на довольствии — не могла быть высока. Это, постепенно, отразилось и на душевном состоянии русских добровольцев. Они увидели, особенно после ранения Начальника Дивизии генерала Нечаева, когда Н. Меркулов объявил себя Начальником Дивизии и непо­корных ему офицеров не только арестовал, но и приказал старого боевого офицера, Началь­ника Штаба дивизии полковника Карлова — приковать за горло, на цепь к стене тюрьмы, что являются слепым орудием в руках наглого спекулянта; как следствие, в полках началось разложение: пьянство, картежная игра и са­моубийства. Вне всякого сомнения, что боль­шие боевые потери — в Цинанфу на кладби­ще похоронено около двух тысяч убитых или половина всех добровольцев, — также содей­ствовали этому разложению: они усиливали чувство обреченности, появившееся во второй половине Хабаровского похода, под влиянием огромных потерь и отсутствии каких бы то ни было пополнений.

Но на этом фоне, юнкерская рота резко вы­делялась своим моральным обликом среди всех остальных добровольцев. В ней отсутствовали не только внешние признаки разложения, но и внутренние причины его, так как юнкера ока­зались наиболее невосприимчивыми и не очень то прельщались ни «фацаем», ни пьянством, ни карточной игрой. Характерным отличием ком­плектования роты было то, что вся, целиком, она была сформирована из жителей Харбина, — вся линия Восточно-Китайской дороги не дала никого.

А. Еленевский

(Окончание следует)

Голосовать

(Не оценивали)

 Loading ...

Похожие статьи:

• Обзор военной печати (№109)
• Рота Его Высочества Морского Наследника Цесаревича кадетского корпуса. – Б. А. Щепинский
• К 150-летию основания Николаевской Инженерной Академии и училища. – П. В. Шиловский и С. В. Широков
• Военно-историческое издательство «Военная Быль» (№116).
• «Щипонос». – П.В. Шиловский
• Рота Его Высочества Морского Е. И. В. Наследника Цесаревича Кадетского корпуса (Продолжение, №117). – Б. А. Щепинский
• Чугуевское военное училище. – В. Альмендингер
• 24-й пехотный Симбирский генерала Неверовского полк. – В. Е. Павлов
• Памяти Павла Васильевича Пашкова