Статьи из парижского журнала "Военная Быль" (1952-1974). Издавался Обще-Кадетским Объединением под редакцией А.А. Геринга
Saturday November 2nd 2024

Номера журнала

Письма в редакцию (№ 70)



ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ

В № 67 «Военной Были» я прочел отзывы Георгия Цвецинского и В. Кочубея о моей ста­тье «Высота 103», напечатанной в № 64.

В. Кочубей совершенно прав: речь идет о 26-ой пехотной дивизии, в которую входили 101-ый Пермский, 102-ой Вятский, 103-ий Пет­розаводский и 104-ый Устюжский пехотные полки. Три первые полка дивизии до войны стояли в Гродно, а четвертый — в Августове.

Я не указал номера полка, атака которого описана в моей статье «Высота 103». Георгий Цвецинский сожалеет об этом, так как его отец, офицер 102-го Вятского полка, участво­вал в этом бою и был тяжело ранен. Исправ­ляю пробел: это был 103-ий пехотный Петро­заводский полк.

Фамилию поручика, который повел нашу 12-ую роту в атаку, я обозначил буквой М., так как не мог вспомнить точно. Теперь вспомнил — это был поручик Маслевич. Не знаю, вышел ли он живым из этой бессмысленной атаки, скажу лишь, что он повел роту картинно и сме­ло, не хуже, чем водили в атаки свои части герои батальных романов. Честь ему и слава!

Моя статья «Высота 103» была отослана в редакцию задолго до появления в № 57 «Воен­ной Были» статьи В. Кочубея «вержболовская группа и гибель ХХ-го армейского корпуса в Августовских лесах», но напечатана была после этой статьи. Только поэтому в своей статье я не обмолвился ни словом о статье В. Кочубея.

Описание В. Кочубеем трагедии ХХ-го кор­пуса я читал, как откровение; впервые мне пришлось читать такое подробное и обстоя­тельное описание этого события, читал с гру­стью и с болью в сердце. Не раз прерывал чте­ние и ходил по комнате, чтобы рассеять досаду- и обиду за Русскую Армию, понесшую колос­сальные и бессмысленные потери и вынесшую тяжкие страдания под командой бездарных высших начальников.

В № 67 В. Кочубей пишет: «Если бы выше­упомянутая 26-ая дивизия прибыла в Гродно хотя бы на восемь дней раньше, ее атака не была бы такой кровопролитной, как описано в статье, а, главное, она помогла бы нашему

окруженному ХХ-му армейскому корпусу про­биться в сторону уже близкого Гродно…».

Здесь я мог бы выступить свидетелем обви­нения нашего Высшего Командования: да, 26-ая дивизия могла бы прибыть на восемь дней рань­ше. Наш полк снялся с позиции на реке Бзуре и расположился в деревне вблизи от фронта на отдых. Мы простояли там 3-4 дня, несмотря на обстрел деревни из дальнобойных орудий. По­сле этого, двинулись походным порядком в Варшаву. За один переход дошли до села Ко­ло, где, расположившись по избам, простояли еще 3-4 дня. По-видимому начальство никуда не спешило, так как командир нашей роты, с разрешения командира батальона, поехал на один день в Варшаву к своим родственникам. Я это хорошо помню, так как он прихватил и меня в свою тачанку и я побывал в Варшаве у моего брата. Возвратившись поздно ночью, я застал полк на том же месте и только через 2­3 дня мы двинулись походным порядком на Варшаву.

В приказе по полку предписывалось полку двигаться по улицам Варшавы с музыкой и пес­нями. Песни мы пели («Помните, братцы, как полк наш сражался под городом Кутно в «Ерманску» войну»…), а музыки не было, — ор­кестр погиб еще при отступлении из Восточ­ной Пруссии. Мы вошли в Варшаву вечером, на улицах было много народу. На нас смотре­ли с тревогой, с предчувствием недоброго. Прилично одетые дамы и простые женщины раздавали солдатам папиросы. В Варшаве про­стояли на улицах много часов, пока началась погрузка. Наш эшелон двигался со скоростью едва ли превышавшей скорость товарного поез­да. Почему-то не довезли полк до Гродно, а вы­грузили на станции Соколка, в 30 верстах от Гродно. Сначала предполагалось расквартиро­вать полк в Соколке и были высланы квартирь­еры. Очевидно, тактические действия против немцев должны были начаться, исходя от этого пункта. Возвратившись к месту выгрузки, квартирьеры нашли там только «маяк», на­правивший их в село Богуши.

У меня не было карты, но я знал твердо, что Богуши расположены где-то в стороне, не по- пути на Гродно, верстах в 15-20 от Соколки. От Богушей до Кузницы тоже верст 15-20, если не больше, тогда как от станции Соколки до станции Кузница, лежащей на пути в Гродно, ровно 15 верст. Вместо того чтобы дойти до Куз­ницы, сделав всего 15 верст, мы тридцативер­стным походом разрушали солдатские сапоги, бывшие и без того в жалком состоянии, беспре­рывно падали, имея под ногами скованную го­лоледицей и отшлифованную ногами дорогу. Было несколько случаев ранения соседей шты­ком в лицо при падении. Пришлось приказать перевернуть штыки остриями вниз. Были и по­вреждения ног, растяжения связок. От Кузни­цы до Гродно прошли еще 15 верст.

Добравшись к вечеру до 12 форта и поужи­нав из походных кухонь, люди могли, наконец, лечь на солому в крестьянских избах и отдох­нуть после изнурительного похода. Отдых был кратковременным: в 1 час ночи нас подняли и, продержав до 10 часов утра на шоссе, на холо­де и без пищи, повели в атаку.

Для того, чтобы доставить полк в Гродно, проще было бы разгрузить его на станции Гродно, а не на станции Соколка, тогда не при­шлось бы зря терять время и изнурять людей 50- верстным походом по гололедице. Какие-то соображения у Высшего Начальства, очевидно, были, но на меня все это производило впечат­ление какой-то бестолковщины.

Если считать, что мы простояли 3 дня в ре­зерве, выйдя из окопов на Бзуре, да 3 дня в селе Коло, да полдня в Варшаве на улице и если прибавить к этому ночь, проведенную в селе Богуши, да время, истраченное на 50-вер­стный поход, то простой арифметический под­счет показывает, что, при желании, можно было бы доставить полк в Гродно на 8-10 дней рань­ше и, заняв Сопоцкинские позиции, облегчить ХХ-му корпусу прорыв в направлении на Грод­но.

Не думаю, чтобы здесь была измена, вреди­тельство, саботаж. Это была просто неосведом­ленность Высшего Командования, непонимание обстановки, бестолковщина.

Я здесь все время упоминаю мой полк, так как остальные полки дивизии ускользали из моего узкого кругозора.

Статья В. Кочубея «Вержболовская группа и гибель ХХ-го армейского корпуса в Августов­ских лесах» — большой и ценный труд, она по­может будущему историку разобраться в ис­тинных причинах гибели ХХ-го армейского корпуса.

В. Цимбалюк.

Пользуюсь случаем, чтобы указать ошибки корректуры в моем рассказе «Высота 103»:

  • 1) Фельдфебель был один — Моношкин, никакого Морошкина не было.
  • 2) 2-ой батальон оставался в резерве. Спра­ва от 1-го батальона рассыпался в цепь и шел уступом наш 3-ий батальон, а не 2-ой, как ошибочно напечатано.
  • 3) Правее 5-го позвонка, а не позвоночника.
  • 4) Моношкин сказал: «Пусть ученые моро­чат головы другим, а не мне, не на «ТАКОВ­СКОГО» напали…» Моношкин выразился имен­но так.
  • 5) Надо читать: «Моментами пулеметные очереди, с рикошета, метут снежную пыль мне в лицо, как порывы ветра — песок на пыльной дороге».

В. Цимбалюк.

ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ.

К ОТВЕТУ Б. БУЧИНСКОГО В.фон РИХТЕРУ.

В № 67, издаваемого Вами журнала «ВО­ЕННАЯ БЫЛЬ», я прочел интересную статью С. П. Андоленко о «Занесении навсегда в спи­ски частей за боевые подвиги». Говоря о под­виге рядового 284-го пехот. Чембарского полка Василия Рябова, генерал Андоленко, мне ду­мается, допускает незначительную ошибку.

284-ый пехотный полк 71-ой пехотной ди­визии носил название «Венгровский», а Чем- барский полк 80-ой дивизии имел № 320. Обе эти дивизии в Великую войну составляли XXX арм. корпус генерала Заиончковского.

Штабс-кап. 80-й арт. бригады А. Сенцов.

О РЯДОВОМ ВАСИЛИИ РЯБОВЕ.

В ответ на интересную заметку шт.-кап. А. Сенцова о Чембарском полку позволю себе привести следующие подробности.

В хронике 196-го пех. Инсарского полка, помещенной в «Дополнении к справочной книжке Императорской Главной Квартиры Гренадерские и пехотные полки» стр. 30, написа­но следующее:

«Зачислен в списки полка: Василий Ря­бов, рядовой 284-го пехотного Чембарско­го полка. С 1906 г. ноября 7-го на вечное время (за истинно-храбрый подвиг, запе­чатленный геройской смертью при испол­нении долга).

Примечание: В случае формирования Чембарского полка рядовой Василий Ря­бов должен быть зачислен в списки сего полка».

284-ый пех. резервный Чембарский полк был сформирован 10 июня 1904 г. После Япон­ской войны Чембарский полк был расформи­рован и кадры его были влиты в 216-ый пех. резервный Инсарский полк, в 1910 г. вошед­ший в состав первоочередной пехоты, с номе­ром 196. Вот почему имя Рябова было переда­но 196-му пех. Инсарскому полку.

В 1914 г. при формировании 320-го пех. Чембарского полка, Рябов, как будто должен был быть внесен в списки этого полка. Дейст­вительно Высочайший приказ предвидел пере­дачу его имени не 284-му полку, а Чембарскому. Было ли это сделано в действительности, нам неизвестно.

С. Андоленко.

1-ая гвардейская кавалерийская дивизия никогда в Козловорудский Отряд не входила и не имела задачей охранять фланг этого отря­да. От начала февраля и до мая 1915 года на­ходилась она на правом фланге 10-ой армии, который и должна была охранять и вести раз­ведку, между прочим, и в том пространстве, в котором находился совершенно ненадежный, импровизированный Козловорудский Отряд, подчиненный коменданту Ковенской крепости.

Если бы она была подчинена этому отряду, то раз г. Б. Бучинский, в то время капитан, был его начальником штаба, то ему был бы под­чинен и начальник штаба 1-ой Гвардейской кавалерийской дивизии, в то время профессор Военной Академии ген. штаба полковник Матковский. Бывало много у нас организационных «уродств», но такого никогда не было.

Читателей, интересующихся этим Козловорудским Отрядом, отсылаю к моим статьям № 55 «ВОЕННОЙ БЫЛИ» — «Из воспомина­ний об одной дальней разведке» и в № 62 — «Козловорудские леса».

В. Кочубей.

О ДЕЛЕ МЯСОЕДОВА.

В № 67 издаваемой Вами «ВОЕННОЙ БЫ­ЛИ» напечатано письмо г. Бучинского, касаю­щееся дела полковник Мясоедова. Вот что я слышал в эмиграции об этом деле: лет 25 то­му назад, в Афинах жил некто поручик Кулаковский. От него самого и его знакомых я слы­шал следующее. Поручик Кулаковский, попав­ши в плен к немцам, стал выдавать себя за «щирого украинца». Немцы поверили и пред­ложили ему работать их агентом в России. По­лучив адрес полк. Мясоедова, с которым он должен был войти в связь, поручик Кулаков­ский был переброшен немцами в Россию, где он, вместо Мясоедова, явился по начальству и донес обо всем. По словам Кулаковского, имен­но, на основании его показаний, Мясоедов и был судим и казнен. Полагаю, что было бы ин­тересно разыскать поручика Кулаковского, ес­ли он еще жив, и получить от него описание этого интересного военно-исторического собы­тия.

И. Власков.

К СТАТЬЕ В. Е. МИЛОДАНОВИЧА «БАКЕНБАРДЫ» в № 67 «ВОЕННОЙ БЫЛИ».

Прилагаю справку из газеты «ПРАВИТЕЛЬ­СТВЕННЫЙ ВЕСТНИК» N 69 от 27 марта 1901 года.

Приказ Военного Министра 10 марта 1901 г. № 96: ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР 20 февраля с. г. Высочайше повелеть соизволил: Разре­шить:

1) Юнкерам военных и юнкерских училищ носить усы, бороду и бакенбарды.

2) Всем кадетам и воспитанникам Вольской Военной Школы носить усы, но бороду и ба­кенбарды брить.

Объявляю об этом по Военному Ведомству.

Сообщил Б. А. Николаев.

К СТАТЬЕ А. БРОФЕЛЬДА: «РОССИЙСКИЕ КАДЕТСКИЕ КОРПУСА»

27-го мая получил № 67 журнала, который с удовольствием и внимательно прочел, но в указанной статье нашел несколько неточно­стей: 1) Погоны Николаевского кадетского кор­пуса были с черным кантом. 2) Пояс был не бе­лый лосиной кожи, а шерстяной кушак трех цветов — средняя полоса черная, а две боко­вых — красные. Бляхи не было, а пряжка, по­крытая пришивной гайкой, тех же цветов. 3) В строю 1-ой роты винтовки были за плеча­ми, подсумок держался на шейном ремне. Все ремни были из белой лосиной кожи. Темляк на шашке из красной юфти. Все приемы в строю делались шашкой. 4) Трафареты: Нижегород­ского корпуса — «Г. А.»; Одесского — К. К. одна буква в другую; Ярославский — Яр. К.; Сумского — См. К.; Владикавказского — Вл. К.; Корпуса Императора Александра II в 1-ой ро­те — накладной вензель А. II.

И. Ф. Рубец.

В № 66 «ВОЕННОЙ БЫЛИ» в моей статье «Адмирал Колчак», нашел несколько ошибок, из которых хотел бы некоторые исправить: стр. 6 строка 46 не «яркости», а «ясности» и на стр. 9 строка 21-я после слова «прерогативы», пропущено слово «правительственной власти». Затем, в ответ на многие вопросы, должен ска­зать, что выдержка о «коммерческих делах» полк. Шипа взята мною, без каких-либо изме­нений, из статьи самого Шипа, помещенной в сборнике «Гражданская война на Волге в 1918 году», изданном эс-эрами в Чехии.

А. Ефимов.

В ответ на вопрос А. К. Крыжицкого в № 66 «ВОЕННОЙ БЫЛИ», я могу сообщить следующее: в Заамурских конных полках: 1) Седла у нижних чинов были казачьи. У офи­церов большинство лошадей были забайкаль­ские на 2-3 вершка выше монголок. Седла бы­ли драгунские, но у офицеров-казаков — бы­ли казачьи. 2) Шпоры нижним чинам положе­ны не были. Носили солдаты нагайку. 3) Флю­геров на пиках не было да и не было самих пик. Сведения эти мне дал ротмистр Заамурского конного полка Лорас Петрович Межак, выпущенный, по ходатайству Вел. Князя Кон­стантина Константиновича, по Высочайшему повелению, из Николаевского кавалер, учили­ща непосредственно в Заамурский конный полк.

Б. Эриксен.

Прошу не отказать внести некоторые по­правки в мою статью «Доброй памяти нашего старого командира», помещенную в № 67 «ВО­ЕННОЙ БЫЛИ». 1) Не «Кавказская» война, а «турецкая». 2) Вместо «Хреновский» — «Стре­лецкий» завод. 3) Вычеркнуть «кроме наездни­ков».

Ротмистр Глеб Байков.

В № 58 «ВОЕННОЙ БЫЛИ» в статье С. Ан­доленко «Забытые отличия», во втором абзаце пропущено, что Императрица Анна Иоанновна числилась полковником в Лейб-Кирасирском полку (впоследствии лейб-гвардии Кирасирс­кий Ее Величества Императрицы Марии Федо­ровны) с 1 ноября 1733 года. Полковником это­го же полка числилась и Императрица Елисавета Петровна с 25 ноября 1741 г. и Императ­рица Екатерина II с 5 июля 1762 г. Все три Им­ператрицы числились полковниками полка по день их кончины, а фактически командиры, в этот период, именовались вице-полковниками.

И. Рубец.

Дорогие друзья, в № 67 «ВОЕННОЙ БЫ­ЛИ», на стр. 68, в заметке «Неопознанные зна­ки», С. Андоленко интересуется авиационным знаком. Должен внести поправку в первую часть, где он говорит «отличается от знака Офицерской Воздухоплавательной Школы» — не ВОЗДУХОПЛАВАТЕЛЬНОЙ, а АВИАЦИ­ОННОЙ, ибо у воздухоплавателей был свой знак — якорь и крылышки. Вопрос идет о зна­ке Военной Школы Летчиков — наблюдателей. Вертикально поставлена подзорная труба (зо­лотая), а не орудие. Знак был почти такой же, как и у окончивших Авиационную школу, вставлена была только позолоченная труба для наблюдения. Эта школа была учреждена в го­роде Киеве, в конце 1915 года.

С искренним уважением и приветом лет- чик-наблюдат. шт.-кап. Стефановский.

Добавить отзыв