Волею судьбы мне пришлось чуть ли не весь 1919 год провести в тесном общении с военнопленными русскими офицерами, большинство которых попало в плен при гибели 2-й армии генерала Самсонова и при падении Новогеоргиевска. Я был командирован представителем Добровольческой армии в Берлине, генералом Потоцким, в Междусоюзную комиссию о военнопленных, работавшую в английской зоне оккупации. После расформирования этой комиссии большинство из нас было направлено в Англию, в английскую офицерскую школу, в которой офицеры военного времени проходили специальный курс, для перевода в кадры мирного времени.
Во время службы в Международной комиссии, а затем, помещаясь в одном бараке во время пребывания в школе, мы хорошо познакомились между собой и, конечно, много говорили и рассказывали о минувших годах. Для этих военнопленных офицеров, я представлял особый интерес, так как был интернирован в Германии только после падения Гетмана и, следовательно, пережил в России главные этапы революции. Они же описывали свою жизнь в плену и взаимоотношения как с немцами, так и с пленными офицерами союзных армий.
Один из рассказов, который я слышал от нескольких лиц, меня поразил. Они рассказывали, что немецкие офицеры караульных команд восхищались ловкостью русских разведчиков довоенного времени и, в особенности, одного, произведшего перед самой войной своего рода «инспекторский смотр» крепости Кенигсберг.
Немцы рассказывали, что однажды вечером в середине июня комендант этой крепости получил оповещение из Берлина, что Император Вильгельм II, в виду натянутого международного положения, грозящего войной, счел нужным проверить готовность крепости и для этого командирует своего генерал-адъютанта. Комендант должен оказать этому генералу полное содействие и сообщить все необходимые для доклада сведения.
Действительно, на следующий день, с первым берлинским скорым поездом прибывает в Кенигсберг ожидаемый генерал. Почти целый день ему показывают укрепления и батареи крепости. Некоторые вопросы особенно интересуют приехавшего генерала, и он спрашивает подробных объяснений. Некоторые копии документов он откладывает, чтобы иллюстрировать свой доклад Кайзеру. После осмотра генерал обедает в гарнизонном собрании и отбывает с первым поездом в Берлин.
Приблизительно через час после его отъезда комендант, донесший по начальству о состоявшемся осмотре, получает из Берлина телеграмму: «Немедленно арестовать инспектора, так как никакого генерала для осмотра крепости не посылалось». Но все поиски генерала оказались тщетны.
Прошло два года после слышанного мною рассказа. В один прекрасный летний вечер я прогуливался по Галлиполи с одним знакомым ротмистром Пограничной Стражи. Ротмистр вспоминал пограничную службу и особенно подчеркивал, что на этой службе нужно быть особо находчивым, так как часто попадаешь в такие стечения обстоятельств, которых никакой устав предусмотреть не может. Чтобы пояснить это утверждение, он рассказал случай, бывший с ним перед самой первой мировой войной.
Однажды в середине июня 1914 года, около двух часов ночи, дежурный унтер-офицер будит его и докладывает: «Ваше Благородие, так что в караульное помещение явился вольный и требует вас разбудить». Делать нечего, пришлось одеваться и спускаться вниз, в караульное помещение.
— При моем входе, — продолжал ротмистр, — некий штатский встает со стула и говорит: «Господин поручик, потрудитесь арестовать меня и, поставить унтер-офицерский караул с приказом никого ко мне не допускать. О моем аресте сообщите в Петербург по следующему адресу…». Все это было сказано таким тоном что у меня не появилось никакого сомнения в том, что все, что требовал незнакомец, нужно исполнить… На следующее утро из Петербурга пришла ответная телеграмма с приказом: «Арестованного вами человека под офицерским караулом доставить в Петербург и сдать в Петропавловскую крепость».
— Конечно, — говорит ротмистр, — я повез его сам. От Вержболова по железной дороге это было несколько часов, а поверстный срок был около трех суток, что позволяло мне провести у родных двое суток… В Вержболове для моей команды прицепили отдельный вагон, и мы благополучно прибыли в Питер.
Сдав арестованного в Петропавловскую крепость, я отправил команду с вахмистром домой, на кордон, а сам на два дня остался у родных. Под вечер второго дня пребывания в Петербурге я иду по Невскому проспекту и вижу, что навстречу мне идет подполковник Генерального штаба, лицо которого мне кажется необыкновенно знакомым, но я никак не могу припомнить, где я его видел. Когда мы поравнялись и отдали честь друг другу, подполковник подошел ко мне и говорит: «Поручик, узнаете ли меня? Ведь это меня вы вчера привезли в Петербург. Если вы свободны, я приглашаю вас пообедать в ресторане, и там мы поговорим».
И вот в ресторане «Контан», во время обеда он рассказал, что был в Германии в секретной командировке и, кроме сведений, достал ряд чрезвычайно важных документов. Возвращаясь в Россию, он заметил, что за ним как будто бы следят и, опасаясь немецкой контрразведки даже на русской территории, нашел, что единственная возможность без большого риска доставить в Генеральный штаб собранные им сведения и документы, была — это потребовать своего ареста.
Оба приведенные рассказа совпадают во времени, так что возможно, что вместе они составляют одно целое. Но так ли это — трудно сказать.
сообщил И.И. Бобарыков
(2 votes, average: 4.00 out of 5)
Loading ...Похожие статьи:
- Германский шпионаж в северной России. – И.И. Бобарыков
- П А М Я Т И ПОЛКОВНИКА ПРИХОДКИНА (из его артиллерийских рассказов)
- Петр Великий как полководец. – И.И. Бобарыков
- НА БАЯЗЕТ. – Ф. И. Елисеев
- Моряки у Ивангорода. – А. Лукин
- ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ (№113)
- Как английские коммерсанты помогали Германии во время первой великой войны. – И.И. Бобарыков
- Евфратская и Ванская операции и отступление. – Ф. И. Елисеев
- Роковая ночь в Зимнем Дворце. – Полк. Данильченко
Loading ...