В это веселое утро мая 1894 года, когда «Glorieuse» вошла в проход выступавших молов Порт-Саида и, подняв огромный трехцветный флаг, известила сигнальную башню порта о своей национальности, легкий бриз из пустыни Ель-Кантара принес ей эхо веселой Марсельезы. Вдали, на фоне лиловаватой и сверкающей дымки, излучаемой кокетливым городом в тысячу разноцветных построек, вырисовывался лес мачт среди длинных кружев черного дыма, и уже были видны на бочках и у набережной многочисленные корпуса кораблей, сверкавшие медью от лучей восходящего солнца.
Вся белая, солидная в своей броне «La Glorieuse» медленно и величественно продвигалась среди волн, вызванных ее весом…
В тот момент, когда она отдала якорь у набережной против улицы Лессепса, она оказалась борт о борт с большим фрегатом с казематами, выкрашенным в черный цвет и несшим белый флаг с синим крестом Св. Андрея, флаг русского военного флота, с борта которого раздалась, на этот раз воинственно и громко Марсельеза, исполненная хором горнистов и оркестра под аккомпанемент «браво» и «ура». Так русский фрегат приветствовал французский броненосец.
«Glorieuse», не имея оркестра, могла ответить только громким приветствием трехсот моряков, много раз повторенным: «Да здравствует Россия!» и «Vive la Russie!», но в это время была уже спущена шестерка, на которой старший лейтенант спешил отблагодарить русского командира за столь дружественную и великолепную встречу. Огибая корму русского фрегата, французский офицер увидел на ней золотой двуглавый орел и под ним золотую надпись «Князь Пожарский». Он был принят в его помещении самым «капитаном», то есть командиром, который, после обычных приветствий, на прекрасном французском языке спросил, не идет ли «Glorieuse» в Тонкин
— Нет, господин командир, «Glorieuse» идет на соединение с эскадрой адмирала Courbet в Китай, в воды острова Формозы.
— В таком случае, все мои наилучшие пожелания! Наш «Князь Пожарский» отправляется в Корею и во Владивосток и, кто знает, может нам придется еще встретиться во время этой войны. Не забудьте передать вашему командиру мое дружественное приглашение на завтрак!
Потом, совершенно неизвестно как и в какой момент, через час или два, случилось так, что офицеры этих двух кораблей разделились пополам — одни стали гостями других, французы с русскими слились, и шампанское полилось рекой…!
Когда наступил вечер, праздник приобрел другой вид!…
«Князь Пожарский» и «Glorieuse» должны были войти, один за другим, в 1 час утра в Суэцкий канал и было обоюдно решено всей дружной семьей собраться в Каире, в кафэ Эльдорадо, и там, в более свободной и товарищеской обстановке, провести время до съемки с якоря. Русские и французские офицеры заняли первый ряд, сейчас же против женского венгерского оркестра, вокруг маленьких железных столиков, которые немедленно были сдвинуты и составили один большой стол. При первых же звуках какого-то бурного вальса они стали громко и с энтузиазмом аплодировать этим дамам, блондинкам одна лучше другой…
Несмотря на то, что время подъема занавеса истекло, обычные посетители заметили, что программа спектакля затягивается и даже не исполняется и были удивлены криками: «Марсельезу» кричали с «Князя Пожарского». «Русский гимн!» требовали с «Glorieuse». Шеф оркестра не устояла перед столь энергично и вместе с тем приветливо-галантным видом, посылавшими ей воздушные поцелуи тридцатью или сорока молодыми посетителями и самоотверженно и мудро исполнила их просьбу! В то же время русские офицеры вели переговоры с режиссером сцены, а французские — с заведующим винным погребом Эльдорадо. Наконец, когда было достигнуто согласие переговаривавшихся сторон, только тогда начался спектакль.
Оркестр начал исполнять арию «Drapeau de la fille du Regiment», а певица, задрапированная в трехцветный флаг, стоя у края сцены, во весь голос запела — «Salut à la Fra-ance!.. Salut à nos amours!..» под аккомпанемент барабанного боя яркой блондинки из венгерского оркестра. Взрыв аплодисментов! и среди общего восторга — дождь зелени и цветов — гарсоны кафе приносили горы букетов из цветов и зелени и передавали их русским офицерам, которые в свою очередь забрасывали ими сцену.
В это же время, по распоряжению французов, во всю длину столов шеренги бокалов наполнились шампанским… Взрывы открываемых бутылок наполнили зал, и дождь пробок посыпался на публику, которая привлеченная криками ура!, vivats! и бурными аплодисментами, беспрерывно вливалась во все распахнутые двери кафе! Белые халаты, зеленые тюрбаны и красные фески среди штатских костюмов и темных мундиров офицеров придали яркость картине… Крупье рулетки на момент приостановились в собирании монет… Но вот «L’air de Drapeau» закончилась под восторженные крики и общие апплодисменты…
— «La suite!» потребовал капитан-лейтенант с «Князя Пожарского. И на удивление обычных посетителей кафешантана вторым номером был дуэт из «Reine de Chypre» — «Que le ciel soit béni, puisquil daigne en ces lieux menvoyer un ami», который был исполнен всеми русскими офицерами хором во главе с тенором на сцене. И опять дождь из цветов, огромные букеты которых непрерывно приносили улыбающиеся лакеи.
Цветы, цветы! «Их заказана полная повозка!», смеясь крикнул старший офицер с «Князя Пожарского». И это была истинная правда: перед центральным входом в Эльдорадо стояла повозка на четырех колесах, запряженная двумя ослами под охраной двух огромных арабов в белых халатах, которые напихивали в нее бесконечное количество веток, листьев и цветов, откуда-то взятых, но очень дорого стоющих. Это было по инициативе русских офицеров
На эту неожиданную, великолепную и дорого стоющую демонстрацию симпатии и дружеских чувств, так деликатно и грандиозно скомбинированную, чтобы доставить удовольствие патриотическому чувству французов, офицеры с «Glorieuse» отвечали рекой сверкающего и пенящегося шампанского, для чего были взломаны все ящики в погребах Эльдорадо. Пили шампанское и на сцене и в оркестре, так как теперь и артисты и музыканты вошли в общий ритм празднества.
Зараженные общим весельем и возбуждением арабы, греки и египтяне, обычные посетители кафешантана и вначале недовольные за нарушение обычной программы, теперь присоединились к бесконечным провозгласителям тостов, смешались с ними, хватали на лету бокалы с шампанским, даже не им предназначенные, сами их вновь наполняли и мэтрд-отель не протестовал!.. и настолько, что через короткий срок времени даже прохожие с улицы стали заходить и пить за счет офицеров с «Glorieuse»…
С самого начала вечера один французский мичман неустанно следил за тем, чтобы бокал первой скрипки — шефа оркестра — пепельной блондинки с зелеными глазами, с молочно-розовым личиком и аппетитными формами — никогда не оставался пустым; в благодарность она, порывшись в картонах нот, извлекла весь свой репертуар русских арий, среди которых особенно радостно были отмечены «Жизнь за Царя» Глинки, «Резвушка» полька Балабанова, а «Тигренок», вальс de Genère, вызвал взрыв восторга.
Затем, все хором просили повторить «Боже, Царя храни!» и «Марсельезу», звуки которых были выслушаны стоя всеми присутствовавшими всяких рас; дождь цветов и шампанское безостановочно сопровождали эти гимны. «Vive la France!» кричали русские, «Да здравствует Россия!» отвечали французы.
Но вдруг, на втором или третьем взрыве этих приветствий, послышались в дверях Эльдорадо еще на улице: «Еѵѵіѵа Italia! viva Italia!». Общий конфуз, как у русских, так и у французов; все смущенно смотрели друг на друга, когда двадцать итальянских офицеров «Bersaglieri» и «Delia Fanteria Marina» в шляпах, украшенных зелеными перьями, вступили в зал…
И тут же всем стало известно, что огромный транспорт «Европа», придя из Специи, бросил якорь у угольных доков, и что он проследует каналом со своим грузом людей и материала, предназначенных в Souakim и Massaouah в Красном море — для войны с Абиссинией…
Чтобы провести время короткой остановки, эти итальянцы, как и все другие, проходящие через Порт-Саид, встретились в неизбежном Эльдорадо и, попав в самый разгар пирушки моряков, они восклицали, — они-солдаты! — без всякой задней мысли, кричали искренно «Vive la France!» И это в то время, когда был заключен тройственный союз — Италия, Германия, Австрия, против союза Франция-Россия. За такую корректность недружелюбие было забыто, и вновь шампанское полилось тем более, что русские и французы моментально сговорились возможно быстрее напоить итальянцев, дабы избавиться от них. Так как в компании «Bersaglieri» находился их священник, на вид скромный и дружелюбный, то два офицера с «Князя Пожарского», с помощью комиссара «Glorieuse» упрямо решили быть посредниками, избрав язык Virgile ou de Horace (Виргилия или Горация).
«Ad amphoram!» (за бутылку!» «Tibi» (тебе), кричал капитан-лейтенант, наполняя бокал священника и, несмотря на ужасное произношение, священник пил и любезно улыбался. Затем принялись писать на чем попало: на мраморных досках столиков, на папиросных листках, на уже помятых манжетах сорочек и все же преуспели не без затруднений: «Scire velum unde venias, quo eas!» (мы хотели бы узнать, откуда вы пришли и куда идете?) спрашивал русский офицер. «Tantum te amo, quantum me amas» (я тебя люблю настолько, насколько ты нас любишь) провозглашал священнику комиссар с «Glorieuse»…
И опоражнивая новые бутылки в бокалы итальянцев, русский старший офицер провозглашал снова: «Domini (Господа), nunc est biben dum! (время пить!). И обращаясь к гарсонам, которые с большим трудом его понимали, он крикнул: «Caveant, consules, ne quid detrimenti amphorae capiant! (консулы, озаботьтесь, чтобы в погребах хватало шампанского!).
И дальше, прерываемый тысячами «Gracias, signor», он провозглашал «Accipe bonum vinam!» (пробуйте прекрасное вино!) и с целью похвалы музыкантам: «Musica me juvet» или «delectat» (музыка приводит меня в восторг!). Или среди тостов: «Могі pro patria!» (жизнь за Родину!).
Но вот уже умолкли звуки последней Марсельезы и в последний раз раздалось «Da stravstvouiet Rossia!», все вывалились толпой из Эльдорадо к низовьям улицы, где корабли уже подымали пары… При прощании — сердечные пожатия рук, обнимались и на этот раз все, без исключения национальностей, как между теми, кто идет навстречу тем же опасностям, исполняя свой долг перед Родиной, не считаясь с политическими махинациями…
«Doleo a capite!» (у меня болят волосы) еще раз вскрикнул из шестерки старший офицер «Князя Пожарского».
Четверть часа спустя, под лучами прожекторов и при прекрасном свете полной луны, засветились песочные склоны канала: три корабля спускались в величественной линии — к Суэцу… Но на следующий день в полдень, достигнув выхода из гольфа, в Красном море, эта флотилия, которую случай объединил, распалась — «Князь Пожарский», оркестр которого сыграл последний привет, ушел вперед, отсалютовав трижды флагом; «Европа» далеко отстала, очень загруженная, плохой ходок… Эти итальянские солдаты с «Европы» не возвратились в Специю — в большинстве уроженцы ее. Они погибли во главе с их полковником, без оружия и снабжения!
Но «Князь Пожарский» и «La Glorieuse» встретились через год, в конце осени 1895 года, после событий геройских и горьких: французский броненосец на один момент думал быть свидетелем дуэли меж английским броненосцем «Shannon» и русским фрегатом.
Это произошло на рейде Иокогамы, в Японии, куда телеграммы ежечасно приносили известия об очень серьезных разногласиях между правительством в Санкт-Петербурге и Сен-Джемским кабинетом относительно афганской границы; все предвещало войну неизбежной, великую войну России с Англией; вот почему на «Князе Пожарском» лихорадочно ждали ее объявления и готовились к ней…
Вот почему в один из вечеров все были сильно и законно испуганы, видя как «Shannon», придя с моря и пройдя в 200 метрах мимо «La Glorieuse», мчался на русский корабль и, срезав его корму на расстоянии полчетверти его корпуса, вдруг стал на якорь…
На рейде все это приняли за атаку, в том числе и на «Князе Пожарском», на котором, ввиду такого опасного и необъяснимого маневра, все были убеждены, что война объявлена… В один миг все стали на свои боевые посты, наводчики и прислуга у всех орудий, для достойной встречи неожиданного врага!..
И когда контр-адмирал, через несколько минут, во время своего визита русскому командиру хвастался своим ловким маневром и в то же время попрекнул его за «боевую тревогу», то командир «Князя Пожарского» ему спокойно ответил:
«С моей стороны были приняты обыкновенные меры предосторожности; вы же меня не удосужились бы предупреждать, чтобы потопить, если бы война действительно была объявлена!?! Что же касается вашего маневра и не уверенный в его цели, то если бы вы приблизились еще на десять метров, я бы послал в вас двойной залп всех моих орудий. Несчастье могло так быстро случиться! И подумайте о том, как быстро вы бы меня разрезали вашей массой в 5.500 тонн! Я не сомневаюсь в том, что ваше правительство поспешило бы изъявить свои искренние сожаления! но для России потеря была бы непоправимой в этих местах, накануне, где мы наверняка будем сражаться! И Вы, лично, были бы в горе, если бы я потонул, я в этом уверен; Англия же мало выиграла бы, если бы Россия потеряла для защиты Владивостока одного «Князя Пожарского».
(Не оценивали)
Loading ...Похожие статьи:
- Письма в Редакцию (№ 124)
- Смотры в Чугуеве 1900-1904 гг. – Г.Т.
- НЕЧТО О “ЗВЕРИАДЕ”. – Н. Косяков
- Андреевский флаг адмирала Брауна и фрегат «Геркулес». – А.Штром
- В 1903 ГОДУ (Из воспоминаний о І-м Московском Корпусе)
- МУЗЫКАНТЫ. Из «Общей тетради.» – С.Двигубский
- ВЫСТАВКА РУССКОЙ КНИГИ ЗА РУБЕЖОМ. – Посетитель
- ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ (№114)
- Обзор военной печати. – А. Туроверов
Loading ...