Статьи из парижского журнала "Военная Быль" (1952-1974). Издавался Обще-Кадетским Объединением под редакцией А.А. Геринга
Friday October 4th 2024

Номера журнала

О закаленных в потехах. – М. Залевский



О кадетской жизни, истории кадетских корпусов, о кадетских воспитателях и начальни­ках вспоминали многие и, видимо, в дальней­шем появятся и новые подобные воспоминания. Но не этим я намерен поделиться с читателями, и пусть они меня извинят за то, что я в воен­ном журнале дам краткие наброски о потеш­ных войсках нашего века. Ведь, насколько я смог проследить, о потешных почти ничего в журнале не было сказано. Пусть мои воспоми­нания хотя бы частично заполнят этот пробел.

Заметим в самом начале, что потешные части не являлись, в сравнении с кадетскими корпу­сами, учебными заведениями; они, в дополне­ние к общему образованию, получаемому в гражданских учебных заведениях, давали лишь элементарную военную подготовку и, вместе с тем, зачатки военного воспитания.

Состояние в потешных войсках можно ско­рее сравнить с состоянием в других организа­циях молодежи, организациях внешкольного воспитания, как например, в организации «Раз­ведчик» или в скаутской организации. Но, позво­лю себе заметить, что эти последние два вида юношеских организаций во многом уступают воспитанию гражданина в потешных войсках.

Мне приходилось не раз слышать от совер­шенно штатских по своему складу и образу жизни людей весьма примечательное утверж­дение о том, что если даже в будущем войн не будет и как-будто бы в армиях нужда отпадет, то независимо от этого необходимо будет со­хранить воинскую обязанность (уже не повин­ность). Эти люди признают важную роль воин­ской службы в деле воспитания и формирова­ния человека и гражданина. И вот, мне кажет­ся, состояние в потешных и отвечает этой роли. Да и история потешных войск ясно определяет их роль в формировании первых солдат и в фор­мировании регулярной армии. Потеха стала де­лом и потешные войска, как показала история, вовсе не были игрушкой.

В начале XX века произошло возрождение петровской идеи, когда были воссозданы по­тешные части. К сожалению, литература по этому вопросу отсутствует, и я вынужден огра­ничиться лишь тем, что было создано в Петер­гофе, где я тогда учился в гимназии имп. Алек­сандра И. За давностью лет не смогу точно установить, в каком именно году происходило в Петергофе воссоздание потешных войск, имен­но сформирование трех потешных батальонов, — думается, это было в 1907 или 1908 году.

В память петровских потешных полков в Петергофе были сформированы Преображен­ский, Семеновский и Измайловский батальоны численностью по одной тысяче мальчиков каж­дый. Форма: безкозырки этих гвардейских пол­ков, но вместо обычной кокарды мы носили особый вензель из перекрещивающихся на­клонных двух латинских заглавных букв «Р», и связывающей их поверху буквы «Е». Этот вензель обозначал:

Peter Primus — Ekaterina Seconda.

Если не изменяет мне память, такой же вен­зель имелся и на пряжке ремня. Погоны были соответствующих цветов, они нашивались на обычные гимнастерки. Отделенные командиры — ефрейторы, и унтер-офицеры потешные но­сили белые лычки, расположенные так же, как и в армии.

Руководили всей воспитательной работой офицеры 148-го (кажется такой номер) Каспий­ского пехотного полка, стоявшего в Новом Пе­тергофе. Батальоном руководил капитан, его помощником был поручик или подпоручик; ро­тами руководили унтер-офицеры того же Кас­пийского полка; взводами и отделениями ко­мандовали потешные. В батальоне потешные распределялись по-ротно в соответствии с воз­растом так, что в I роте были самые старшие ребята, в IV роте — самые младшие.

Я попал в Измайловский батальон и вскоре же был назначен командиром отделения. Руко­водителем нашего батальона был капитан H (к сожалению, его фамилия не сохранилась в па­мяти) — крайне дельный, образцовый офицер и талантливый воспитатель.

Время обучения потешных — каникуляр­ное, т. е. в летние месяцы. Программа обуче­ния: строй, гимнастика, фехтование ружьем, полевая служба, знакомство с армейской вин­товкой и пулеметом, знакомство с элементами топографии и фортификации. Мы проходили строевой устав пехоты, производили построе­ния, но главное внимание уделялось в нашем батальоне полевым занятиям и полевому уста­ву. Мы изучали действия одиночного бойца, от­деления, взвода, роты и, в целом, батальона. На местности мы проводили все элементарные полевые действия: движение в походе, охране­ние в движении и на привале, действия в оборо­нительном и наступательном бою. Мы шли це­пями, мы обходили огневые укрепленные точ­ки «противника», мы производили атаки. Мы имели и вооружение — нестреляющие деревян­ные ружья.

Но не только этим занимались с нами офи­церы, они попутно вели большую воспитатель­ную работу: рассказывали о задачах русского офицерства и русской армии, рассказывали эпизоды из русской военной истории, говорили о чести русского воина и т. под., что воспиты­вало в нас сознание российского гражданина. Впрочем, наш капитан выращивал в нас также и личность. Он весьма внимательно и терпели­во относился и к достижениям и & промахам каждого из потешных. Добрым ласковым сло­вом помогал нам. Вспоминаю его во время вы­полнения одной задачи в поле. Мы вели «на­ступление», он подошел к моему отделению и потребовал от меня объяснения, как намерен я выполнить поставленную задачу. Когда я объ­яснил свое решение, капитан одобрил его и разъяснил также, как выполнение этого реше­ния вливается в выполнение общей задачи все­го батальона. Спокойное по тону, четкое и внят­ное его объяснение, отеческое его внимание способствовали восприятию даже у самых бес­толковых потешных. А его разбор задачи в со­ставе всего батальона и положительная оценка моего решения перед всем батальоном — рож­дала и укрепляла во мне уверенность в своих воинских способностях и поднимала мой авто­ритет как командира, хотя и самого маленько­го.

Когда я попал в славную Гвардейскую шко­лу (Николаевское кавалерийское училище), то прохождение здесь тактики было значительно предопределено тем фундаментом, который был заложен за время пребывания в потеш­ных. Мне было легко освоить тактику, т. к. ее элементы, можно сказать, уже содержались в моей крови.

Занятия гимнастикой, знакомство с винтов­кой, пулеметом Максима, их разборкой и сбор­кой, знакомство с фортификацией и элемента­ми топографии, как и занятия некоторыми дру­гими делами, проводились непосредственно в Каспийском полку с применением наглядных пособий и самого оружия; строевые же занятия проводились на так называемых Переднем или же на Заднем плацах, расположенных около кадетских летних лагерей.

Наша учеба в потешных батальонах, в мое время, завершалась строевым и гимнастиче­ским смотрами, причем смотры производил во­енный министр Сухомлинов. Сейчас я отно­шусь к его роли и к его способностям занимать пост военного министра в предвоенные годы весьма критически, но тогда ореол ближайшего помощника Государя меня приводил в волне­ние: военная четкость смешивалась с моей при­родной скромностью и склонностью к смуще­нию. Когда, после упражнений на гимнастиче­ских аппаратах, я в числе отличенных прибли­зился к Сухомлинову, душа, как говорится, ушла в пятки. Однако внешне я оставался чет­ким потешным. Мадам Сухомлинова приколо­ла к моей гимнастерке эмалевый значек с изо­бражением Государя. Когда позже я получил первый офицерский боевой орден, я вспомнил свою первую военную награду — значек отлич­ного потешного.

Может быть, не малую роль имела эта по­тешная выучка и в том, что я окончил Гвардейскую школу с хорошим баллом. Правильное военное воспитание в потешных, возможно, по­служило тому, что я — из гимназистов — срав­нительно быстро прошел в училище стадию «сугубого зверя», став «благородным корне­том».

В заключение помяну тех, кто, послужив сперва потешным, в дальнейшем, уже будучи солдатом или офицером, в Первую Мировую войну, пал на поле брани. Мир праху их, слава их именам!

М. Залевский

Добавить отзыв