Статьи из парижского журнала "Военная Быль" (1952-1974). Издавался Обще-Кадетским Объединением под редакцией А.А. Геринга
Tuesday March 19th 2024

Номера журнала

Хроника «Военной Были» (№ 80)



ЕЩЕ И ЕЩЕ О ГЕНЕРАЛЕ ЛЕЧИЦКОМ

В 1904 году, когда 3-я и 6-я Восточно-Сибир­ские стрелковые дивизии были сведены в Во­сточный Отряд, впоследствии составивший 3-й Восточно-Сибирский корпус, Начальником ко­торого был ген. лейт. граф Келлер (смертель­но ранен в бою 417 июля 1904 г.). 24-м Восточ­но-Сибирским полком командовал полковник Лечицкий. Вот к этому-то полку я был прико­мандирован со взводом 2-го Читинского полка Забайкальского казачьего войска, в качестве полковой конницы.

Никогда ни раньше, ни позже, не приходи­лось мне получать от начальника таких ясных и вполне исполнимых заданий, какие мне давал полковник Лечицкий. Невольно, я поддался влиянию такого умного и доблестного началь­ника и мне всегда хотелось исполнить все его распоряжения наилучшим образом. За две-три недели моего прикомандирования к 24-му Во­сточно-Сибирскому стрелковому полку, я мог воочию убедиться что точно такое же влияние оказывал полковник Лечицкий и на офицеров и солдат полка:

Прошло несколько лет. Летом 1907 или 1908 года, Переменный состав Офицерской кавале­рийской школы, к которому я тогда принадле­жал, занимался тренировкой лошадей, подго­товляя их к парфорсным охотам. Как-то, ехали мы вдвоем Нарвский гусар ротмистр Чембер и я, заговорились и вдруг услышали свист пуль. Мы заехали на стрельбище. Не успели мы повер­нуть коней, как увидали что в нашем направле­нии скачет всадник. Генерал Лечицкий, присут­ствовавший на стрельбе л. гв. Егерского полка, требовал нас к себе. Явились. Вид у него был су­ровый но, увидев меня, он улыбнулся и сказал: «ну на боевого товарища рука не подымается» и с миром отпустил нас. Уже в эмиграции я встре­тил старого офицера Егерского полка, помнив­шего этот случай и, по его словам, в полку тог­да шутили что мы остались целы, только пото­му, что стреляла Нестроевая рота.

А. Левицкий

О ВОИНСКОЙ ДИСЦИПЛИНЕ

(из далекого прошлого)

В моей семье всегда было много военных. Мой отец, дед, братья моего отца и матери, двоюрод­ные братья, кончали военные школы и с честью служили Царю и родине. Весьма понятно поэто­му, что в нашем доме я часто слыхал военные рассказы и многие из них сохранил в памяти. Приведу кое-что, наиболее заслуживающее вни­мания.

Железная дисциплина внушалась с отроче­ских лет. Следующий случай ярко рисует эпоху Императора Николая I. Как известно, Николай Павлович был очень строг к ношению формен­ной одежды. Малейшее нарушение установлен­ных правил, неправильно нашитый погон, или не так, как нужно, продетая портупея карались беспощадно. Дело происходило летом, во время лагерного сбора кадет в Петергофе. Однажды Государь, прогуливаясь по Английскому парку, заметил издали кадета, не по форме одетого. Он уже собирался распечь его как следует, как вдруг кадет растаял, словно дым. Как будто в землю провалился. Раздосадованный Импера­тор, вернувшись во Дворец, приказал немедлен­но пригласить к себе командующего лагерным сбором. Разговор с ним был у него короткий:

— Я недоволен твоими кадетами, — сказал он, — они прогуливаются по парку, не по форме одетыми. Кроме того, боясь, очевидно, взыска­ния, убегают. Чтобы этого в другой раз не случилось, а провинившегося кадета, я приказываю доставить ко мне сюда сегодня вечером.

Тяжелая задача досталась бедному гене­ралу. Ослушаться Царя невозможно, а с другой стороны, откуда ему взять злополучного кадета.

Через полчаса он уже стоял перед фронтом пажей и кадет, собранных в лагере. Рассказав им, что сообщил ему Император, он закончил свою речь следующими словами:

— Я знаю, что имею перед собой честных мо­лодых людей. Кто перед Богом не грешен и пе­ред Царем не виноват? Пускай же кто совершил поступок, имеет мужество в нем сознаться!

Дрогнули сердца юношей, но если кто и знал виновника, не посмел его выдать.

— Даю вам полчаса на размышление, — ска­зал, нахмурив брови, генерал, — через полчаса мы будем разговаривать по другому.

Прошли томительные полчаса. Никакого ре­зультата. Молчат кадеты.

— Ах, вот вы как! Рота на право! Левое пле­чо вперед! — И повел роту из лагеря, по направ­лению к Ораниенбауму. А в ту пору, недалеко от Петергофа, начиналась топь, непросушенное болото.

— Всех потоплю, сам погибну, а правду уз­наю!

Но этого не случилось. Едва первые ряды кадет завязли в болоте, как в задних рядах раз­дался отчаянный крик:

— Я встретил Государя! Я убежал от него!

Вечером начальник лагеря доставил кадета во Дворец. Гнев Николая, конечно, давно1 про­шел и к виновнику всей кутерьмы он отнесся милостиво. Кажется, приказал посадить его на одни сутки под арест. Но, в заключение, он по­интересовался узнать, каким образом нашли провинившегося кадета. Бесхитростный рассказ генерала произвел на него, по-видимому, впечат­ление.

— А если бы не крикнул мальчишка, неуже­ли бы ты всех потопил?

— Всех, — отвечал убежденно начальник ла­геря, — разве можно ослушаться своего Госу­даря?

Барон Н. В. Дризен

КРЫМСКИЕ АМАЗОНКИ

(см. «ВОЕННАЯ БЫЛЬ» №№ 14 и 24)

До настоящего времени, среди жителей Кры­ма и, преимущественно, среди греческой- части его населения, сохранилось воспоминание о су­ществовавшей некогда в Крыму роте и ее зна­менитом командире, Елене Ивановне Шидлян­ской, про которую ходило много, часто легендар­ных, рассказов. Теперь, Таврическая Архивная комиссия, на основании сохранившихся доку ментов, выставляет эту личность в действитель­ном свете.

Шидлянская, в первом браке Саранцева, бы­ла женой старшего офицера Балаклавского пол­ка. Вскоре по присоединении Крыма, в марте-апреле 1779 года, среди балаклавских женщин возникла мысль о сформировании роты Амазо­нок. Эта рота и была составлена из благородных гречанок, а начальницей ее избрана Шидлян­ская.

Амазонки носили общую однообразную фор­му, состоявшую из бархатной, малинового цве­та юбки и зеленой курточки или спенсера. Как тот, так и другая обшивались золотым галуном. Главное же украшение составлял белый тюр­бан, украшенный перьями и блестками. Каждая амазонка была вооружена ружьем при трех бо­евых патронах.

Во время посещения Императрицей завое­ванного края, рота была выстроена шпалерами, вдоль лимонной аллеи при въезде в Балаклаву. Первым подъехал к роте Император Иосиф и, увидев новое войско, поцеловал начальницу. Это вызвало ропот неудовольствия у подчиненных, и рота пришла в волнение. Но находчивый ко­мандир прекрасного пола скомандовал: «Смир­но! Чего испугались? Разве не видите, что Импе­ратор не откусил моих губ и не дал мне своих?» Слово «император» подействовало на амазонок умиротворительно. После этого подъехала са­ма Императрица, подошла к Шидлянской, по­целовала ее и сказала: «Поздравляю вас, амазонский капитан. Ваша рота в полной исправности, я ею очень довольна». Затем, Императрица,ос­мотрев Крым, уехала в Петербург, прислала Шидляской перстень и предоставила ей право, в случае надобности, обращаться прямо к Дво­ру, чем Шидлянская и пользовалась несколько раз.

Похоронена Шидлянская на Симферополь­ском кладбище и могила ее была в полном за­пустении. (Выписка эта взята мною из журна­ла «Нива» за 1888 или 89 год, где была напеча­тана мелким шрифтом в первой трети этих го­дов.)

сообщил И. Ф. Рубец

КОЕ-ЧТО О НОВГОРОДСКИХ КИРАСИРАХ

1) 21 июля 1821 г. повелено иметь одношерст­ный состав лошадей во всех кирасирских пол­ках (отменено в 1857 г.)

2) С 1833 г. принято было иметь в кирасир­ских дивизиях: 1-й полк — гнедой масти, 2-й — вороной или караковый, 3-й — рыжий и 4-й (Новгородский) — вороной. Трубачи на серых лошадях. Стоимость лошади установлена в 210 рублей.

3) 8 декабря 1831 г. передней шеренге даны пики с древками, окрашенными масляной крас­кой по цвету прикладного сукна на колете, с флюгерами, разделенными на три части, из ко­их две наружные — по цвету воротника, а сред­няя — светло-синяя с желтым (вероятно синий — цвет дивизии).

4) 8 апреля 1843 г., для взаимного отличия нижних чинов, установлены нашивки на плече­вых погонах колетов и шинелей.

5) Офицерские кокарды установлены 2 янва­ря 1844 г.

6) В приказе по Новгородскому драгунскому полку за № 273 1871 г. сказано: «Вследствие словесного распоряжения Е. И. В. Генерал-Ин­спектора кавалерии, вверенному мне полку, в состав коего вошел бывший Кирасирский Е. И. В. Великой Княгини Елены Павловны полк (Новгородский кирасирский) иметь впредь лошадей: в 1 эскадроне — вороной, во 2-м — ка­раковой, в 3-м — рыжей и в 4-м гнедой мастей. Объявляя об этом по полку, предписываю гне­дых лошадей из 1-го эскадрона передать в 4-й и из 4-го вороных в 1-й. Гг. офицерам 1-го и 4-го эскадронов проверить всех по описям и доста­вить таковые в полковую канцелярию. 2-й эс­кадрон переименовывается в 3-й а 3-й — во 2-й.»

сообщил полковник Ю. Валуев

О ПОСТНОЙ ПИЩЕ

Во время польского восстания, 2-я гвардей­ская пехотная дивизия прибыла в Литву в феврале месяце. Наступал Великий пост, но Высокопреосвященный Митрополит Виленский Иосиф разрешил войскам употреблять скором­ную пищу, объявляя что «исполнение долга и верность присяге суть самые лучшие пути для спасения души.

извлек С. Двигубский

Добавить отзыв