ВОЕННАЯ БЫЛЬ

Мы все прекрасно знаем, что без штаба, то есть без той командной точки, ко­торая собирает, направля­ет и руководит, ни одно войсковое соединение, как бы мало оно ни было, обой­тись не может. Особенно это становится ясным, ко­гда на эту командную точ­ку возлагается еще работа по вербовке, орга­низации, формированию и т. д. Полагаю, что для офицера, прокомандовавшего всю Великую войну ротой на фронте, рассказать и о своей короткой службе в штабе не будет зазорно.

Говоря о действиях своего отряда, Светлей­ший Князь Анатолий Ливен, в статье «В юж­ной Прибалтике» («Белое Дело», IV, Берлин, 1927, изд. «Медный Всадник»), весьма подроб­но описывает не только чисто военные его дей­ствия, но и политическую обстановку, создав­шуюся после капитуляции Германии, в год пол­ного разгара борьбы добровольческих армий и отрядов с красными. Он разбирает поведение союзников и объясняет свои личные взгляды на положение, создавшееся в бывших прибал­тийских губерниях. О штабе своего отряда, те­перь корпуса, он пишет только мимоходом. И, на самом деле, этот штаб, по обстоятельствам от него не зависевшим не имел, к сожалению, возможности полностью исполнять свою зада­чу. Автор, как один из ближайших в то время сотрудников Светлейшего Князя и как один из чинов штаба, хотел бы поделиться со своими читателями некоторыми моментами из жизни штаба и дать по возможности подробную кар­тину его организации, бытия и действий в го­роде Митава, а также конца его существова­ния в Нарве.

После взятия 22 мая 1919 года белыми ча­стями Ландесвера, отрядом Светлейшего Кня­зя Ливена и латышскими национальными сое­динениями города Риги, наплыв добровольцев в русский отряд был весьма большой. Стало не­обходимым развертываться, создавать новые группировки, образовывать боевые соединения. 24-го мая, в бою у «Белых Озер» вблизи Риги князь был тяжело ранен.

По приходе в Ригу, отряд не принимал пря-

Светлейший Князь Анатолий Павлович Ливен.

мого участия в Венденских боях Ландесвера с эстонцами и вскоре был переведен в район го­рода Митавы. Уезжая туда же, автор в поез­де узнал о готовящемся разворачивании отря­да в корпус и о своем назначении на должность старшего адъютанта по строевой части.

В Митаву стали прибывать, главным обра­зом из Германии, отдельные бывшие военно­пленные, небольшие группы офицеров и сол­дат, а также, целыми частями, более или менее сплоченные соединения. В течение июня и ию­ля прибыли: «Отряд имени генерала графа Келлера» под командой Бермондта, отряд пол­ковника Вырголича, а также так называемый «Тульский отряд». Все эти отдельные, вновь прибывающие, части сразу же подчинились Светлейшему Князю Ливену. Были образованы три дивизии: дивизия Светлейшего Князя Ли­вена, дивизия имени генерала графа Келлера и дивизия полковника Вырголича. Первой коман­довал ближайший помощник князя и органи­затор Русской роты, еще в 1918 году в городе Риге, капитан Дыдоров. Второй и третьей — их вышеупомянутые начальники. Эти дивизии со­ставляли Добровольческий корпус Светлейше го Князя Ливена и возглавлялись одновременно созданным штабом корпуса. Штабы диви­зий, как и корпуса, размещались в самой Митаве.

Штаб корпуса устроился в доме дворянства. Это был обширный особняк со многими отдель­ными помещениями и двумя залами в верхнем этаже. Здесь работали начальники отделов и их сотрудники, офицеры и чиновники. В пер­вой, главной, зале стучали машинки писарей. Вторая служила парадной столовой. Обыкно­венно обедали внизу в одной из комнат. Тяже­ло раненый Князь Ливен находился вначале в Риге, в больнице. Его замещал некоторое вре­мя полковник Лейб-Гвардии Московского пол­ка Альфред Беккер. Начальником штаба или, вернее, ближайшим помощником в начальной стадии работ по устройству дел был полковник Бирих, старый соратник-ливенец.

Когда штаб сорганизовался и принял на се­бя управление тремя дивизиями, его состав был окончательно оформлен. Ввиду некоторого же­лания самостоятельности и, вместе с тем, де­централизации со стороны Бермондта и в це­лях лучшей координации работы штаба корпу­са со штабами дивизий, в особенности дивизии имени графа Келлера, начальником штаба кор­пуса был назначен вскоре полковник Чайков­ский. От него, как близкого сотрудника Бер­мондта, корпус ожидал быстрого улучшения несколько натянутых взаимоотношений. Одна­ко полковник Чайковский, в этом смысле, не оправдал связанных с ним ожиданий и вскоре покинул свой пост.

Тогда начальником штаба был назначен ге­нерал Янов. С ним вместе прибыл капитан Афанасьев, офицер одного из гвардейских пе­хотных полков. Об обоих будет речь впереди. Артиллерийскую часть возглавлял полковник гвардейской артиллерии Беляев, судебную — полковник Энглер, инженерную — полковник Ионас, интендантскую — полковник Колошкевич, всей санитарной частью руководил доктор Стороженко. Дело передвижения было сосре­доточено в руках действительного статского со­ветника Зеля, ранее бывшего начальником Либаво-Роменской железной дороги. Контр­разведка была поручена капитану Шнее, слу­жившему до революции полицмейстером горо­да Митавы. Комендантом штаба был полковник Лейб-гвардии Литовского полка барон Макси­милиан Энгельгард, его помощником полков­ник Прокопович. Я сам был назначен старшим адъютантом по строевой части и подчинялся непосредственно начальнику штаба. Моими по­мощниками были поручик Бакке, Светлейшим Князем, в его записках, ошибочно названный адъютантом, поручик кавалерии Миклашев­ский и, несколько позже, прапорщик Низдра, сын бывшего президента Латвии, пастора Низ­дра. Из чиновников хорошо помню своего дело­производителя, хотя фамилию забыл, а также Максимилиана Бека и это главным образом по­тому, что впоследствии, уже е эмиграции, ча­сто приходилось с ним встречаться и даже жить в одном городе.

Таким образом, штаб был сформирован и оставалось только работать, исполняя директи­вы командира корпуса. Почему и как его же­ланиям, мыслям и политическим соображениям Е дальнейшем не суждено было быть приведен­ными в исполнение, князь Ливен весьма ярко, как уже было упомянуто выше, описал сам. Мне бы хотелось в моем дальнейшем повество­вании остановиться только на некоторых со­бытиях этого времени, а также на отдельных лицах, имена которых мною уже приведены. Почти все мои тогдашние сослуживцы были старше меня по возрасту и, вероятно, сейчас уже мало кто из них остался в живых. Нужно сказать, что все мы, имея постоянно пример нашего командира, старались сделать свою ра­боту по возможности более продуктивной. Од­нако, к сожалению, это не всегда удавалось. Нельзя забывать, что сам корпус был еще да­лек от полной сплоченности своих частей, трех уже названных дивизий. Это чрезвычайно за­трудняло нашу работу и шло в разрез с наши­ми, штаба корпуса, добрыми желаниями и на­мерениями.

Генерал Янов, возглавляя штаб, сразу же указал границы действий всех его отделов. Он был строг и требователен. Но некоторые, не совсем понятные и до конца для меня лично неясные обстоятельства, казалось, мешали ему. Незадолго до перевода корпуса на Нарвский фронт он был сменен и его место занял полков­ник гвардейской артиллерии Беляев. О генера­ле Янове я снова услышал уже будучи в Эсто­нии, он, как будто, занимал видное место в штабе генерала Юденича. Чрезвычайно милым и симпатичным сослуживцем оказался полков­ник Энглер. Его дальнейшая судьба мне неиз­вестна так, как и полковника Ионаса и докто­ра Стороженко.

Очень интересен, в своем роде, был дейст­вительный статский советник Зель. По его инициативе, если не ошибаюсь, и, во всяком случае, при его деятельном участии был разра­ботан до мельчайших подробностей план соста­ва и работы штаба корпуса и подкомандных ди­визий. Дале планов, впрочем, представляемых даже в виде прекрасно расчерченных и рас­крашенных листов, мы не продвинулись уже по одному тому, что Бермондт, как и полковник Вырголич, имели свои собственные планы и расчеты.

Полковник барон Энгельгардт, как комен­дант штаба, а особенно своей внешностью еще сравнительно молодого гвардейского офицера, выделялся персонально. Он впоследствии остался в Митаве и перешел на службу к Бермондту, у которого видным финансовым экс­пертом уже состоял его старший брат барон Рудольф Энгельгардт. Этот последний умер уже после окончания второй мировой войны в восточной зоне Германии под другой фамили­ей в одном доме для престарелых. Полковника же Энгельгардта, моего родственника, я за­стал в 1948 году вблизи моего местожительства в городе Детмольт-Липпе, в Вестфалии. Он имел издательство книг и занимался распрост­ранением печатной литературы. Он умер в пя­тидесятых годах. Его милейшая супруга, род­ственница братьев Солоневич, здравствует, на­сколько знаю, и поныне.

Помощник коменданта полковник Прокопович был человеком весьма нервным. По-видимому он был сильно контужен и лицо его все­гда передергивало. Когда мы переезжали на северо-западный фронт, он был назначен ко­мендантом штаба, но вскоре, по расформиро­вании в Нарве, был переведен на ту же долж­ность в штаб 2-ой стрелковой дивизии генера­ла Ярославцева. Во время осеннего наступле­ния на Петроград, о котором автор писал в журнале «Военная Быль» (№ 39), полковника Прокоповича сопровождала его супруга.

Но вернемся в Митаву к лету 1919 года. Я занимал должность старшего адъютанта и был весьма занят работой по распределению при­бывающих добровольцев, согласованием взаи­моотношений трех дивизий, писанием ежеднев­ных приказов и т. д. В это время прибыли из Германии двое моих однополчан, большие мои друзья, полковник Дмитрий Дмитриевич Лебе­дев и поручик Алексей Геннадиевич Чубаров. Первый впоследствии занимал видную долж­ность в Ливенской (5-ой) дивизии Северо-За­падной Армии и умер, уже после отхода по­следней в Нарву, от тифа и сахарной болезни. Чубаров скончался не так давно в Ницце.

Помимо моих прямых обязанностей, я играл еще роль как бы представителя штаба, к ко­торому в первую голову обращались все, име­ющие какую-либо надобность или дело; так в один из июльских дней мне доложили, что ме­ня хочет видеть бывший президент Латвии па­стор Низдра. Я вышел к нему и провел в свой кабинет. Пастор Низдра, уже не молодой, но еще хорошо державшийся мужчина, имел вид озабоченный. Незадолго до этого политический противник Ульманис взял бразды правления в свои руки и причинял много неприятностей своему, стоявшему значительно правее, сооте­чественнику. Теперь бывший президент просил меня устроить поступление его двух сыновей на службу добровольцами в наш корпус. Я успокоил пастора и тут же отдал соответству­ющее распоряжение. Старший сын, русский прапорщик, был назначен к нам в штаб корпу-

Барон Николай Анатольевич Будберг.

са и получил место в моем кабинете, младший был мною направлен в корпусную артиллерию.

Князь Ливен продолжал лечиться в Риге. Здоровье его поправлялось и он решил пере­ехать на жительство в Митаву. Прибыл он на моторной лодке. Для встречи была назначена рота, выстроившаяся на берегу реки. На при­стань, по доскам, прошли его заместитель полковник Беккер и я. Князь не мог еще ходить, и его вынесли на носилках. Он был бледен и сильно страдал от своего ранения. Носилки медленно пронесли вдоль фронта. Радостно блестели глаза добровольцев и они дружно приветствовали своего любимого вождя.

За эти два летних месяца мне несколько раз пришлось встретиться с Бермондтом. Ча­сти его дивизии были расквартированы в са­мом городе, где также находились его штаб и собственная квартира. Политически не все об­стояло благополучно. Наши бывшие союзники, теперь победители в мировой войне, весьма не­дружелюбно смотрели на оставшиеся еще здесь германские войска под командой фон-дер-Гольца. С другой стороны, сами латыши обеща­ли этим немецким добровольцам, за оказанную ими помощь при изгнании большевиков из пре­делов Латвии, наделы земли в своей автоном­ной республике. Под давлением англичан, латвийское правительство взяло это свое обеща­ние назад и таким своим поступком возбуди­ло неудовольствие среди германских частей. В Митаве начались волнения. Русского комен­данта города как будто не было, также началь­ника гарнизона. Помню, однажды вечером, мне позвонил полковник Беккер и задал вопрос, кого бы я предложил на это место. Исходя из тех соображений, что Бермондт в данное время располагает достаточной вооруженной силой в самом городе, я предложил его. Был отдан со­ответствующий приказ и уже на следующий день на столбах и заборах красовались распо­ряжения нового коменданта, которые грозили строгими взысканиями за непослушание и бунт.

К нам, в штаб, Бермондт жаловал очень редко. Я его там встречал всего раза два и то незадолго до нашего отъезда. Он был мужчина видный, но, к сожалению, своими несколько театральными, как бы заученными манерами, делал из себя что-то похожее на марионеточ­ную фигуру. Всегда в черной черкеске, сам брюнет, усы а ля Вильгельм, затянутый, он мог производить эффект и на этом, конечно, много играл. О его карьере мне доподлинно ни­чего неизвестно, только, если память не изме­няет: в 1917 году, в одной из больших газет, думаю это было «Новое Время», был неболь­шой портрет поручика Бермондта. Отчего и почему он был там изображен, сказать теперь не могу. Каким образом он в 1919 году летом сделался полковником — и того меньше. Ка­жется в июле, Бермондт праздновал и весьма шумно свой день рождения. Были приглашены корпусный командир князь Ливен и я. Вместо князя поехал его заместитель полковник Бек­кер. Подъехав к штабу дивизии, на ступеньках крыльца мы были встречены начальником ди­визии, причем последний порывался меня об­нять, приветствуя как своего старого сослу­живца по Нижегородскому драгунскому пол­ку. Я должен был его разочаровать, так как всю войну проделал гвардейским стрелком. Он, возможно, спутал меня с одним из моих родственников, тоже Николаем Будбергом. Но самое интересное, даже сценически забавное, произошло на самом торжестве. Я сидел за од­ним столиком с георгиевским кавалером гене­ралом Альтфатер. Генерал граф фон-дер-Гольц, здесь же присутствовавший и сидевший по правую руку от Бермондта, поднял свой бо­кал и предложил выпить за здоровье «Его Светлости князя Авалова». Еще несколько лет спустя, я видел в немецком журнале «Дивохе» снимок графа фон-дер-Гольца вместе с Бермондтом верхом, причем тут последний был уже генералом.

Последний раз я видел Бермондта за не­сколько дней до нашего отъезда из Митавы. Он пришел к нам в штаб пообедать, а заодно завербовать одного-другого к себе. В это вре­мя уже был получен приказ генерала Юденича о переброске всего корпуса на Нарвский фронт. Было ли это целесообразно или нет — вопрос другой, но князь Ливен, как истый офицер, знающий дисциплину, приказал собираться. Бермондт и полковник Вырголич, к которому я по этому делу заходил лично, отказались ехать и корпус распался. Переброшена была только Ливенская дивизия, получившая в Се­веро-Западной Армии наименование «5-ой Ливенской дивизии».

До нашего отъезда, князь собрал весь штаб, объявил еще раз приказ генерала Юденича и в кратких словах разъяснил положение кор­пуса, причем напомнил его добровольческий статут в целом и касательно каждого офицера в отдельности, предоставив выбор ехать или оставаться. Произошел краткий обмен мнения­ми, причем я лично сказал, что наша прямая обязанность не только перед Великой Росси­ей, которой мы, несмотря на все, что было, продолжаем служить, но и перед нашим на­чальником, Светлейшим Князем, пролившим свою кровь за родину и за нас всех, не остав­лять его и следовать за ним, куда будет прика­зано. А главное — мы солдаты и нам не рас­суждать и выбирать, что лучше, а исполнять приказ. Большинство согласилось со мною без каких-либо возражений.

Следующие дни прошли в сборах и вскоре дивизия князя, с ней и штаб, были морским путем из Риги переброшены в Нарву. Князь проехал туда же.

В Нарве штаб корпуса снова собрался. По­мещен он был в доме Бек, недалеко от понтон­ного моста. Дом этот принадлежал родствен­никам нашего военного чиновника Максимили­ана Бек, упомянутого выше. Просуществовав короткое время, штаб был, за ненадобностью, расформирован и его офицеры получили но­вые назначения в других частях Северо-Запад­ной Армии. Я, лично, попал в штаб 2-ой стрел­ковой дивизии генерала Ярославцева, где на­чальником штаба застал, как уже упомянуто было, полковника Прокоповича. В Митаве оста­лось очень немного из бывших офицеров шта­ба корпуса, главным образом по семейным при­чинам.

Николай барон Будберг.

От Редакции: Редакция пользуется случаем, чтобы поздравить своего дорогого сотрудника Николая Анатольевича Будберг с исполнившим­ся в этом году 70-летием со дня его рождения.

Голосовать

(Не оценивали)

 Loading ...

Похожие статьи:

• 13-я и 34-я пехотные дивизии. – И. Н. Горяйнов
• №118 Сентябрь 1972 г.
• Смотры в Чугуеве 1900-1904 гг. – Г.Т.
• НЕЧТО О “ЗВЕРИАДЕ”. – Н. Косяков
• 13-й пехотный Белозерский Генерал-фельдмаршала кн. Волконского полк в гражданскую войну. – И. Горяйнов
• Бой на Злотой Липе Тоустобабы-Хорожанка. – Полк. Архипов
• На Двине в 1915-1917 гг. (Окончание) – В. Е. Милоданович
• Письма в Редакцию (№ 128)
• №117 Июль 1972 г.