Статьи из парижского журнала "Военная Быль" (1952-1974). Издавался Обще-Кадетским Объединением под редакцией А.А. Геринга
Thursday December 5th 2024

Номера журнала

Последняя ночь на родной стороне. – Н. Голеевский



Под охраной застав, выставляемых по оче­реди от пехотных полков, покидавшая Примо­рье, Земская Рать с ее обозами и семьями бело- повстанцев, в урочище Ново-Киевском, мирно простояла немного больше недели. В ариергарде оставались только кавалерийские части, которые сдерживали, следовавшую по нашим пятам, красную кавалерию. Все белоповстанческие батареи были сведены в Артиллерий­ский полк, командиром которого был назначен полковник Бек-Мамедов — командир Сводно-Артиллерийского дивизиона.

1-го ноября 1922 года к вечеру Артиллерий­ский полк, покидая пределы Ново-Киевска, перешел к русскому таможенному посту, поме­щавшемуся в небольшом, двухэтажном, кир­пичном здании почти на самой границе с Кита­ем, и, сойдя влево с дороги, прямо под откры­тым небом остановился на привал.

Дул холодный и довольно сильный север­ный ветер, но белоповстанцы, перенесшие су­ровую, 40-ка градусную ниже нуля по Реомю­ру, зиму Хабаровского похода, его совсем не замечали. Перекидываясь несложными фраза­ми, они, как могли, устраивались на ночлег, около и на, остановившихся с боку от дороги, повозках обоза. Нераспряженные орудийные кони, шестерками понурив головы, спокойно стояли, начиная дремать. Немного дальше вле­во, за растянувшейся Артиллерийской колон­ной, стояло 6 или 7 маленьких, в беспорядке разбросанных, мазаных халуп (Русский Хун-Чун). Через дорогу справа была видна еще од­на, сиротливо стоявшая особняком, такая же мазанка. В возвышавшемся на отлете здании таможни разместились наши штабы.

После десяти часов вечера ветер немного усилился, и повалил густой, большими хло­пьями снег. В один миг все очнулись. Кони подняли головы и, переминаясь с ноги на ногу, вздрагивая всем телом, старались стряхнуть, сыпавшийся на их, ничем не покрытые, спины, снег. Батарейцы повскакивали со своих, так казалось удобно устроенных, мест и многие бросились к халупам, ища убежища от непого­ды. Но халупы уже до отказа были набиты ра­нее пришедшими, и только немногим счаст­ливчикам удалось втиснуться во внутрь. Боль­шинству пришлось остаться снаружи — черты­хаться на проклятую погоду.

Кой-где развели костры. Они плохо горели. Засыпаемая мокрым снегом земля постепенно размокала и появились лужи. Как будто сама природа оплакивала наш неизбежный уход. О сне не приходилось больше думать. Солдаты и офицеры, меся грязь, бродили вокруг повозок обоза, пытаясь иногда протиснуться к костру — хоть слегка подсушиться.

Случайно взглянув через дорогу и увидя, ед­ва мерцавший, свет в окне одинокой халупы, я пошел туда и, открыв дверь, вошел. В сильно натопленной небольшой комнате за четырех­угольным столом, стоявшим по середине и за­нимавшим, как мне показалось, почти ее поло­вину, сидели четыре, мне совершенно незнако­мых, человека в одних нижних белых рубаш­ках и с увлечением играли в преферанс. Прер­ванные моим внезапным появлением, весьма неприветливые их взоры устремились на меня и один из них очень резко мне заметил: «Эта халупа занята Штабом 3-го Корпуса», давая понять, чтобы я не задерживался. Ничего не сказав, я покорно вышел, но отойдя несколько шагов от халупы, обозленный таким радушным приемом, замахав рукой, во все горло заорал в сторону своих батарейцев: «Ребята вали сюда

— пустая халупа!» Повторять мне больше не пришлось. Прошло одно мгновение и в халупу подталкивая один другого, стараясь проти­снуться вперед, повалили батарейцы. Под на­пором задних стол с любителями преферанса был сдвинут с места, карты очутились разбро­санными на полу, а сами игроки, прижатые в дальнем углу, стояли с растерянным видом, держа в руках все, что успели схватить со сто­ла, не рискуя больше выражать каких-либо претензий. Вместе со всеми проскользнул и я. Почти тотчас, проталкиваясь в дверях, показа­лась высокая фигура, улыбавшегося военного чиновника Гиацинтова — начальника контр­разведки штаба 3-го Корпуса и из разных кон­цов комнаты раздались громкие голоса бата­рейцев: «Здравия желаем господин полков­ник!» Солдаты, вероятно, из уважения к зани­маемому им высокому посту, всегда его так ве­личали.

Полковник оказался более любезен, чем его подчиненные и, продолжая улыбаться, сразу- же принялся шутить с солдатами, сетуя на не­сносную погоду и наше незавидное положение. Игроки, изподлобья, мрачно посматривали в мою сторону. Было очень тесно. Не желая тол­каться, я, немного постояв, вышел из ха­лупы и пошел бродить по свежему воздуху, присаживаясь, по временам, у костра, разве­денного батарейными обозными. Около него те­перь крутилось не больше 4-5 человек. Время потекло скорее.

К утру температура сильно пала. Снег пе­рестал идти. Только ветер сильнее завыл. Все заметно начало подсыхать и подмерзать и мне, да и всем, как-то стало легче. Скоро совсем рассвело и наступил день — 2-го ноября года — наш последний на Русской земле.

Простояв еще немного, Артиллерийский полк около 9-ти часов утра, получив приказ, тронулся с места и начал переходить границу, сдавая, на специально установленном китайца­ми пункте, оружие. Панорамы со своих двух

пушек я заблаговременно снял и положил в свой ранец, в котором, благополучно пройдя мимо пункта, унес с собою.

2-го ноября 1922 года, оставив, с тоскою в сердце, свою Родину, мы перешли китайскую границу и ушли в неизвестность.

Н. Голеевский

Добавить отзыв