ВОЕННАЯ БЫЛЬ

В январе 1908 рода, имея в виду, что мне уже подходит очередь назначения команди­ром полка, я поехал в Петербург «на разведку». В Главном Штабе я прежде всего прошел к де­журному генералу (начальник отдела лично­го состава), генералу Кондзеровскому. Увидев меня, он сказал, что я приехал очень кстати, так как для офицеров Генерального Штаба имеются две свободные вакансии на полк: в Багратионовом Штабе, близ Осовца, и в Кар­туз-Березе, близ Кобрина, и, улыбаясь, спро­сил, какой из этих полков я предпочитаю? Я ответил, что ни тот, ни другой.

Тогда он спросил меня: «А если бы открыл­ся Саратовский полк в Вильне?» На это я отве­тил, что лучшего бы не желал. Тогда Кондзеровский добавил, что на днях этот полк дол­жен освободиться, так как его командиру, пол­ковнику Бенескулу, уже послано предложе­ние принять должность начальника штаба XV- го армейского корпуса и, конечно, он от нее не откажется. «И если Вас устраивает назначение на его место», продолжал генерал Кондзеровский, «то советую Вам сейчас же представиться Начальнику Главного Штаба и просить его об этом назначении». Понятно, что я не колебался в решении.

Тогда генерал Кондзеровский предложил мне следовать за ним, прошел в кабинет На­чальника Штаба и доложил ему о моем жела­нии. Генерал Мышлаевский посоветовал мне, чтобы обеспечить получение Саратовского полка, выехать в этот же день скорым поездом в Вильну, явиться Начальнику Штаба Округа ге­нералу Сиверсу, доложить ему о нашем разго­воре и просить его, в случае согласия Командующего войсками Округа, возбудить по телеграфу ходатайство о моем назначении.

На другой день я был в Вильне и прямо с вокзала отправился в Штаб Округа. Генерала Сиверса в штабе не было, он был нездоров и в штаб не приходил, но на квартире по службе принимал. Я явился туда и просил денщика до­ложить генералу о моем приходе.

Едва я успел войти в зал, как навстречу мне вышла Мария Алексеевна Сивере, супруга ге­нерала, с раскрытой книгой Генерального Шта­ба в руках и, здороваясь со мной, сказала: «Вы, конечно, хотите получить Саратовский полк?» Я подтвердил и Мария Андреевна продолжала: «Вы, безусловно, имеете все права на этот полк, так как все время служили в нашем Округе и Вы — старший кандидат на полк. Претендует на него и полковник Линда (начальник штаба 27-ой пехотной дивизии), но он еще слишком молод и может подождать».

Затем я вошел в кабинет генерала, который, выслушав меня, написал обо мне краткий до­клад Командующему войсками и телеграмму от его имени в Главный Штаб и сказал, чтобы я сейчас же ехал в дом Командующего, где в это время находится с докладом генерал-квартир­мейстер, генерал-майор Преженцов, и передал ему доклад и телеграмму, что я и сделал. Гене­рал Преженцов скоро вынес мне подписанную генералом Кршивицким телеграмму и рекомен­довал мне отвезти ее сейчас же в штаб Округа и передать ее с его приказанием немедленно же отправить в Петербург. В тот же день вечером я уехал обратно в Ригу.

Затем произошла непонятная для меня за­держка с назначении и только 7-го марта я по­лучил телеграмму генерала Кондзеровского о последовавшем этого же дня моем назначении Высочайшим Приказом.

В тот же день скончалась моя мать, жившая у меня. После ее похорон я послал телеграмму Петербургскому Коменданту с просьбой исхо­датайствовать мне разрешение представиться Государю Императору по случаю своего назна­чения командиром полка (это право принадле­жало войсковым начальникам, начиная с ко­мандира полка). Другую телеграмму послал Гвардейскому Экономическому Обществу с за­казом полковой мундирной формы, одновремен­но обратился к местному портному для передел­ки обмундирования Генерального Штаба на полковое.

Получив ответ от Петербургского Комендан­та о дне приема меня Государем с указанием по­рядка отъезда в Царское Село, я выехал в Пе­тербург. На Царскосельском вокзале стоял специальный поезд для представляющихся. В Цар­ском Селе нас ожидали дворцовые экипажи, в которых вся группа прибыла в Александров­ский дворец. В приемной комнате дворца де­журный свитский генерал поставил нас в по­рядке старшинства в чинах и предупредил, что на вопросы Государя нужно отвечать как мож­но короче, чтобы Его Величество не задержи­вать.

Здесь я обратил на себя внимание присут­ствовавших своей формой. Перед моим назначе­нием форма четвертых полков дивизий армей­ской пехоты — черные воротники, околышки фуражек и петлиц на пальто — были заменены зелеными (кроме того, были введены зеленые шерстяные кушаки к мундиру при «обыкновен­ной» форме). Многие спрашивали меня, что это за форма? А некоторые принимали меня за офицера пограничной стражи!

Некоторое время спустя, тот же генерал предупредил нас, что Государь сейчас выйдет. Затем дверь из кабинета отворилась и Государь вошел к нам. Он был в форме стрелков Императорской Фамилии. Воцарилась полная тишина. Сделав общий поклон, Его Величество стал об­ходить представляющихся, начиная с правого фланга.

Моим соседом справа был командир 16-го са­перного батальона, полковник князь Т. Госу­дарь задал ему вопрос, участвовал ли его бата­льон в Русско-Японской войне? Растерялся ли Т. при виде Государя или, действительно, не знал истории батальона, но не мог ответить. Го­сударь отошел от него и подошел ко мне.

Я несколько раз видел Государя издали еще в бытность Его Наследником Престола, а затем, и сравнительно близко, на больших маневрах у Белостока, но теперь Он подошел ко мне вплот­ную, протягивая мне руку. Меня поразил про­никающий в душу взгляд Его прекрасных серо-голубых, таких ласковых глаз.

Он спросил меня, принял ли я уже полк и, узнав, что в полку я еще не был, задал вопрос, в какой должности я был до сих пор? Услышав, что с 1904 года я был начальником штаба 45-ой пехотной дивизии, Государь поднял глаза вверх, очевидно вспоминая дислокацию войск, и сказал: «Это, ведь, в Прибалтийском крае?» — «Так точно, в Риге», ответил я. «Вы, значит, в курсе событий, бывших там в 1905-1906 го­дах?» «Так точно», отвечал я, «я был не только свидетелем, но и принимал непосредственное участие в подавлении беспорядков, так как в течение года занимал должность начальника штаба Курляндского Временного Генерал-Гу­бернатора».

«А, это интересно», сказал Государь. «Ска­жите, что за причина гибели полуэскадрона драгун в Туккуме?» Я кратко ответил, а на сле­дующий вопрос Государя высказал свое мнение: о действительных причинах революцион­ного движения в крае и разгрома баронских замков». Выслушав внимательно мой доклад, Государь снова протянул мне руку и пожелал счастливого командования полком.

Каждый из нас, после того как был отпущен Государем, направлялся в столовую, где всем нам был предложен завтрак. Когда я туда при­шел, все бывшие уже там спрашивали меня, по­чему я так долго не приходил и удивлялись, по­чему меня задержал Государь.

Через несколько дней по возвращении из Петербурга, я поехал в Вильну представиться начальнику 27-ой пехотной дивизии генерал- лейтенанту Шванку и повидаться со своим пре­дшественником в должности командира полка, генерал-майором Е. О. Бенескулом.

С Бенескулом мы просмотрели список всех офицеров полка по старшинству, и он давал мне краткую характеристику каждого, которую я вписывал в этот список. Кроме того, я получил сведения о средствах полка и некоторые иные данные, которые могли бы быть мне полезны и которые могли быть получены только от бывше­го командира. Еще перед этой поездкой я про­штудировал существовавшее в то время руко­водство к командованию полком (кажется, пол­ковника Защука), что мне было полезно, т. к., кроме одного года командования ротой и четы­рех месяцев-батальоном, в пехоте я не служил.

По возвращении в Ригу мы приступили к  укладке всех вещей и отправке их в Вильну, а по вечерам я изучал список офицеров, чтобы облегчить себе потом ознакомление с ними.

В то время у меня не было верховой лошади. Бывали случаи, что командиры полков и не приобретали собственной лошади, а пользова­лись казенной, полковой. Но это было незакон­но, а потому я воспользовался правом, предос­тавленным офицерам Генерального Штаба, при­обретать в свою собственность любую верховую лошадь в кавалерийском полку по ремонтной цене. Обстоятельства благоприятствовали это­му. Во время революции в Ригу прибыл 3-ий гусарский Елисаветградский полк, которым ко­мандовал мой приятель, полковник Ф. С. Рерберг.

Ежедневно мы вдвоем приезжали в один из эскадронов на выводку лошадей. Я смотрел их и отмечал казавшихся мне подходящими. Их по том, по одной, по две, приводили ко мне на квартиру, и я пробовал их, выезжая верхом на эспланаду. Здесь, в оценке их качеств, главным образом по внешности, принимала участие и гу­лявшая там публика, главным образом молодежь, и, в конце концов, я остановился на двух лошадях: коне и кобыле «Бронза» и окончател­ьно выбрал «Бронзу», которая была более кро­вной и красивой, а коня взял мой друг, под пол­ковник Генерального Штаба граф. С. Н. Камен­ский. Затем, лошадь и имущество были переве­зены в Вильну на казенный счет, так как я от­казался от прогонных денег.

На другой день по прибытии в Вильну я яви­лся начальнику дивизии и представился ко­мандиру 3-го армейского корпуса генерал-лей­тенанту Ренненкампфу и командиру бригады генерал-майору Орлову, а затем сделал визи­ты всем командирам полков 27-ой пехотной ди­визии. По получении приказа по дивизии всту­пить в командование, я отдал приказ свой и приказал полку построиться в полном составе для приема. Здесь мною были опрошены пре­тензии офицеров и нижних чинов (никаких жалоб заявлено не было), а потом полк был пропущен церемониальным маршем.

После этого я пошел в полковую канцеля­рию, куда предварительно пригласил старшего командира батальона, заведующего хозяйством, командира нестроевой роты и полкового адъю­танта. Здесь был прочитан вслух прошлогодний приказ о распорядке в лагере и внесены в него некоторые поправки и дополнения по докладам присутствовавших. По установившемуся обы­чаю полк перевозил в лагерь необходимое иму­щество в течение трех дней, и к вечеру 30-го апреля все должно было быть на месте. И мы к вечеру этого дня переехали на жительство в ла­герь (постоянная квартира в городе была уже на­нята в доме Безкина на Большой Погулянке).

Е. Милоданович.

Примечание сына: К сожалению, отец не привел в своих воспоминаниях содержание своего доклада Государю. Его мнение, однако, мне известно: 1) архаическое законодательство края ставило латышей-земледельцев в зависи­мость от баронов-землевладельцев (нечто по­добное тому, что одновременно существовало и даже существует до сих пор в Англии, 2) общее революционное движение в России. Главарями беспорядков в Прибалтийском крае были не так сами латыши, как приезжие из прочих мест России (например «товарищ Максим», предсе­датель революционного комитета в Риге). По­давляющее большинство латышского населения края относилось к беспорядкам совершенно от­рицательно, но оставалось пассивным, запутан­ное агитаторами и террористами (как это всегда в таких случаях бывает).

В. Е. Милоданович.

Голосовать

(Не оценивали)

 Loading ...

Похожие статьи:

• 13-й пехотный Белозерский Генерал-фельдмаршала кн. Волконского полк в гражданскую войну. – И. Горяйнов
• 13-я и 34-я пехотные дивизии. – И. Н. Горяйнов
• На Двине в 1915-1917 гг. (Окончание) – В. Е. Милоданович
• №117 Июль 1972 г.
• Военно-историческая комиссия при Гвардейском Объединении. – В.А. Каменский
• СТO ЛЕТ НАЗАД. – Р. СПОРЭ
• ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ (№107)
• Из записной книжки Начальника штаба 14-го армейского корпуса 1914 год. – Е. А. Милоданович
• Хроника «Военной Были» (№105)