16-го марта 1897 года директор Корпуса доносил Императору Павлу І-му:
«Имею счастье всеподданнейше донести Вашему Императорскому Величеству, что вчерашнего дня в Морском Шляхетном Корпусе освящена церковь во имя Святого Исповедника Архиепископа Павла, коего память празднуется в день всерадостнейшего восшествия Вашего Императорского Величества на Всероссийский престол. Освящение совершал Преосвященный Иннокентий, Архиепископ Псковский и к тому приглашены были: главнокомандующий в городе граф Буксгевден, члены Адмиралтейств- Коллегии и начальствующие над училищами. Архиепископ Ксенофонт, законоучитель в Корпусе, сказывал по этому случаю проповедь».
С тех пор 6 ноября, день, в который святая Церковь празднует память Архиепископа Павла Исповедника и день восшествия Императора Павла на престол 6-го ноября 1796 года, — был установлен как праздник Морского Корпуса.
Этот день неизменно отмечался во всем флоте. В кают-компаниях, в Морских Собраниях, везде моряки «заброшены в далекие моря, душой сливались все шестого ноября…»
Сливались душой, поздравляли друг друга, вспоминали свою общую «колыбель» — Морской Корпус и подымали бокалы за Родину, за Флот, за Корпус, за Царя…
В самом Морском Корпусе праздник состоял из трех частей. Утром — богослужение в церкви Корпуса и парад в Столовом Зале, затем днем — парадный обед и, наконец, вечером — бал. Провести без всяких недоразумений и задержек этот «блестящий праздник флота там, в залах Корпуса, на берегах Невы»… было задачей нелегкой, требующей общего напряжения, начиная от директора Корпуса и кончая самым маленьким кадетом младшей кадетской роты. Как правило — все сходило не только гладко, но и блестяще и «корпусом своим гордились мы…»
Уже рано утром весь корпус был на ногах и приходил в озабоченное, но радостное движение. Новенькая, с иголочки сшитая по мерке к этому дню форма ожидала каждого кадета и гардемарина. Надо было все осмотреть в последний раз, пригнать, примерить. Наконец, роты в парадной форме строились в своих помещениях. Первой выходила в Столовый Зал 4-я — Старшая кадетская рота, останавливалась в строе развернутого фронта перед огромной статуей Императора Петра Великого, клала винтовки на паркет и уходила в церковь на литургию. Немного позже в Столовый Зал входили и остальные роты, останавливались на своих местах и ожидали возвращения 4-й роты из церкви. В это время около статуи Петра Великого уже собиралось блестящее общество. Сверкало золото и серебро эполет и шитье мундиров у адмиралов, генералов и высших чинов гражданского ведомства. Внимание привлекали формы представителей иностранных государств. Несколько штатских дополняли картину. А на обширных хорах, расположенных во всю ширину зала, пестрели туалеты и шляпки дам и барышень, и блеск украшений сливался с блеском глаз, возбужденных ожиданием зрелища парада. Это были родители и родственники воспитанников и семьи служащих при Корпусе, получивших приглашение присутствовать на параде. Царит атмосфера напряженного ожидания. Центром внимания служит выровненный строй кадет и гардемарин. Собравшиеся у статуи Великого Петра и на хорах обмениваются впечатлениями в полголоса. Наконец, возвращается из церкви старшая кадетская рота и становится на свое место. Затем следует церемониал встречи знамени. Рослый знаменщик с знамением и адъютант Корпуса, печатая шаг, проходят вдоль фронта, держащего винтовки «на караул», и знамя занимает свое место на правом фланге гардемаринской роты.
После литургии служится панихида с поминованием Великого Петра, Державных Вождей и всех моряков, свой живот за Веру, Царя и Отечество положивших, как в море погибших, так и мирно скончавшихся.
Теперь все внимание присутствующих сосредоточено на широко распахнутых дверях музея, амфилада комнат которого тянется от парадного подъезда и заканчивается выходом в Столовый Зал. Этим путем должны проследовать Высокие Гости, а, может быть, и Он — «наш Государь». Тогда радость праздника претворялась в взрыв упоительного восторга, который, опалив юные сердца, сохранялся в памяти на всю жизнь. В последний раз Государь Император посетил Морской Корпус 6-го ноября 1914 года. Началась война, флот развертывался, нес потери, нужны были офицеры. В этот день Государь Император пожаловал Морскому Корпусу Шефство Наследника Цесаревича и произвел старших гардемарин в мичманы.
Командующий парадом внимательно всматривается в глубину амфилады комнат музея и, наконец, резко поворачивается к строю.
«Встреча слева!» Батальоны берут «на караул», гремит оркестр и на фоне дверей появляется представительная фигура морского министра. За ним следует свита. Министр обходит строй, затем поздравляет гардемарин и кадет с праздником.
«За драгоценное здоровье Его Императорского Величества Государя Императора… ура!» И мощные величественные аккорды русского гимна «Боже, Царя храни» сливаются с восторженным «ура» молодых голосов. Морской министр и свита занимают места у подножия статуи Императора Петра Великого.
Раздается команда: «К церемониальному маршу!»
И вот, сверкая золотом якорей на белых погонах, золотыми нашивками и петлицами, под звуки доброго марша, проходят кадеты и гардемарины перед своим Императором, перед морским министром, проходят перед всей своей Родиной — Россией. А с высоты пьедестала огромный бронзовый «Царь-плотник» взирает на это сверкающее море движения. Его окружают, перед ним проходят потомки тех стольников, боярских, дворянских, дьячих и подьячих детей, которых он когда-то, прорубая окно в Европу, приказал набрать в учение и «добровольно хотящих, иных же паче и вопринуждением». Из глубины веков звучат слова его указа об основании «Школы Математических и Навигацких Наук» от 14-го января 1701 года.
«…На славу всеславного имени Всемудрейшего Бога и своего Богосодержимого храбропремудрейшего царствования, во избаву же и пользу православного христианства быть математических и навигацких, то есть мореходных хитростно наук учению…»
Это его любимое детище и кажется, что грозный Император строго иструктирует свое «гнездо Петрово».
Но вот заканчивается парад. Зал пустеет. Часть гостей разъехалась. Оставшиеся, в ожидании обеда, осматривают музей, отдыхают в гостиных. В своих помещениях гардемарины и кадеты быстро приводят себя в порядок. В это время в Столовом Зале армия служителей-дневальных быстро и ловко устанавливают и накрывают столы для обеда. Особенно тщательно сервируется ряд столов перед огромной моделью брига «Наварин». Сегодня бывшие воспитанники Морского Корпуса, маститые герои прошлых войн и плаваний, адмиралы и начальствующие лица будут обедать в стенах родного Корпуса вместе с молодым поколением.
Веселый сигнал «к обеду» звучит по всем помещениям. Роты одна за другой входят в Столовый Зал, располагаются у столов и остаются стоять в ожидании. Гости также занимают свои места. Наступившая тишина прерывается сигналом «на молитву». Гардемарим-регент выходит на середину зала, поднимает руку и привычно поется молитва перед обедом — «Очи всех на Тя, Господи, уповают…»
Наконец все усаживаются и сразу наступает оживленный шум голосов, играет оркестр. Из широко открытых дверей буфетной белым потоком появляются служители с кушаниями и разносят по столам. Все проголодались, все бодро настроены, начинается обед 6-го ноября.
За столом гостей председательствует не старший в чине, а старейший по выпуску. Меню обеда из года в год не меняется. Абсолютно неизменным остается и второе блюдо — гусь с яблоками. Это традиция. На начало этой традиции бесхитростно указывают несколько строк из старинного кадетского эпоса:
«Прислала нам Царица
На праздник сто гусей,
С тех пор в числе традиций
Храним обычай сей…»
Во время царствования Императрицы Анны Иоанновны Морская Академия, как назывался тогда Морской Корпус, переживала один из самых тяжелых периодов своего существования, особенно в материальном отношении. Воспитанники большею частью пребывали в состоянии вечно голодающих индусов. Поэтому подарок в сто гусей произвел должное впечатление и запечатлелся в веках. Несколько традиционных тостов поддерживаются дружным «ура». Читаются телеграммы-поздравления. Их множество. Они пришли со всех концов света, где развевается в это время Андреевский флаг. Читаются только более значительные и оригинальные по форме и содержанию. Много поколений еще помнят, например, такую телеграмму: «инженер-механик Франк, взявши телеграфный бланк, поздравляет, шлет привет с броненосца «Пересвет».
Но время идет. И если за столами у брига «Наварин» только что вошли во вкус воспоминаний и еще долго могли бы «вспоминать минувшие дни и битвы, где вместе рубились они», то молодежь спешит. Вечером ведь долгожданный бал.
Обед окончен. Гости разъехались. Воспитанники готовятся к вечеру, уходят в отпуск в город или заняты приготовлениями к балу.
Ежегодный традиционный бал Морского Корпуса 6-го ноября был тесно связан с светской жизнью Санкт-Петербурга. Этим балом открывался зимний сезон увеселений и балов в бывшей Северной Пальмире. Этот бал любили, к этому балу привыкли, попасть на этот бал считалось честью. Шились новые туалеты. Сколько волнений, переживаний для юных сердец, ведь «этот бал морской, годами освященный, для многих был их первый, чудный бал…»
На пригласительных билетах было указано, что директор Морского Корпуса просит Вас почтить своим присутствием танцевальный вечер, который состоится в Морском Корпусе 6-го ноября такого-то года, и в конце стояло, что форма одежды — военным обыкновенная (подразумевалось сюртук с эполетами), а штатским — фрак. Танцы начинались в 9 час. вечера, съезд начинался несколько раньше, «И тысячью огней сверкая и горя, всех Корпус принимал 6-го ноября…»
Но принять всю массу гостей через парадный подъезд на Николаевской Набережной было невозможно. Поэтому «парадный съезд моторов и карет» частично направлялся к подъезду Морской Академии, непосредственно примыкавшей к зданию Морского Корпуса.
И вот, по ярко освещенным лестницам, покрытым красными коврами, по длинным анфиладам парадно убранных помещений, «красавиц юных рой, сквозь строй кадет влюбленных, стремился в зал, где томный вальс звучал…»
Из аван-зала поток гостей проходил рядом комнат музея. Музей ярко освещен и привлекает внимание публики своими моделями кораблей разных эпох, моделями механизмов, пущенных в движение, картинами сражений, восковыми фигурами в различных формах. В переходах из помещения в помещение, по обеим сторонам дверей, стояли гиганты матросы гвардейского экипажа — кареглазые красавцы, дети благодатного русского юга, застывшие как изваяния. Столовый Зал залит светом бесчисленных огней. Блеск золота и серебра на мундирах, пестрота дамских туалетов, игра драгоценностей, отражение огней, — все это составляло волшебную картину начинающегося бала. Расположившийся на хорах большой оркестр Морского Корпуса, по знаку дирижера танцами, играет полонез из оперы «Жизнь за Царя». Полонез — первый номер программы танцев, им всегда открывается бал. И кажется, что этим непревзойденно-изящным танцем отдается дань прошлому блеску прадедовских времен. В этом же зале в пышных робах, в камзолах, в париках, с давно нами утерянной жеманной грацией, танцевали когда-то наши предки танец танцев — полонез.
Зал так огромен, что кроме главного дирижера еще несколько его помощников дирижируют в разных концах его. Около тысячи пар одновременно кружатся в вихре вальса. Вдоль стен на креслах и стульях отдыхают уставшие танцоры и любуется балом старшее поколение. Танцуют еще и в помещении старшей гардемаринской роты, где играет другой оркестр. Программа танцев строго соблюдается, время рас- читано… Море огней, роскошь дамских туалетов, разнообразие форм военных, музыка, исполняемая полнозвучным оркестром с замечательным искусством, запах тонких духов, шум голосов, звон шпор, веселый женский смех, все вместе составляет великолепное зрелище и создает атмосферу блестящего праздника. Найти кого-либо в этом беспрерывно движущемся человеческом море можно лишь случайно.
Из танцевальных зал публика непрерывным потоком двигается по бесконечным коридорам, помещениям, залам и гостиным. Все искусно декорировано и создано трудами и талантами самих воспитанников. Вот гибнет «Титаник». Талантливый художник и декоратор, искусным сочетанием световой игры, настолько реально изобразил страшную морскую трагедию, что публика долго задерживается в этом месте, выражая свое восхищение. Несколько дальше — долина Нила, пески, очертания пирамид и вечная загадка — Сфинкс в лучах заходящего солнца хранит известную лишь ему тайну прошедших тысячелетий. На повороте маяк. Вспышками своего огня он облегчает дивизиону миноносцев стремительный бег в шхерах. Помещение младшей кадетской роты превращено в древнюю русскую сказку. Тут Баба-Яга, Иван- царевич, Серый волк, Жар-Птица. Мягкий полусвет, тишина. Царство нашего детства, нянино царство.
Скрытые зеленью зимних садов, тихо и мелодично играют балалаечные оркестры. Гроты, беседки, фонтаны, зимние сады чередуются с буфетными киосками, где гостям предлагаются освежительные напитки, мороженое, сладости.
Но вернемся в Столовый Зал. Там бал в полном разгаре. Наступает время котильона. Ежегодно публику ожидает новый сюрприз. Тушится главный свет, зал пронизывают лучи прожекторов, освещаются хоры. На хорах устроены шлюпбалки, как на кораблях. На шлюпбалках висит искусно сделанный из дерева и картона паровой катер. На катере рулевой и прислуга все в белой форме. Раздается команда, свистки унтер-офицерских дудок, и катер плавно спускается на паркет зала. Катер разворачивается (малыши кадеты спрятаны внутри) и движется кругом по залу, затем останавливается посередине. Море оживленных лиц, смех, шутки. С катера бросают в публику котильонные значки, бомбоньерки, летит серпантин.
Другой бал. Вместо катера — колесница Нептуна, окруженная нимфами и наядами. У ног Нептуна, важно восседающего на колеснице, красавица Венера. Она мило улыбаясь, раздает цветы и значки. И так из года в год. Котильон продолжается долго, это сфера ловкости и изобретательности дирижеров. Одна фигура следует за другой, неутомимость танцоров кажется безграничной. Но всему бывает конец. Близится и конец бала. Уже уехало большинство начальствующих лиц. Зал пустеет, вереница усталых гостей движется к раздевалкам. Начинается разъезд.
Полиция направляет поток автомобилей, карет и экипажей во все стороны от подъезда Морского Корпуса. Море огней на улицах, но огни в окнах Корпуса постепенно гаснут и скоро все огромное здание погружается во мрак и тишину.
На следующий день занятий нет. Вновь наступают будни. Бал — это сказка земли. Впереди же тяжелая и суровая морская служба, требующая много знаний, труда и опыта. Все время занято. Заветы «в море дома» и «помни войну» — вечно напоминают о себе и заполняют жизнь.
Морской Корпус старше Санкт-Петербурга на два года. Оба они, рука в руку, прошли блестящий императорский путь служения России. Оба жестоко пострадают от ярости нагрянувшего лихолетия. Но мыслить Санкт-Петербург без Морского Корпуса, или Морской Корпус вне Санкт-Петербурга как-то странно, просто невозможно. И оба верят, что грядущая Россия вернет им их имена, исторію, традиции и былой блеск.
Леонид Павлов
П. С. Кроме исторических справок, мною приведены «в кавычках» несколько видержек из прекрасного стихотворения Е. Тарусского — «6-ое ноября».
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading ...Похожие статьи:
- Рота Его Высочества Морского Наследника Цесаревича кадетского корпуса. – Б. А. Щепинский
- Рота Его Высочества Морского Е. И. В. Наследника Цесаревича Кадетского корпуса (Продолжение, №117). – Б. А. Щепинский
- Письма в Редакцию (№110)
- Рота Его Высочества Морского Е. И. В. Наследника Цесаревича Кадетского корпуса (Продолжение). – Б. А. Щепинский
- Традиция и обычаи морского корпуса. – Г. Усаров
- «Новая порода людей» Императрицы Екатерины и первый Кадетский Корпус. – К. Н. де-Рошфор
- Рота Его Высочества Морского Наследника Цесаревича кадетского корпуса (Продолжение, №115). – Б. А. Щепинский
- Последние годы военной жизни воспитанников кадетских рот Морского Училища. – Б. А. Щепинский
- Контр-адмирал Марк Филиппович Горковенко. – Юрий Солодков
Loading ...